Юрий Валин - Хвост судьбы

Мальчишка опять заворочался. Видимо, случайная мыслишка в голове засела, и не даёт крысенышу всласть погордиться великой преданностью здешнему зачуханному королю. Вот ведь конченый дурачок. Лорд Уоган в конец разум сопляку отбил. Родственнички, что с них взять.

Может прихватить простофилю с собой?

Морверн поморщился темноте. Отвратное это дело. Нет, на вкус сладковато, вроде той же свининки. Но воротит. Дважды пробовать приходилось. Отвратно. Боги явно того не одобряют. Но если двенадцать дней на острове, голом что та коленка, сидишь вчетвером без крошки хлеба, косточки и перья чудом сбитой чайки днями напролет обсасываешь. Ну, больно парню не было — Корня тогда мягко зарезали. Кровь сладко-соленая, так и выворачивает от неё. С трудом в желудке держишь. Ляжку кое-как поджарили…

«Багряный нос» через два дня троих подобрал. Просто чудом драккар на тот проклятый островок наткнулся. Выходит, боги снисхождение сделали, раз помощь привели? Видимо, бедняге Корню судьба мясом стать была гораздо раньше отведена…

Морверн вздохнул. Что ж, дуракам первым умирать. Такому обычному делу боги возражать не вздумают. Значит, потянуть парнишку за собой? Он что-то и нести сможет. Жилистый. Ну, когда надобность в носильщике отпадет, боги надоумят. Теперь как со следу сбить…

— Морверн, спишь?

— Ухм?

— Ты не подслушал, случайно, что они с леди Гонорильей сотворить вздумали? Староста врет, что она воле богов покорилась. На остров молиться уплыла. Молитву сердечную вознесет и вестей от жениха ждать будет. Нечисто что-то. У неё отца злодейски убили, а она молчать станет? Не верю я.

— Отчего же, ваша милость? Очень может быть, что и на остров к богам. Или к жениху. Но вообще-то, уж очень жаль юную леди. Такая милая была, веселая. Живенькая…

— Ты это о чем!?

— Так это… Неужто ваша милость не слыхала, что с юными девами приключается, ежели они в лапы разбойникам попадают? Уж отмучилась, верно, бедняжка. Обесчестили, да в воду…

Взлетел на ноги сопляк прямо орлом подвальным. Милорд-топотун. Морверн откинулся на соломе, поймал пролетевший над плечом сапог, дернул. Его милость благородная села с глухим стуком на стылый пол — задница у парня, что доска сухая.

— Ты! Ты! Сметь не можешь!

— Точно, — согласился Морверн, подгребая разлетевшуюся солому. — Никак не могу. С фасоли какая сила? И сметь не могу, и мочь не способен. Да и кто мне даст? Я же вроде вас — дармоед. Разве что без герба, да с водой бегать не так сноровист.

— Ты что несешь!? Ты к нам зверем заросшим вышел…

— Видать таким и уйду, — проворчал Морверн. — Я, ваша милость, подремлю чуток, а вы, когда закончите меня дерьмом поливать, толкните. Может мыслишка какая появится, что нам дальше делать. Ибо удавят нас. Вернее, вас злодейски погубят, а я, так, — довеском пойду.

— Так что ж здесь… — прошептал мальчишка. — Остается честь сохранить. К богам чистыми уйти…

— Тогда мне сначала в баню нужно. Да и не девка я. Моя честь, да чистота, даже вашу приозерную деревенщину не прельстит. Но подыхать мне всё одно что-то не хочется. Может, бежать нам, а, ваша милость? Я, конечно, понимаю, что такой поступок не в благородных привычках, но… Может нам королевскую власть известить? Так и так, — измена кругом и злодейство.

— Ведь сторожат нас, — заныл щенок. — И Гонорилья в беде. И Хухл…

— Может, еще спасутся, — обнадежил Морверн. — Как, ваша милость, бежим? Вернетесь со стражей. На коне. Огнем, значит, и мечом.

— Дверь ломать? Услышат.

Морверн почесался:

— Вы, милорд, мне с мелочами разобраться доверьте. Я хоть и дурень дурнем, но если прижмет, у меня мысля быстрей стрелы летит.

— План есть?

— Ну, а как без плана? Вот послушайте рассуждения бродяги, и поправляйте бестолкового в нужном месте. Согласны?

— Отчего же не выслушать. У меня, по правде, мыслей нет, — неуверенно признался лорд-водонос.

— Ага. Значит, сидим. Вечер сейчас, вроде. По-крайней мере, фасоль что поднесли, обедом обзывали. Темнота нынче ранняя. И холодать начинает. Ага?

— Что с того? Понятно что вечер.

— Вот! До ужина еще время есть. Да и дадут ли? Самое время.

— Что время? Не понимаю — признался честный дурень.

— Так это… насчет ужина спросить. Там у них часовой сидит. В смысле, страж над нами. Как настоящих злодеев сторожат. Во как. Я поговорю.

— Подожди, ты что им скажешь?

— Что холодно. Что мне в угол ссать надоело. Что вам, милорду знатному, не пристало в одной дыре с бродягой сиживать. Вы, главное, очи свои прикройте, потому как после темнотищи слепота может мгновенно постичь.

— Постой! — зашептал перепуганный мальчишка, но Морверн уже поднялся по земляным ступеням.

— Господин стражник, окажите милость…

Отперли. Чего ж им не отпереть? Лохи они везде одинаковые. Да и кого им здесь бояться? Приозерных оборотней, дедами выдуманных?

Двое. Ну и ладно. Шмотья будет побольше.

— Чего орешь? — древко охотничьего копья ткнуло в живот. — Деревню поднимешь.

Второй страж держал фонарь, стараясь оставаться в тени. Видимо, сохранял еще остатки уважения к захудалому кухонному Уогану.

Морверн, охая и моргая, ухватился за живот:

— Зашибли, милостивый господин. Я ведь только напомнить — староста до ветру пустить обещал. Ведь нагажу…

— Не велено, — буркнул страж.

— И зря, — в тон ему буркнул Морверн, ухватил за древко копья, рванул вглубь подвала. Селянин с проклятьем покачнулся, Морверн проскочил мимо него, обхватил человека с фонарем. Тот в ужасе отшатнулся, оберегая фонарь. Звякнуло дорогое стекло. Масляный огонек мигом поблек. Морверн, зажимая деревенскому дураку рот, шарил у пояса. Кат-мужеложец, да что у него — оружия вообще нет?! Метался в темноте крошечный огонек. Внизу ругались, ворочались — похоже, водонос благородный и копейщик неустрашимый, собственные руки-ноги с чужими конечностями расцепить никак не могли. Морверн воспользовался собственным оружием — смахнул с кулака намотанные витки бечевы. Удавка из нее, конечно, смешная. Но тут и умение роль играет. Фонарщик бестолково дергался, хрипел, отмахнуться пытался. Дохнуть никак не хотел. Морверн туже стянул петлю, тряхнул увальня как следует. Жертва обвисла, слабо засучила ногами. Нет, отпускать убогого еще рано. Из глубины кто-то бросился к выходу — Морверн крепко двинул резвого человека сапогом в грудь. Ловкач отлетел на солому, там снова принялись возиться. Лопнул осколками кувшин. Морверн бросил хлипкую удавку на горле отяжелевшего трупа. Прыгнул вниз. Найти копейщика было нетрудно — чесночком и пивом пахло ух как аппетитно. Ну, потом и овцами, конечно, тоже пованивало. Морверн оказался сверху на спине стража, под руку удачно попалось древко. Попытался придушить, надавить на горло…