Алёна Реброва - Пути неисповедимых

Когда однажды утром Арланд вышел к нам, он был одет в свою прежнюю рясу, его волосы были цвета слоновой кости, а глаза чернее, чем у Бэйр.

Ведьма, увидев инквизитора, долго и пристально смотрела на него, но так ничего и не сказала. Только вечером того же дня, когда она по своему обычаю сидела у окна и читала тетрадку, Арланд сам подошел к ней и заговорил.

— Ты поедешь со мной? — спросил он, не спуская с нее спокойного, но твердого взгляда.

— Я не могу оставить дом, — неожиданно ответила она.

Я как раз сидел за столом и пил отвар из сушеных еловых иголок, когда впервые за весь месяц услышал голос ведьмы. Я чуть не подавился!

— Ты уверена? — спросил у нее инквизитор. — Уверена, что хочешь остаться одна?

— Я не могу оставить этот дом гнить посреди леса, — повторила она, подняв на него грустный взгляд. — Это мой единственный дом.

— Мы с Леопольдом уедем завтра утром, — сказал Арланд и отошел от нее к столу, сел и, как ни в чем не бывало, налил себе отвара.

Бэйр еще долго смотрела на него глазами, полными грусти, но ничего не говорила. Потом отвернулась и уперла взгляд в свою тетрадку. Она сидела неподвижно, все смотря в нее, и вскоре на ее щеках заблестели дорожки слез.

Вдруг в дверь с улицы громко постучали.

От неожиданности мы трое как один подскочили на месте и уставились на проход к коридору.

— Лео, ты ведь не привел хвоста? — спросил Арланд, едва унимая дрожь страха в голосе.

— Я следил за тем, чтобы никто меня не преследовал, — ответил я.

— Арланд, лезь на чердак! — велела Бэйр, встав с подоконника. Она быстро подала ему спрятанную за печкой лестницу и помогла забраться на низкий чердак дома, где хранился всякий хлам. — Леопольд, обернись крысой и спрячься, — сказала она мне, когда крышка за Арландом закрылась.

Когда я стал крысой и прыгнул ведьме на плечо, она, растрепав себе волосы и небрежно кинув на плечи шаль, пошла открывать незваным гостям. Я чувствовал, как с каждым шагом к двери все сильнее дрожали ее худые плечи.

— Кто здесь? — спросила она страшно грубым, почти мужским голосом. Таким говорила ее мать.

— Джарем, — прогудел голос.

— Чем обязана? — спросила, не спеша открывать.

— Я здешний лесник, помнишь меня? Открой дверь.

Его голос не был похож на голос монаха из аббатства, которого так боится Арланд. Точнее, я никогда не слышал голоса тех монахов, но вряд ли она напоминают этот треск воспаленного горла.

Помедлив еще секунду, Бэйр открыла, пряча за шалью свою бирюзовую руку.

На пороге стоял невысокий грузный мужчина с внушительной длины черной бородой в косичках и широкими нахмуренными бровями, из под которых в нас целился страшный взгляд двух матово-черных глаз. Почти коричневое от загара лицо прорезали крупные резкие черты, особенно выделялся широкий кривой нос и большие губы, едва выглядывающие из-под косичек-усов. Одет пришелец был в нечто кожаное, на голове носил очень странную высокую шапку из чьей-то шкуры, за спиной он нес лук и небольшую суму. Весь его пояс был увешан ножами и разными маленькими мешочками.

С минуту мужчина смотрел на нас, а мы смотрели на него, не произнося ни единого слова. Потом он остановил взгляд на Бэйр и брови его резко поднялись вверх.

— Риита?… — спросил он, вглядываясь в лицо ведьмы.

— Она умерла почти два месяца назад, — помотала она головой. — Я ее дочь. Меня зовут Бэйр. Чем могу помочь?

— Дочь?… — переспросил мужчина и его брови поднялись еще выше. — Но у нее не было мужа…

— Разве для этого нужен муж? — Бэйр криво улыбнулась. — Так вы ее знали?

— Я… ее старый друг, — сказал мужчина, почесав бороду. — Я войду?

— Да… — ведьма отступила, пропуская его внутрь. — Еда в печке и скоро будет готова.

— Я ничего не ел со вчерашнего дня, — прогудел гость.

Мужчина кинул в сенях свою верхнюю одежду и сумки, прошел на кухню, где Бэйр быстро подала ему еду.

Незнакомец внимательно осмотрел поданный ему ужин, потыкал куски беличьего мяса старой кривой вилкой и, неопределенно хмыкнув, принялся есть.

Пока он ел, я забрался на чердак и сказал Арланду, что все в порядке и он может спускаться.

Гостя не слишком удивил парень в монашеской рясе, спускающийся с чердака ведьмовского дома. Джарем вообще почти не смотрел на него, только на меня пару раз удивленно взглянул.

Мы с Арландом сели на свои прежние места, положили себе в миски еды и стали украдкой рассматривать незнакомца.

Джарем, только заметив наш общий интерес к его фигуре, недовольно нахмурился.

— Что это за чучело? — прогудел он, ткнув в мою сторону пальцем.

— Оборотень, его зовут Леопольд, — ответила Бэйр.

— И что здесь делает этот оборотень? — продолжил Джарем таким тоном, как будто он здесь был хозяин, а мы гости, и он допрашивал нас, прежде чем решить, оставить ли нас на ночь или прогнать.

— Он мой друг. Я недавно вернулась сюда после трех лет путешествий с ним и с вот этим, — она перевела взгляд на Арланда. — Второго зовут Арланд.

— Хм, — мужчина недовольно посмотрел на инквизитора. — Этот тоже чудной.

— Не такой чудной, как не известный никому из нас человек, ввалившийся в чужой дом в полночь, — медленно, с аристократическим достоинством заметил Арланд, вперив в мужчину спокойный черный взгляд. — Скажите, что вы делали в лесу в такое время?

— Охотился, — ответил Джарем, никак не отреагировав на достаточно пугающий тон инквизитора. — Я вернулся в эти места недавно, после того, как отработал один долг наемником. Раньше я был знаком с Риитой, решил навестить ее сейчас. А она, как оказалось, померла уж…

— Она не говорила ни о каком Джареме, который может прийти, — сказал я. — Сомневаюсь, что у Рииты было много знакомых, которые хотели бы ее навестить. Наверняка она рассказала бы про вас.

— Я не был ее другом, но я знал ее, — ответил мужчина. — Ей просто незачем было рассказывать обо мне.

— А… как давно вы виделись с моей матерью? — вдруг спросила Бэйр, все это время пристально всматривающаяся в лицо мужчины. Несложно было догадаться, что за предположения носились в голове ведьмы.

— Последний раз мы виделись два года назад. Познакомились… если это можно назвать знакомством, то двадцать лет назад.

— Мне двадцать… — сказала Бэйр, многозначительно посмотрев на гостя.

— В начале весны будет! — поправляю ее. — Я узнавал.

— То есть?… — мужчина настороженно уставился на ведьму.

— Что у вас с Риитой было двадцать лет назад? — продолжила допрос она, пододвигаясь ближе к Джарему.

— Быть не может… — он, вздрогнув всем телом, наклонился к Бэйр, чтобы поднять ей челку и разглядеть лицо. — Что ты дочь Рииты — нет сомнений, ты совсем как она, если бы… если бы не эти глаза чистокровных жителей Равнин.