Катерина Диченко - Механик и все-все-все

Несмотря на то что это было крайне опасно, я постоянно носила с собой инструменты и ведьмину руду. За такой куш, что я ношу в карманах можно легко лишится головы, но кто знает, куда меня занесет и что мне может понадобиться… Вот и сейчас, несмотря на то, что время давно перевалило за полдень и с неба начал падать снег — крупный и пока еще редкий, я решила задержаться и отремонтировать табличку. Почему я поддалась этому спонтанному порыву, сама не знаю. Может, потому что не хочу для себя такой же судьбы. Буду искать этого «В»… умру где-нибудь в очередном незнакомом месте и никто обо мне не позаботится…

Мысли, конечно, были не самые радужные. Впрочем, это место и не могло навивать иных. И так ощущение, что нахожусь на кладбище. Работа шла ладно, но медленно. Работать с рудой необходимо было без перчаток на морозном воздухе и это причиняло большую сложность. Приходилось часто останавливаться и согревать руки горячим дыханием или прятать на некоторое время в карманы. Закрепив дощечку на старое место — в центре уцелевшей стены, я приступила к самому сложному — восстановлению надписи. Разобрать, что на ней было написано раньше, у меня не получилось, пришлось придумывать из головы. Голова, как всегда была пуста и ни одной мысли лирического характера в ней не наблюдалось. Немного повздыхала, ища глазами подсказку в развалинах, а потом махнула рукой и написала то, что лежало на сердце: «Вечная память тем, кто страдал при жизни и не обрел покоя после смерти». Понимаю, что коряво, нескладно и совсем непоэтично, только вот эти слова очень точно передают судьбы живших здесь людей. Всю жизнь они страдали, будучи больными, существуя наполовину, и умерли несправедливо — даже тел для захоронения не осталось. Так о каком покое может идти речь? Общая могила среди развалин — все, что от них осталось.

Когда я закончила работу, заметно потемнело и снег стал идти сильнее, превратившись в сплошную стену из крупных белых хлопьев. Посчитав на этом свой долг исполненным, я поспешила обратно. За всем этим я совершенно забыла про воронов, продолжавших все так же сидеть на ветках. Странное поведение — бездвижие и молчание пугали больше чем их мощные десятисантиметровые клювы. Птицы не должны так себя вести. Я имею в виду, нормальные птицы, в наличии которых я начинаю сомневаться.

Стоило мне ступить на небольшую заснеженную площадку сада, чтобы пройти к дороге, вороны встрепенулись и подняли такой гвалт! Казалось, я оглохла от дикого крика, поднятого птицами. Я присела и закрыла голову руками, готовясь в любую минуту получить удар клювом. Громко хлопая крыльями и роняя на снег черные перья, птицы поднялись высоко в небо и стали кружить над развалинами. Их крики не были агрессивными или злыми. В них слышалась тоска и обида, будто они оплакивали тех, кто погиб в пожаре.

Не став больше задерживаться, рискуя дождаться их возвращения (или того хуже — устремления своего внимания на меня), я поднялась с земли и, постоянно оглядываясь на кружащих пернатых, поспешила прочь от этого места. Успела пройти довольно много и развалины больницы остались далеко позади, но меня никак не отпускало чувство, что вороны до сих пор наблюдают за мной, буравя фиолетовыми бусинками глаз спину. Буквально физически ощущала, а когда, превозмогая страх и собственную фантазию, оборачивалась, видела только пустынную дорогу и деревья, теряющиеся в наступающих сумерках. Вернуться в «Совиное гнездо» затемно, которое в свете последних событий и странных соседей я бы переименовала в «Воронье гнездо» у меня не получалось. Теперь главное — суметь добраться туда к ночи, не заплутав по дороге и не попав на зуб волкам, которые я надеюсь, не водятся этих краях, а если и водятся, то отличаются редким человеколюбием.

Идти стало просто невыносимо. Поднялся сильный порывчатый ветер и начался серьезный снегопад. Снег летел прямо в лицо, слепя глаза и забиваясь под одежду. Я натянула посильнее капюшон и плотнее закуталась в шарфик, прикрывая замерший нос. Ноги грузли в сугробах, дорогу было не разобрать, а из-за сильного встречного ветра пришлось едва ли не сгорбиться и через шаг поднимать голову, чтобы не врезаться в дерево. Я замерзла, устала, руки и ноги кололо мелкими иголочками.

Бывают люди, которые никогда не учатся на своих ошибках. Я как раз из такой категории. Нет, чтобы посмотреть и уйти, как обещала Михаилу! Решила построить из себя благородную, сделать хороший поступок. Сделала… Загнусь сейчас где-нибудь под сугробом и если повезет, мое тело обнаружат весной, рядом с какой-нибудь поганкой. На трогательные подснежники моя дурость не заслуживает.

Я уже практически похоронила себя, окончательно сбившись с дороги, поэтому появление дилижанса стало для меня практически вторым рождением. Он вынырнул из-за стены падающего снега, как призрак и остановился рядом. Старым, почерневшим от времени и поистрепавшимся в поездках дилижансом, запряженным вороной клячей, под исхудавшими боками которой виднелись ребра, а грива и хвост почти облезли, управлял мужчина, лица которого я не смогла рассмотреть. Низко надвинутая на лоб широкополая шляпа и обмотанный вокруг шеи толстый шарф полностью скрывал лицо, пряча даже глаза. Ничего удивительного в этом не было. Править транспортом в такую метель, не защитив себя от порывов сильного зимнего ветра невозможно. Худощавый мужчина был одет в черное теплое пальто и черные потертые перчатки. Рядом с ним на козлах в специальной подставке был закреплен фонарь, в котором теплился пугливый язычок пламени.

Приложив руку к шляпе, он сдержанно кивнул, приветствуя меня, и качнул головой в сторону двери дилижанса.

Несмотря на то что я замерзла, устала и очень хотела дать отдохнуть ногам в тепле, лезть внутрь категорически не хотелось. На дверях, сохранивших еще остатки лака, виднелись многочисленные царапины и выбоины, а из-за дымчатого, полупрозрачного стекла смотрела сама тьма.

Над головой раздалось громкое карканье, резкое и недовольное, подействовавшее на меня лучше наведенной в спину пушки с зажженным фитилем. Вздрогнув и отскочив от двери, ручка которой обжигала холодом даже через перчатку, я вопросительно посмотрела на извозчика и он, молча, протянул мне руку, помогая взобраться на козлы.

— Спасибо большое, — поднимая воротник пальто и кутаясь от ветра, поблагодарила я. — Вы просто спасли меня от смерти.

Мне показалось, что мужчина усмехнулся. Я скорее это почувствовала, чем поняла.

— Я не сказала сразу, мне, вообще-то, в «Совиное гнездо» нужно. Вам по пути?

Извозчик немного замешкался, а потом согласно кивнул. Он щелкнул вожжами, понукая лошадь, и дилижанс тронулся с места.