Алексей Глушановский - Путь демона. Тетралогия

Это требование было бурно поддержано всеми посетителями трактира. Однако Олег в ответ только помотал головой.

— Ваша очередь, лэр, — заявил он, передавая гитару Беру.

— Интересная разновидность лютни, — заметил тот, осматривая незнакомый инструмент и пробуя взять несколько аккордов. Затем, приспособившись к инструменту, тронул струны мягким перебором:

В полной противоположности напористой и боевой песне Олега, Бер пел мягко, с легкой грустью в голосе. И хотя, исполняя песню, он ни на кого не смотрел, почему-то всем сразу стало понятно, для кого эта песня исполняется. Взгляды всех присутствующих разом устремились к замершей в полной, невозможной для живых людей неподвижности Вереене, не сводящей с исполнителя наполненных печалью глаз.

«Надежда… — обезумевшим калейдоскопом мелькали мысли в голове у вампирессы. — Хорошо, когда она есть, эта надежда… Ты все же человек, поэт, и, увы, многого не понимаешь. Как жаль… Надежда есть у живых. У мертвых нет ни надежды, ни выбора, ни любви. Даже если они и могут ходить, говорить и сражаться. Лишь мечты. Пустые мечты о несбыточном. Но тебе не стоит этого знать, гордый барон. Будет лучше, если ты никогда ничего не узнаешь, да и вообще, забудешь эту встречу, как пустой предрассветный сон.»

Вереена медленно, явно преодолевая себя, отвела взгляд. А песня продолжалась:

С завершающим аккордом Бер отложил гитару и, ни на кого не глядя опустошил свою кружку.

— Ну вот… — огорченно пробурчал Олаф. — А так хорошо сидели…

— Тебе не понравилась песня? — резко обернулась к нему Вереена.

— Песня-то понравилась… Чего уж там… Я, хоть и наемник, да только вежество понимаю. Сам великий Бер, то да се… но вот только настроение, что эта песня принесла, мне не нравится! Предыдущая куда как повеселее была!

— Что поделать… — неожиданно серьезно откликнулся Бер и произнес, явно кого-то цитируя: — Такова жизнь. Есть время для смеха и веселья, а есть для горя и печали. Время веселой и хмельной ярости боя, что ярко-алой волной захлестывает тебя с головой, заставляя забывать обо всем, кроме наслаждения убивать, — и время после битвы, когда приходится хоронить изувеченные тела и молиться всем богам, чтобы среди них ты не обнаружил своих друзей… Такова жизнь, — печально повторил он.

— И смерть! — неожиданно добавила Вереена.

— Пойдем. — Олег встал из-за стола. Настроение внезапно резко упало. По каналу связи доносилась острая печаль, испытываемая девушкой, и пить вино больше не было никакого желания.

Он окинул взглядом компанию. Тонкая, гордо выпрямленная фигурка Вереены как-то очень органично смотрелась рядом с гигантским силуэтом барона Торасского, сгорбившегося над столом. Слегка перебравший Олаф клевал носом над своей кружкой. В окно был виден клонящийся к горизонту ярко-алый диск Солнца.

— Пойдем, — повторил он. — Скоро закат. Нам пора.

Со вздохом сожаления Вереена вышла из-за стола.

— Прощай… — Она протянула руку Беру. Тот мягко поцеловал ее.

— Прощайте, миледи. Мы еще встретимся?

— Мы же договорились быть на «ты», - улыбнулась девушка. — А насчет встречи… Не знаю… Как судьба сложится. Но вряд ли. До турнира я с Ариохом будем слишком заняты тренировками, а после покинем Хорив.

— Я все же буду надеяться…

Олаф на прощание не сказал ничего. Правда, при богатом воображении, легкое всхрапывание можно было квалифицировать и как некий аналог «до свидания». Но… это при действительно ОЧЕНЬ богатом воображении!

Обратно шли быстрым шагом. Солнце клонилось к горизонту, и Вереена, нервно поглядывая на огненный диск, все ускоряла и ускоряла движение. Под конец они почти бежали. Впрочем, разговору это не помешало. Первым начал Олег.

— Если хочешь, я могу тебя освободить. Я, наконец-то, разузнал у Висса, как разрывается клятва пламенной крови.

— ЧТО?!! — От изумления, Вереена даже споткнулась. — К чему это ты?

— К тому! — недовольно пробурчал Олег. — Если ты думаешь, что я не видел, как вы с этим Бером друг на друга смотрели, — там, в таверне, то ты глубоко ошибаешься! Я не слепой! Да и по каналу твои эмоции едва ли не хлестали! Знаешь, мне, конечно, грустно и неприятно… Но, раз уж ты влюбилась и приходится выбирать, то я предпочту сохранить твою дружбу, а не место в твоей постели!

— Спасибо, — Вереена улыбнулась. — Знаешь, мне приятно это слышать. Я ведь и правда, похоже, влюбилась. Никак не понимаю, почему такое возможно! Вот только насчет свободы… Ничего не получится.

— Почему? Ритуал простенький. Ничего сложного. Если хочешь, проведем сегодня и ночью навестишь своего поэта. — Олег изо всех сил сдерживал рвущуюся из груди горечь.

— Почему? Потому что едва я освобожусь от твоей власти, как твой запрет не будет меня больше сдерживать. И мне придется его убить. Законы рода отменить могут только боги! Так что… Спасибо за предложение, но не надо. И знаешь, я очень рада, что ты мой друг! — Вереена порывисто обняла Олега…

— Да ладно… — улыбнулся тот. — Мы уже пришли. Прошу вас, миледи, — выдавив из себя шутливый тон, Олег распахнул перед вампирессой калитку.

Эту ночь они в первый раз за долгое время встретили в разных кроватях.

Ту-тиририм-ту-ту-ту-ту, — немилосердно фальшивя, пропели фанфары, и герольд объявил:

— Бой номер тридцать шесть третьего тура Великого турнира! Вызывающая сторона: благородный лэр Вадилен, барон Огильский. Обороняющаяся сторона: благородный лэр Ариох, ненаследный княжич Бельский. К оружию!

Легким телепатическим посылом Олег направил Ворона к западному концу турнирного поля. На восточный в это время выезжал его нынешний противник. Трибуны взревели. За два предыдущих боя, проведенных в придуманной самим Олегом манере — увернись от копья, а после — булавой по затылку! — он обзавелся множеством поклонников и противников. Поклонников, впрочем, было значительно больше. В Трире умели ценить неожиданные решения и нестандартную боевую тактику. Некоторые, конечно, ворчали, что, мол, нечестно это и недостойно благородных рыцарей — вертеться ужом под конским брюхом, однако их голоса заглушались восторженным ревом остальных зрителей, которым очень даже понравились выделываемые Олегом цирковые номера.