Гарри Тертлдав - Крисп Видесский

– Ну, в общем-то он прав, святой отец, – согласился Крисп.

– Заверяю вас, я прекрасно осведомлен об этом, – ответил Гнатий. Черты его лисьей физиономии внезапно посерьезнели. Честно сказать, я не знаю, как вам побить Арваша. Но я, кажется, выяснил, кто – или, вернее, что – он такое.

– Я рад, – ответил Крисп. – Иначе ты напрасно гулял под дождем. Садись, святой отец, и рассказывай.

– Благодарю, ваше величество. – Гнатий пристроился в кресле.

Крисп сел напротив, на диване рядом с Яковизием. – Как я вам уже писал, эта история начинается триста лет назад.

– Продолжай, – ободрил его Крисп. Он был рад, что рядом с ним Яковизий. Крисп обожал читать исторические хроники, но аристократ получил настоящее образование. Если Гнатий попытается соврать, он заметит.

– Вы, ваше величество, знаете, конечно, как в смутные времена империи кочевники прорвали наши северные и восточные границы и отсекли от Видесса столько исконных наших земель.

– Да уж, – фыркнул Крисп. – Кубраты угнали меня в плен еще ребенком. Я помогал Яковизию, когда тот вел переговоры с хатришами несколько лет назад. О Татагуше я знаю меньше и беспокоюсь меньше – общих границ у нас нет.

– Да, теперь мы имеем с ними дело, как с независимыми странами, подобными Видессу, пусть и не такими древними или могучими, согласился Гнатий. – Но так было не всегда. Веками эти провинции находились под нашей властью. Мир тогда был уютен. Мы не знали иных стран, кроме Макурана. Были еще кочевые племена Пардрайских степей и воители из земли Халога. Но мы были уверены, что Фос покровительствует нам – ибо как могут угрожать империи какие-то племена?

Яковизий поскрипел стилем и поднял табличку:

«Выяснили».

– Воистину так, – печально согласился Гнатий. – За какие-то десять лет границы были прорваны, а треть видесской земли отнята. Варвары грабили нас, не встречая препятствий, ибо за границей они не встретили сопротивления. Город Видесс был осажден. Скопензана – пала.

– Скопензана? – Крисп нахмурился. – Я не слышал об этом городе. – Он повернулся к Яковизию, опасаясь, что Гнатий просто придумал название на ходу.

Но Яковизий написал:

«Теперь это руины. Они лежат в нынешнем Татагуше, а тамошние жители в городах покамест не нуждаются. Однако в свое время это был великий город, наверное, второй в империи после города Видесса; ни в чем не уступал он более чем двум городам».

– Могу я продолжить? – спросил Гнатий, увидев, что Крисп закончил чтение. – Как я сказал, Скопензана пала. Сколько мы можем судить, разорение ее было ужасно, ибо обычные убийства, грабеж и насилие усугублялись как величиной павшего города, так и тем, что никто не мог вообразить ему подобной судьбы. Среди выживших был и иерарх города, некий Ршава.

Крисп очертил над сердцем солнечный круг.

– Должно быть, благой бог сберег его.

– При иных обстоятельствах я согласился бы с вами, ваше величество. Теперь же… могу я немного отклониться от темы?

– Покуда я вовсе не заметил темы, – ответил Крисп, – так откуда мне знать, что ты от нее отклоняешься? – История, рассказанная Гнатием, была интересна – он был хорошим оратором, – но к Арвашу Черному Плащу покамест не имела никакого отношения. «Если это все, на что Гнатий способен, – подумал Крисп, – он до девяноста лет будет в монастыре сидеть».

– Я надеюсь сплести нити своего рассказа в единый узор, ответил Гнатий.

«В одну холстину, ты хочешь сказать», – нацарапал Яковизий, но Крисп сделал Гнатию знак продолжать.

– Благодарю, ваше величество. Вы, как мне известно, не изучали богословия специально, но, без сомнения, поймете, почему вторжение кочевников внесло смятение в души священнослужителей.

Мы верили – это было так удобно! – что, как мы шли от победы к победе на земле, так Фос не может не восторжествовать во вселенной в целом. Такова наша правая вера и по сей день, Гнатий осенил себя солнечным знаком, – но в те годы она подверглась суровым испытаниям.

Как вы понимаете, столь много людей познали горе и истинное зло, что в души их закралось сомнение в могуществе Фоса. Отсюда растут корни ереси «весовщиков», по сию пору преобладающей в Хатрише и Татагуше – да и в Агдере близ земли Халога, хотя там и правит царь видесской крови. Однако возникла и иная ересь, куда худшая. Как я сказал, иерарх Ршава уцелел при взятии Скопензаны.

Крисп поднял брови.

– Худшую ересь породил предстоятель крупного города?

– Воистину так, ваше величество. Сколько могу я судить, Ршава был весьма близко связан с тогдашним императорским родом, но пост свой занял благодаря способностям, а не по протекции. Не рухни Скопензана, он мог бы стать вселенским патриархом, и притом одним из великих. Но когда он вернулся в город Видесс, он… изменился. Когда хаморы захватили Скопензану, он видел слишком много зла; он решил, что Скотос сильнее Фоса.

Даже не слишком благочестивый Яковизий при этих словах осенил себя солнечным знаком.

– И как отнеслись к этому тогдашние священнослужители? спросил Крисп.

– Как вы догадываетесь, ваше величество – без удовольствия. Ответ Пирра был бы полон ужаса и отвращения. Гнатий добился своего преуменьшением. Крисп обнаружил, что способ Гнатия нравится ему больше. А монах-историк продолжил:

– Но Ршава стал столь же ревностным последователем темного бога, каким верным слугой был когда-то Фосу. Он проповедовал новую веру всем, кто готов был слушать, поначалу в храмах, а, лишенный патриархом сана – на улицах.

Крисп против своей воли заинтересовался этой историей.

– Вряд ли ему долго это позволяли?

Он представил себе город Видесс, наполненный поклонниками зла, и ужаснулся.

– Совершенно верно, – откликнулся Гнатий. – Но из-за связей Ршавы его пришлось судить публично, судом церкви, а это значило дать ему возможность защищать себя от выдвинутых обвинений. А он был весьма способен… да что там – он был гениален. Я читал его речь в свою защиту, ваше величество. Она меня пугает. И тогдашних отцов церкви она тоже, видно, испугала. Ршаву приговорили к смерти.

– Я еще раз спрашиваю, святой отец, – какое отношение это имеет к нашим нынешним бедам? Если этот Ршава уже триста лет как мертв, то при всех его грехах…

– Ваше величество, – веско произнес Гнатий, – я не уверен, что Ршава мертв уже триста лет. Я вообще не уверен, что он мертв. Он расхохотался, выслушав приговор, и заявил, что не в людской власти предать его смерти. Его оставили на ночь в камере размышлять над неверием его и преступлениями, совершенными им во славу его бога. Но стража, явившаяся утром, чтобы отвести его на казнь, нашла камеру пустой. Замок был цел, и стены нетронуты. Но Ршава исчез.

– Чародейство, – пробормотал Крисп. Волоски на его шее встали дыбом.