Юлия Григорьева - Искупление (СИ)

— Вообще не остановит, — широко улыбнулся Флэй. — Вы слышали, любезная, — крикнул он лавочнице, удалившейся за странным заказом, — тарганна Грэир, — фамилию он произнес с нажимом, — желает побыстрей.

Я перевела на него удивленный взгляд.

— Пусть запомнит имя, — тихо ответил Флэй.

— Зачем? — не поняла я.

— Ярим нашего волчонка, — подмигнул мужчина.

Я не совсем понимала замысла, но ясно себе представила, в какое бешенство придет Найяр, услышав это словосочетание — тарганна Грэир. Из Тиган, да в Грэир, минуя вожделенную им — Грэим. Взбесится, еще как взбесится. От мыслей меня оторвала рука на моей талии и слегка навалившийся сверху Флэй, который терся кончиком носа о мой висок. И тут же я услышала шаги из глубин лавки. Актеришка… Усмехнувшись, я отстранилась и направилась навстречу женщине.

— У вас есть нижнее белье? — спросила я.

— Да, тарганна Грэир, — поклонилась женщина, а я покосилась на совершенно невинную физиономию дикаря с Ледигьорда.

Еще некоторое время мы потратили на примерку, быстрый подгон суконной куртки под мою фигуру. Я приобрела берет, Флэй, отлучившийся ненадолго, принес мне сапожки из мягкой кожи. Я с уважением посмотрела на своего спасителя-похитителя, сапоги оказались впору. Напоследок, я купила плащ потеплей, и на этом запас моих денег, находившихся в кошеле, прихваченном из дворца, закончился. Я сразу почувствовала себя неуютно. Флэй оплатил мужской костюм и сапоги, все остальное я, впрочем, моя трата все равно была меньше. На мой выразительный взгляд, сын Белой Рыси пренебрежительно ответил:

— На пропитание нам хватит, а в дома гольдеры не нужны.

— Это тебе дом, — возразила я. — Я ничего не знаю о твоем племени. И даже не представляю, что я там буду делать.

— Расскажу, объясню, помогу, — усмехнулся мужчина.

Мы уже вышли из лавки, когда завели этот разговор. Флэй приобнял меня за плечи и повел в сторону харчевни. Горячую еду я приняла с благодарностью. Было еще желание помыться, но об этом приходилось только мечтать.

— Повторяю, если тебя пугает моя земля, ты можешь остаться на своей, — сказал мой спутник, с аппетитом впиваясь в сочную мясную мякоть. — Силком тащить не буду.

— Лучше среди дикарей, чем в лапах зверя, — хмуро ответила я, и в меня полетела салфетка сероватого цвета.

— Это тебе за дикарей, — пояснил Флэй. — В наших обычаях нет селить любовниц рядом с женами, и людей мы убиваем в сражении, а не истязаем пытками. Кстати, много ли ты знаешь о землях Ледигьорд?

Отвечать я не спешила, захлестнули эмоции от его слов, и теперь я упорно боролась с подступившими слезами. Флэй немного удивленно смотрел на меня, потом всплеснул руками и воскликнул:

— Цветочек нежный! Слова тебе не скажи.

— Если ты считаешь, что мне подобное соседство доставляло удовольствие… — слова застряли в горле, потому что слезы оказались уже совсем близко.

Мужчина потянулся, взял салфетку и снова кинул ее в меня. Изумление перевесило обиду, и я вскинула на него глаза. Он вновь вернул себе салфетку, взял мою и по очереди перекидал их в меня. Одна из салфеток угодила в лицо. Я вспыхнула и отправила снаряд обратно, тут же снова получив ее в лицо.

— Хватит! — рявкнула я, сдувая с лица выбившуюся от столкновения с салфеткой прядь.

— А где же наши слезки? — насмешливо спросил Флэй, поймав запущенный в него тканевый снаряд.

— Обойдешься, — проворчала я, возвращаясь к еде.

— Так вот, тарганночка, если я что-то говорю, не обязательно это сразу примерять на себя. Разве ты услышала упрек или обвинение? Где-то прозвучало твое имя или намек на тебя? Запомнила? Вырывай из себя чувство вины за чужие грехи. Хватит себя жалеть и хлюпать носом по каждому поводу. Когда я понял, какая ты на самом деле, я был восхищен твоей силой. А теперь вижу перед собой обычную бабу, которой боги зачем-то дали ум, а она про него забыла.

— Грубиян! — возмутилась я.

— Всего лишь честный человек, — он отсалютовал мне стаканом вина. — За трезвый ум и крепость духа.

— За честного дикаря, — усмехнулась я.

— За меня тоже можно, — одобрительно кивнул Флэй и увернулся от второй салфетки, которую я запустила в него.

Трапезу заканчивали, перебрасываясь уже ничего не значащими словами. Я раздумывала над его словами. Прав, дикарь, совершенно прав. Жалею себя, виноватой в чужих смертях себя считаю. Все из-за меня. Если бы не болезненная страсть моего любовника, стояли бы сейчас живыми и здоровыми город и две деревни, возможно, герцогиня уже родила бы наследника, Ру остался жив, и мы с ним воспитывали, наверное, трех малышей, как он и хотел. И все остальные, кто сложил голову на алтарь этой любви… Но, Проклятье! Флэй прав, я-то здесь причем? Я не добивалась любви герцога, не желала, не мечтала, не рвалась во дворец. Не я толкала его на все то, что он совершил. Я такая же жертва… Тогда почему я не могу себя жалеть? Я покосилась на Флэя. Оказалось, что он все это время следил за мной и, заметив мой взгляд, закатил глаза.

— Бесчувственный чурбан, — обличила я его и встала из-за стола.

— Хлюпик, — усмехнулся мужчина, поднимаясь вслед за мной.

— Сколько можно меня оскорблять?! — воскликнула я возмущенно.

— Сколько будешь хлюпать носом, столько я буду дразнить, обзывать, обижать, а может быть, даже унижать твое нежное достоинство, — невозмутимо ответил Флэй.

— Да, почему я не могу себя жалеть?!

— Жалость к себе — удел слабых и жертв. Сильный берет свою жизнь в свои руки, рискует и выигрывает. А если проигрывает, то без слез и сожалений. Как твой муж. Разве бился он в истерике, жалел себя?

— Не надо, — тихо попросила я.

— Хорошо, — покладисто согласился мужчина, предлагая мне свою руку. — Запомни, тарганночка, после падений всегда можно взлететь, главное, приземлиться удачно, — рассмеялся он и обнял меня за плечи, притискивая к себе. — Эх, ты, голубка. Выше клюв, крылья по ветру, а боги выведут.

Мы шли по улице, куда, знал только Флэй. Освобождаться от его руки совсем не хотелось, может, потому, что в этом жесте не было ничего интимного, не было намека, только ощущение дружественной поддержки.

— Флэй, а тебе не жалко тех лет, что ты потратил на месть? — спросила я, поворачивая к нему голову. — Ведь за это время ты мог снова найти любовь, жениться, родить детей.

— Э, нет, — мужчина убрал руку с моего плеча и снова предложил просто опереться на нее. — Я не тратил жизнь на месть, я исполнял свою клятву. Если мужчина сказал слово, оно должно стать крепче камня. К тому же, посмотри на меня, разве я развалина? Еще ничего не поздно. Доберемся до Ледигьорда, я приведу тебя в свой дом…

— Стоп!

Мы остановились посреди улицы, и я отошла от него на шаг.

— Что значит — приведу в свой дом? — уточнила я.