Александр Никоноров - Раздать сценарий

— Что-то мне это все напоминает… — пробубнил я, неторопливо почесывая макушку. — Не первый случай, про который я слышу. Раньше что, так популярны были размены жизней на магию?

— Как сказать. Раньше магия была сильна, но однообразна. Желающий достичь недостижимое менял свою жизнь на результат. В те времена даже не обладающий крупицами волшебства мог творить ценой тела и самого своего существования.

Хомт кашлянул. Взгляд выражает: «Мы не на светской беседе!» Он выглядит продрогшим, а Фидл ежится и едва не стучит зубами. Сделав короткий перерыв, я и сам заметил, что немного дрожу — температура стремительно падает. Ночь холодна, зато неопасна.

— Наверное, тогда смертность была высока? — спросил я, погружаясь в беседу.

— Было дело, энтузиасты в те годы славились своей одержимостью.

Староста подался вперед:

— Так что стало после самоубийства лидвольцев?

— Одна из рас — вы все равно не поймете, о ком речь — сразу исчезла с лика мира, словно ее никогда не существовало, другая разлетелась облаком насекомых. Третья… Представители еще одной расы расплавились, расползлись зловонными жижами… Еще… Нет, не решусь я вспоминать. Сколь старательно я забрасывал образы на самые задворки памяти, лишь бы никогда к ним не возвращаться! Скажу лишь, что мы всегда славились магическим иммунитетом, хоть и не обладали способностями к волшбе. Сила сознания с рождения выстраивает щит, сквозь который не просочится ни одно заклинание. Но даже нам, мергам, не получилось воспрепятствовать эффекту того проклятия — наш разум затуманился. Мы потеряли мудрость, накопленную веками, мы потеряли дар речи, способность трезво мыслить… — Дромгр шлепнул кулаком по котлу, оставив там приличных размеров вмятину. — Мы превратились в тупых животных, кровожадных, нещадных и бестолковых!

Лицо болотника побелело, татуировки стали видны отчетливее. От частого дыхания его огромный живот напомнил бьющееся сердце. Переведя дух, мерг продолжил:

— Это в прошлом. Чего сейчас распыляться, если содеянного не повернуть вспять.

— Что же получается? Теперь вся ваша раса вновь стала разумной, какой некогда и была?

— К сожалению, нет… Не все так просто. Свершившаяся процедура локальна. Те, кто принял дым в себя, освобождаются от наложенного проклятия. При всей нашей численности вам столько торта пришлось бы испечь, чтобы смог исцелиться весь наш род…

— Ага, это что же, вы… — подал было голос староста, но Хомт оказался проворнее.

— Обожди, старина Фидл. Чего это вы всегда приходили разными составами к нам на праздник, убивцы? То десять, то тридцать?

— Во-первых, мы не убийцы. Попрошу нас больше так никогда не называть. У меня нет оправданий, но прошу понять — то были отнюдь не мы. Во-вторых, вам следовало догадаться, что чем больше торт, тем сильнее исходящий от него запах. Вы его вряд ли чуяли. Это не совсем «запах» в том понимании, о каком вы думаете. А мы чувствовали и шли.

— Да Боги! Что же в нем такого?! — я чувствую бешенство. Когда понимаешь, что ты близок, но есть что-то, не поддающееся объяснению и препятствующее логическому завершению — выбиваешься из равновесия. Никаких ступоров, нет!

— Мы не знаем. Ничто кроме торта не помогло бы нам. В нем есть тот самый необходимый ингредиент; нужда в нем изъедала нас при каждом случае. Даже не ингредиент, а какая-то смесь. Видите, мы и состава сваренного нами зелья не знаем — все по наитию Мы ведомы странным инстинктом. Думаю, это лазейка в мощном, но не идеальном заклинании. Оно очень старо, и возможно, что его структура морально устарела. Прошло столько веков — естественно, в нем появятся бреши. Торт пробуждал в нас жажду, он… Очаровывал, так будет правильнее. И мы шли, поддавшись влиянию. Нам нужен был он.

