Александр Бреусенко-Кузнецов - Мёртвые пляшут

Можно было бы задать прямой вопрос игрокам: кто, дескать, отлучался? Но Чичеро отказался от этой идеи. Если один из них и впрямь что-то украл, то, зная о подозрениях, он сумеет сбросить награбленное. А уж с летящего по небу замка сбросить его можно так далеко, что ни в жизни потом не найдёшь, ни в посмертии. Лучше будет утром спросить у Бларпа, ничего ли не пропало, решил посланник, укладываясь спать в свободном углу.

Во сне, увиденном Чичеро, разговор между ним, Эйуоем и Уно продолжился. Вот уж точно: попробуй уйти от какой-нибудь глупости наяву, так она потом приснится. В сновидении Чичеро пытался доказывать, что слухам верить нельзя, а Бларп и Уно хором ему возражали, причём первый из них даже подыскивал неопровержимые аргументы.

«Слухов не следует бояться! — говорил Эйуой. — Их просто надо уметь собирать».

«Пожалуй, это так!» — поддакивал Уно.

«И что же надо, чтобы правильно их собирать?» — криво ухмыляясь, «интересовался» Чичеро, которому было и вовсе не интересно.

«Надо просто отличать верные слухи от ложных, вот и всё!» — отвечал Эйуой, и Чичеро поражался простоте и надёжности этой его методики.

«А как их отличать?» — вдавался в подробности Уно, которому и самому хотелось заранее знать, чему верить, а чему не стоит.

Бларп и тут не делал секрета: «Если слух существует только в одной редакции и повторяется слово в слово множеством людей, то это ложный слух, который распустили специально. В такой слух ничего не добавишь, он не будит фантазию рассказчика. Этот слух изначально прост и незамысловат, да таким и остаётся, ведь он рассчитан на немедленное действие и не даёт пищи для ума. Мерзок такой слух, ведь не зря его даже никому не захотелось переврать»…

Потрясённые Чичеро и Уно признавали правоту сказанного, а Бларп Эйуой продолжал: «Если же слух обрастает такими подробностями, что сама Смерть голову сломит, если он будит мысль каждого, кто его передаёт, если его версии противоречат друг другу и сами себе, то такой слух верен. И не важно, случилось ли то событие, о котором повествует верный слух. Важно, что такой слух верен сам по себе. Верен человеческой природе!». И хор ветров, обтекающих в ночи летящий замок, повторял за Эйуоем последние фразы.

И вскакивал тогда обрадованный Уно на самый мощный северный ветер, и кричал он оттуда, поднимаясь выше замкового донжона: «Мой слух об отпавшей голове Владыки Смерти, пожалуй, верен!».

И вскакивал Бларп Эйуой на восточный ветер, и взлетая ещё выше, чем Уно, подзуживал его: «А ты докажи, что твой слух именно таков!». Но Уно не терялся, а говорил, что об отпавшей голове ему доводилось слышать на рынках как Старого, так и Нового Дрона, что ни разу ему дважды не рассказали одного и того же, что рассказчики привирали прямо на ходу, и что ему самому сейчас приврать хочется.

«Вот это по-нашему! — хохотал Бларп. — Ври же теперь, о чём тебе наврали все слышанные тобой рассказчики! Мы с Чичеро будем слушать и в книги для истории записывать».

И припоминал Уно новые версии, а которые не вспоминались, придумывал от себя. И поведал он о том, что суть слуха об отпавшей голове Владыки лежит не в глубине, а на поверхности. Что голова таки отпала, но не у Владыки, а у его приспешников. Что разные группы приспешников Шестой расы Цанц между собой из-за мёртвой головы делили. И будто бы некромант Гру схлестнулся со своей советницей, карлицей из Шенка по имени Бокси. И будто бы он её совсем уж было победил, но у него отпала голова. Или это у неё отпала голова? В Дроне болтали по-разному…

И тут Чичеро вспорхнул на тёплый южный ветер, но чуть с него не свалился, ибо призадумался, а после ударился в воспоминания. Судя по тому, что он знал о Гру и Бокси, голова могла отпасть именно у Гру. Его знание происходило отнюдь не из слухов: одному из его карликов — Зунгу — довелось видеть отпадение головы Гру собственными удивлёнными глазами. И как отпала голова — вылез из-под неё страшнющий бородавчатый карлик, который играючи разделался со своими обидчиками. А вот у Бокси голова отпасть не могла. Правда, карлица хорошо умела притворяться.

Собеседники летали выше Чичеро на осёдланных ими ветрах, но и они уже начинали снижаться. Причиной снижения стала проявленная Бларпом дотошность в собирании слухов. Эйуой стал всё подробнее расспрашивать Уно, но тот мало что мог добавить к изложенному ранее, так как резервуар его вдохновения иссякал; осталась надежда на одну лишь память.

Память Уно своим натужным режимом припоминания замедляла течение всех ветров, притормаживала даже движение замка. Но какие-то идеи она доставляла, и Уно их, не задумываясь, выпаливал. Что у кого-то голова отпала, вспоминал Уно, ему говорили все, что она потом приросла — единицы. Были и такие, которые заявляли, что приросшая голова была новой, не той, которая отпала. А некая торговка с рыночной площади Дрона даже утверждала, что Гру и Бокси попросту поменялись головами, из-за чего и возникла вся путаница.

И вот настал штиль, предрасполагающий к трезвой рефлексии. Слушая, как Эйуой допытывается от Уно мелких подробностей заведомо недостоверных известий, Чичеро не уставал удивляться этому истинному любителю легенд. Как можно с таким подходом заниматься разведкой? Ах Бларп Эйуой, воздухоплаватель и мечтатель! Очнитесь вы наконец от своих возвышенных заблуждений! Очнитесь, немедленно очнитесь! Кому сказано, очнитесь! И вы очнитесь, Чичеро!

— В чём дело? — спросил Чичеро у разбудившего его Эйуоя, оглядываясь единственным глазом Дулдокравна на своих пробуждающихся спутников. В узкие бойницы башни, где они ночевали, едва сочился тёмно-серый рассвет.

— Всех пассажиров замка просят пройти к донжону, — ответил Бларп, — драконы желают посмотреть им в глаза.

— Что ж раньше не хотели? — досадливо спросил Клех из Цанца, продирая глаза.

— В замке произошла кража.

— А что украли-то? — переспрашивали друг у друга базимежские бандиты, нестройной толпой высыпая из приютившей их башни во двор замка. Но, по всему видать, Эйуой никому деталей не сообщил, тот же из них, кто совершил кражу, тоже из понятных соображений отмалчивался.

Во дворе уже стояли заспанные наложники из замка Окс. Они с бессильным, но ярким артистическим возмущением отзывались о своих базимежских соседях, справедливо полагая, что просыпаться ни свет ни заря пришлось из-за кого-то из «этих болотных типов». Хмурые бандиты вели себя тише.

Чичеро, помня недавние затруднения с подсчётом, пересчитал всех присутствующих пассажиров. Клямских наложников было семь, его подопечных из Базимежа — девять, если не считать его самого. Кого же тогда, в момент переселения из первой башни во вторую, с ними не было? Трудный вопрос, учитывая, что, кроме Клеха из Цанца, остальных Чичеро и по именам-то не знает.