Алексей Пехов - Страж. Тетралогия

Но кости не могут кричать. Поэтому я лишь смотрел, как оно, широко шагая, приближается, нависает надо мной и хватает когтистой лапой за грудки.

От рывка у меня клацнули зубы, мотнулась голова, и я ощутил, что сижу. Увидел, что белесое создание, сбившее меня, плюнувшее мне в лицо и до этого спящее в клубке, разворачивается, зло шипит, оскаливая сотни острых игл-зубов. Я с ужасом понял, что мы с ним единое целое, что оно присосалось к моей руке своим бледным отростком крыла, точно какая-то мерзкая пиявка, но все еще был неспособен бороться.

За меня это сделало Пугало.

Когда тварь прыгнула на него, вереща будто сотня взбешенных ведьм, Пугало встретило ее ударом ноги. Сверкнул серп, взвыл ветер, и отвратительная пуповина, соединяющая меня с темной душой, лопнула, хлестанув по стенам черной кровью. Я заорал, словно новорожденный.

От страха. От боли. От отсутствия гипнотизирующей колыбельной. От внезапной свободы, с которой не знал что теперь делать.

Свободы сражаться, принимать решения, жить.

Пугало крутанулось на каблуках, на обратном движении разрубая серпом ската на две половины. И в тот же миг его товарищи, испуганными летучими мышами носившиеся под куполом, вспыхнули и упали вниз огненными кометами, разя колонны, стены, алтарь, орган, сложенный из человеческих ребер, и пол.

Во все стороны вновь брызнули осколки, и я инстинктивно закрыл лицо. А когда вновь решился посмотреть на мир, который мне вернули, Пугало уже ушло.

И я остался один.

Меня немного пошатывало, но я не падая добрался до хоров. Там вповалку, в озере крови, лежал почти десяток трупов. Все те же спутники герцогини, которым, в отличие от меня, не удалось избавиться от назойливого внимания темных душ, живших в соборе.

Я не знал, что это были за создания, и подозревал, что в нашем мире у них даже имени нет. Братство никогда не сталкивалось ни с чем подобным. Я посмотрел назад, на анфиладу, теперь казавшуюся такой уютной и безопасной. Там было начало пути обратно, дорога к дому. Но я не вернулся. Толкнул гнилую деревянную дверь и вошел в небольшую часовню.

В скобах висели факелы, горевшие, как и все в этом дьявольском мире, белым пламенем. Я увидел лестницу, уходящую вниз, и стал спускаться. Следовало найти отца Марта и вьефа.

Идя вперед, я думал о Пугале и о том, как оно здесь оказалось. Одушевленный постоянно преподносит сюрпризы. То оживляет тыкву, то без труда проходит защиту каликвецев, то, точно блоха, прыгает в ад, лишь для того, чтобы отыскать меня. Об этой темной сущности уже пора писать книги, так как с подобными созданиями Братство никогда не сталкивалось. По сути дела, мы вообще мало знаем об одушевленных, а уж о том, что они могут перемещаться между мирами, даже не подозревали.

Сиокко я нашел в веретенообразной комнате, из которой открывался вид на дикий сад. Вьеф лежал на полу, рядом с четырьмя человеческими трупами. Вокруг валялось брошенное оружие. Я подошел к помощнику инквизитора, заглянул в потускневшие золотистые глаза, только чтобы убедиться, что тот мертв. Прежде чем погибнуть, ему удалось забрать с собой нескольких нападавших.

Задерживаться я не стал. Иному, в отличие от инквизитора, который, надеюсь, еще жив, помочь уже нельзя.

Впереди начинался настоящий лабиринт из балконов, галерей и лестниц. Я довольно быстро понял это, вернулся назад, думая, каким образом отметить свой путь, когда увидел в смежном коридоре темную душу. Она походила на старика с жиденькой бороденкой — сухого, узкоглазого и суетливого. Затаившись, сущность наблюдала за мной, и я дал себе труд подыграть ей. Пошел в ее направлении, делая вид, что не замечаю опасности, корча из себя обычного человека.

Старик радостно потер ладошки, протянул ко мне руки и тут же схлопотал в зубы. Удар моего кулака повалил его на пол, и, прежде чем он хоть что-то успел сделать, я вдавил каблук ботинка ему в кадык, извлекая из-под куртки кинжал.

— Страж! — взвыл он. — Невозможно!

Впрочем, душа сразу же заткнулась, когда острое жало клинка оказалось рядом с ее лицом.

— Мне нужен провожатый через лабиринт. Я ищу инквизитора.

— Не видел таких.

— Одет как благородный. Был с четырехруким иным существом.

— А-а-а… Этот. Да. Их тащили от собора. Оглушенных. Твой четырехрукий очухался, и его прибили. А второго унесли в зал Поклонения.

— Проводи меня.

— Черта с два. Ты мне ничего не сделаешь. Я и так уже в аду!

— Ты пока не в самом плохом месте. Что, если я отправлю тебя на пару этажей ниже? — По его глазам я понял, что моя угроза попала в цель. — Проводи меня к человеку, которого я ищу, затем покажи дорогу назад, и будем считать, что этот ад тебе подходит.

— Договорились, — сдался тот, и я отошел, давая ему возможность встать, одновременно создавая знак, материализовавшийся у темной души на руке.

— Эй! Ты! — тут же взвился он, отчего вокруг его головы пошли серые искажения. — Что это?!

— Защита от твоих глупостей. Обманешь меня, он взорвется. Попробуешь сбежать, он взорвется. Нападешь, он взорвется. Предупредишь кого-нибудь…

— Ладно! Я понял! Понял!

— И ты отправишься вниз, — закончил я. — А теперь вперед, и побыстрее.

Мне казалось, что он водит меня по кругу. Все было одинаковым, словно зеркало, которое отражает другое зеркало, отчего находящиеся в них предметы множатся до бесконечности…

Но затем я понял, что в том, как мы идем, есть какая-то система, благо по пути мы наткнулись еще на одно тело.

— Это для демона? — спросил я.

— Нет. Это откуп тем, кто живет в соборе и останавливает чужаков.

Я понял, что он говорит о «скатах», обездвиживших нас.

— Почему ты не напал на людей ведьмы?

Тот глянул на меня как на безумного:

— Они поклоняются ему. Если бы я кого-нибудь тронул, он бы скинул меня на самое дно. Ни один смертный такого не стоит.

— Ты очень разумен для темной души.

Тот равнодушно пожал плечами и зашаркал дальше, поднимаясь по винтовой лестнице.

— Кто здесь живет?

— Я не произнесу его имени. Иначе он придет. А я не хочу, чтобы эта штука на руке взорвалась.

— Женщина уже здесь была?

— Трижды. В компании с герцогиней всегда много тех, кто готов отдать жизнь ради нее.

— Чего она хочет?

— Спроси у нее.

— Я спрашиваю у тебя.

Старик злобно посмотрел на меня через плечо, внезапно оскалив острые зубы, но нападать не решился. Подавил свое раздражение, буркнув:

— Она приносит ему жертвы. А затем открывает дверь и уходит. Так делала ее мать. И мать ее матери. И остальные. Все бабы в ее роду приходили сюда последние восемь сотен лет.

— И демон их не трогает?

— Ты вообще слушаешь меня? Они поклоняются этому ленивому ничтожеству! Жрут мертвецов, что дает ему силу. Если он их прикончит, то кто будет приносить ему радость? Я, что ли?