Роберт Говард - Конан, варвар из Киммерии

— Тогда что же может прельстить его?

— Одна мысль близка его сердцу, — сказал Менкара. — Много веков назад культ Митры боролся здесь, в западных королевствах, с культом моего божества, Сета. Так повернулась судьба, что мои культ пал, а защитники Митры одержали победу. Защитники Змея стали вне закона, и весь мой орден отправился в изгнание. И если теперь Ваша Светлость поклянется разрушить храмы Митры и на их месте построить храмы Сета, вознести Сета выше всех богов западного королевства, тогда я клянусь, Тот-Амон поможет вам своей властью.

Князь закусил губу. Боги, храмы и священники для него не значили ничего до тех пор, пока храмы исправно платили подати.

Он пожал плечами.

— Да будет так, — сказал он. — Я поклянусь всеми вашими богами и демонами со странными именами. А теперь ваша задача сначала вы выйдете в море. Пойдете к юго-востоку и встретите судно с принцессой. Схватите ее и разрушите корабль, не оставив в живых свидетелей. Позаботившись о даме, вы продолжите путь в Стигию. Вы, Менкара, будете вести переговоры с могучим Тот-Амоном и будете моим послом к нему. Когда вы введете его в курс дела и заручитесь согласием, вы возвратитесь в Кордаву с ним и принцессой. Вопросы есть?

Так началось выполнение двойной миссии.

Небо на востоке побледнело. Буря закончилась. Рваные черные облака быстро пронеслись по мрачному небу. Несколько тусклых звезд, загоревшихся на западе, иногда проглядывали через разрывы туч и отражались в грязных лужах на улицах Кордавы.

Зароно, хозяин капера «Пергел» и тайный агент князя Кордавы, шел по мокрым улицам в отвратительном настроении. Его драка с могучим киммерийским корсаром не обрадовала его, не говоря уже о потерянном обеде. Задание, возложенное на него князем, расстроило еще больше, и в довершение всего слипались от недосыпания глаза. Когда он обходил капающие карнизы и вытаскивал из луж край плаща, его губы кривились от кипевшей внутри злобы. Он искал беспомощного прохожего, чтобы выместить свой гнев.

Тщедушный маленький человечек, голые ноги которого виднелись из-под старой рясы, шел по мокрой улице, стараясь ступать по булыжникам. Его сандалии скользили. Одной рукой он придерживал у тощей груди рваную накидку, а в другой держал горящий кусок просмоленной веревки, которая и освещала путь.

Едва дыша, он бормотал молитвы Митре. Так Нинус, младший священник храма Митры, спешил по ветреным и мокрым улицам навстречу своей судьбе.

Нинус встал до темноты и, избежав встречи с начальством, покинул пределы храма и пошел по темной аллее. Он держал путь в порт на встречу с корсаром Конаном-киммерийцем.

Маленький человечек обладал трясущимся брюшком и слабыми ногами. Водянистые глаза торчали над огромным носом. Его поношенная ряса была грязная, с подозрительными бордовыми пятнами запретного вина. В молодые годы, когда на него еще не снизошел свет Митры, Нинус был одним из самых удачливых воров бриллиантов. Именно тогда он и познакомился с Конаном. Не большой любитель храмов, могучий корсар сам когда-то был вором, и они были друзьями. Хотя Нинус чувствовал, что его призвание священника было подлинным, ему никогда не удавалось укротить свои греховные желания, которым он потворствовал в прежней жизни.

К хилой груди священник прижимал документ, который Конан обещал купить. Корсару нужно было сокровище, а Нинусу золото — в крайнем случае, серебро. Нинус давно обладал этим документом. В былые дни маленький человечек часто мечтал отправиться за сокровищем, место расположения которого знал только он. Но теперь это казалось маловероятным, так почему же не продать карту?

Его мысли были полны розовыми видениями сладкого вина, горячего мяса и пухлых красоток, которых он надеялся получить за деньги Конана. Нинус завернул за угол и наскочил на двух мужчин в темных плащах, отошедших в сторону, пропуская его. Пробормотав извинения, маленький священник поднял глаза на худого мужчину и, забыв об осторожности, в изумлении воскликнул:

— Менкара Сетит! Ты здесь! Защитник змеи, как ты осмелился?

Разгневанный Нинус стал звать стражу.

Зароно схватил Менкара за рукав, но стигиец вырвался и, сверкая глазами, прошипел:

— Он узнал меня! Быстро прикончи его, или мы пропали!

Зароно колебался, но недолго, и, выхватив тесак, ударил. Жизнь одного священника не значила для него ничего: главное — избежать объяснения со стражей.

Нинус, вскрикнув, упал на камни. Изо рта хлынула кровь.

— Так будет со всем вашим племенем, — сказал стигиец, плюнув.

Нервно оглядываясь, Зароно поспешно вытер лезвие плащом лежащего и прорычал:

— Быстро сматываемся!.. Но Менкара заметил маленький сверток на груди Нинуса. Он нагнулся и вынул из одежды священника рулон пергамента, который сразу же развернул.

— Что-то вроде морской карты, — пробормотал он. — Мне кажется, я могу расшифровать…

— Быстрее, иначе нас поймает стража, — настаивал Зароно.

Менкара кивнул, спрятав свиток. И двое мужчин исчезли в розовеющем тумане. Распростертый Нинус лежал на мокрых камнях.

Выпив паршивого вина, не закончив с Зароно драку и просидев в пустом ожидании несколько часов, Конан постепенно мрачнел. Теперь он беспокойно бродил по дымному залу таверны. В таверне Девяти Нарисованных Шпаг все время толпился народ, но к этому часу остались только три пьяных моряка, которые лежали в углу.

Свеча-часы подсказала Конану, что близко рассвет. Нинус опаздывал на несколько часов, видимо, что-то помешало маленькому священнику, а он никогда не опаздывал за своими деньгами. Конан прорычал по-зингерски с варварским акцентом невозмутимому кабатчику:

— Сабрал! Я пошел подышать свежим воздухом. Если меня спросят, то я скоро вернусь.

Дождь едва капал. Облака рассеялись, и выглянула серебряная луна, но почти сразу же пропала в лучах рассвета. Над землей поднимался туман.

С тяжелым сердцем Конан брел по влажным булыжникам, он ругал Нинуса, досадовал на себя — маленький святой мешок с отбросами заставил упустить утренний бриз, который вынес бы «Вестрел» из Кордавского порта. Теперь придется брать буксир.

Конан внезапно остановился и замер. Беспорядочная куча мокрой одежды приковала его взгляд.

Он осмотрелся, ища на крышах, в дверях и аллеях следы притаившегося убийцы. В этом квартале старого города труп не был удивителен. Покосившиеся лачуги вдоль улиц служили прибежищем для воров, убийц и других человеческих отбросов.

Прячась в тени, тихо, как крадущийся леопард, Конан проскользнул к неподвижной фигуре и осторожно повернул ее на спину. Свежая кровь блестела в розовом свете восхода. Капюшон откинуло ветром, обнажая лицо.