— Могу сказать, Дромгр, что в состав входит мука, добываемая из особой пшеницы. Я был на поле, где она растет, там зиала просто зашкаливает.

— Зиала?

— Частица магии.

— В наше время она звалась… В прочем, неважно. — Дромгр нервно провел лапой по татуировке. — Не в муке дело, какой бы она ни была. Не знаю, играет ли она вообще какую-то роль. Вполне может быть, что дело и не в ней.

И тут накатило. Ошарашило: огромная волна, сносящая деревянные домики с соломенными крышами, ураган, разметающий все на своем пути, прорвавшаяся плотина! Аналогично и у меня в голове; хлестануло так, что я еле устоял на ногах. Нахлынувший поток информации чуть не повалил на землю. Я покачнулся. Азарт запылал ярче солнца, начал выжигать меня изнутри. Я заговорил на одном дыхании.

— Погодите-ка, кажется, понял! Пшеница растет на поле, где пали друиды. — Удивление на лицах Хомта и Фидла не остановило меня. — Не спрашивайте! Я все выяснил. Там место особо сильных магических возмущений. Сиречь она и без того ненормальна. А что входит в ваше целебное зелье? Плевать, что вы не знаете рецепта как такового. Что вы туда кидали?

— В кипящую воду бросали корень тысячелистника, березовую кору, желуди, пара клыков непонятного существа — помесь лошади и волка. Такой, синего цвета.

— Гойлур! — охнул я. — Но откуда он тут взялся?

— Мы наткнулись на него совсем недавно, около трех дней назад. Кажется, умер от остановки сердца.

Именами Восьми Богов! Только вы могли направить туда выжившего из той пятерки гойлура, что сбежал от меня. Иному просто неоткуда взяться.

— Продолжай.

— Еще мох, немного фикии, земли и, собственно, торт. Но он не числится в составе как таковой. Вернее, подсознание его отвергает. Как и клыки. Что в них, нам не ясно до сих пор, а торт для нас в первую очередь стеаро.

— Стеаро?

— Да. Его было крайне сложно достать. Но проклятие ослабло, и в последние несколько лет мы стали его чувствовать в торте.

Хомт жадно влез в беседу, возмущенно вопрошая:

— Эй-эй-эй! Тихо! А что такое стеаро ваше, а?

Слова рвались наружу, галопом, чуть не опережая друг друга:

— Это мощнейший нейтрализатор магии в чистом виде… Теперь все окончательно ясно! Смотрите: пшеница специфична из-за событий, произошедших с друидами во Времена Страха и Отчаяния. Если она сохранила следы магии, то это магия самого их естества, что следует из заклинания Зеленого Щита. Оттуда и влияние на само поле. Яйцо, молоко и сахар при невысокой, но продолжительной термической обработке выделяют так называемый обнулин, то есть яд чаров, который, как еще помню с уроков химии, сводит на нет любое зелье. Вот так незатейливо и из сподручных средств можно обезопасить себя и окружающих. Благо, сегодня зелья не так популярны, как ранее. Но я отвлекся. Поскольку в те времена если магия была значительно сильнее, нежели сейчас, то и остаточная энергия друидов, заключенная в земле и, соответственно, в зернах, не улетучилась, как того следовало бы ожидать, а при смешивании с обнулином вступила в сопротивление. Мы разбирали подобное на лекциях! Я знаком с такой реакцией, она называется «противоборство противоречий», это когда два конфликтных по отношению друг к другу компонента — друиды созидают, а яд разрушает — борются между собой. Как поведение двух магнитов, сближенных друг с другом одинаковыми полюсами. Вот и здесь: в процессе противоречия порождается некая эфемерная субстанция, силькария, у которой есть очень интересное свойство — ее можно настроить под себя, для своих нужд. Она может стать как ядом физическим, так и нейтрализатором, возбудителем или наркозом, дурманящим или приворотным зельем. Вся прелесть в том, что добавить надо ну всего-то пару-тройку ингредиентов.