Катерина Диченко - Механик и все-все-все

— Я не хотел тебе говорить, пока не удастся проверить могилу Харди, — тяжело вздохнув, начал он. — Кать… родная… мне очень жаль, — и Шэйн высоко поднял фонарь, освещая каменное лицо памятника.

Над созданием этого монумента работал настоящий скульптор — гений своего дела. Каждая линия, черта, легкая морщинка в уголках глаз, улыбка, едва коснувшаяся узких властных губ, взгляд, полный гордости и величия — все казалось живым, лишь на краткий миг, застывшие в камне.

Молодое лицо того, кого я знала гораздо старшим.

Из глаз невольно потекли слезы. Появилось такое ощущение, будто только что в могиле заживо зарыли меня, а не муляж из булыжников.

— Только не он, — еле слышно прошептала я, закрыв лицо руками. — Господи, почему он?.. За что?..

Шэйн обнял меня за плечи, крепко прижимая к себе, и начал гладить по растрепанным волосам, стараясь хоть как-то успокоить. Он отлично понимал, насколько мне сейчас больно. Безумно, невыносимо, нестерпимо больно!

Я ожидала, что «В» может оказаться кем угодно: приятным молодым человеком, умело располагающим к себе, добродушным весельчаком, коварно скрывающим за весельем черную злобу, богообразным безобидным на вид старичком, даже подростком, не успевшим отрастить первую бороду, но чтобы им… Ни ум, ни тем более сердце не желали принимать эту правду, несмотря на всю ее очевидность.

Как же я ошибалась и обманывалась все это время. А ведь стоило всего-навсего остановиться у любого памятника, поставленного в Речном городе в честь механика Харди, и я бы узнала того, кого многие годы считала другом семьи.

Своим другом.

Как же мы бываем наивны и невнимательны в суете жизни.

— Джейран, ты в своем уме? Где вы так долго были?!

В гостиную дома Киры вошел разъяренный Алдар и сходу налетел на тэрга, едва сдерживаясь от злости.

Повелитель как будто бы не замечал агрессивного вампира, продолжая сидеть в кресле, задумчиво потирая лоб и смотря в одну точку.

— Где были, там уже нет, — ровно ответил Джейран, переведя на Элиша мрачный взгляд. — Мы тебя, между прочим, с собой звали. Ты сам отказался.

— Значит, все-таки были на этом треклятом кладбище, — хищно сощурил глаза сир, умеряя свой гнев, и ядовито добавил: — Ну и как?

— Ты прав, Алдар, оно и в самом деле треклятое.

В голосе Повелителя прозвучала горькая ирония и вампир понял, что произошло что-то серьезное.

— Где Катерина?

— Наверху. Не одна, — жестко отрезал тэрг, преграждая путь Элишу, собравшемуся подняться к механику. — Сейчас там не самая веселая обстановка. Не мешай им.

Глаза сира полыхнули багровым пламенем, а зрачки вертикально вытянулись. При всем своем эгоизме и собственничестве он понимал, что сейчас он там лишний.

Я не помню, когда мы вернулись и как я оказалась в своей комнате. Это было настолько неважным и несущественным, что я совершенно не придавала этому значения. Не на улице и то ладно. Я настолько устала, что не хотелось ни-че-го. Ни есть, ни спать, ни говорить, ни даже думать и дышать. Перегорела. От меня осталась одна зола. Такая же черная и горькая.

Сегодня я узнала, что человек, совершивший столько зла и причинивший столько боли, называющий себя «В», известный в истории, как гениальный механик Айджан Харди — тот, кого я знаю под именем Астамира Селиша. Столько лет думать, что знаешь его и не понимать, кто он на самом деле. Лицемерное, бездушное, циничное чудовище!

Теперь я просто уверенна, что в смерти моих родителей и деда виноват он.

Господи, как же мне противно…

Я принимала его в своем доме, радовалась его визитам, любила его, как друга, а он все это время притворялся. Он был на похоронах моих родителей и деда! Тех, кто всю жизнь считали его другом! Он убил всех моих близких и после этого делал вид, что скорбит о трагической потере, высказывал соболезнования и предлагал помощь, глядя мне в глаза. Кем же нужно быть, чтобы так поступать?!

Теперь становится ясно, почему Харди так беспечно гостил у меня дома после похорон деда. Когда в доме кто-то умирает, принято закрывать зеркала. Таков обычай.

Представляю, как он злорадствовал. И в его доме я не видела зеркал. Тогда я просто не придавала этому значения. Впрочем, поздно себя винить и ругать. Единственное чего не могу понять, кто же такой Данияр? Его помощник? Возможно. Тогда именно Данияр Лайош помог Мадлен, представившись этим прозвищем, и все это время служил Айджану. Значит ли это, что он тоже знает о магическом зеркале и пользуется его силой? Утверждать не берусь, но и отрицать не стану. Один бы Харди не справился при всей своей силе, изобретательности, возможностях и уме.

Вдвойне больно. Я любила их обоих.

— Как ты? — Наконец-то решился спросить Шэйн, устав наблюдать за замершей и недвигающейся девушкой.

— Плохо, — честно ответила я, переводя на него пустой, погасший взгляд. — Никогда не думала, что мне может быть настолько больно. Так сильно, что ни один волшебный медальон не помогает.

— Это пройдет, просто нужно время, — мягко успокоил Шэйн и сев рядом на кровать, обнял меня сзади.

Я только горько хмыкнула в ответ. Конечно, пройдет… Только время мое тоже почти прошло.

— Ты давно понял, что «В» это Астамир?

Он потерся подбородком о мое плечо и тихо ответил:

— После того как мы уехали из их дома. Есть вещи, которое не могут скрыть даже такие, как они при всем многовековом опыте, — нехорошо ухмыльнулся парень. — У меня появились подозрения, о которых я не хотел говорить тебе, учитывая вашу тесную дружбу. Начал потихоньку проверять и обнаружил много странных совпадений и интересных фактов из их жизни. Я до последнего не хотел верить, хотя факты говорили об обратном. Сегодня все окончательно разъяснилось. Мне очень жаль.

— Мне тоже…

— Что думаешь делать дальше?

— То, что решила сделать еще не зная, кто такой «В» на самом деле. Остановить его.

— Я могу составить тебе компанию? — иронично произнес Шэйн, и я не удержалась от невольной улыбки. Без него мне было бы гораздо хуже.

— Разве тебе не надоело возиться со мной? Жил бы себе сейчас спокойно и горя не знал.

— А может, наоборот? — неожиданно серьезно произнес он. — Горе — это то, что я раньше не знал, насколько сильно нуждаюсь в тебе.

От этих простых и одновременно слишком интимных слов бросило в жар и сбило дыхание. Это лучше и ценнее всех красноречивых признаний в мире.

— Можно я задам тебе один очень личный вопрос?

— Один? — шутливо насторожился он. — Я тебя слушаю.

— Как ты узнал, что я приду на кладбище искать могилу Харди? И почему ты всегда знаешь, где я и что делаю?

— Это уже три вопроса, — ехидно заметил Шэйн, щекоча мне кожу горячим дыханием. — Я умею не только проникать и влиять на сны, но и читать чувства, эмоции… Не всегда, не всех и не так отчетливо, как они звучат! — быстро поправился он, пытаясь сделать виноватый вид.