Олег Северюхин - Беги, Василич, беги!

— Так и есть, — подумал я, — и сюда политика прилезла. Не дай Бог, еще черти в аду взбунтуются и полезут на белый свет со своими адскими идеями марксистского чучхе и всемирной демократии. А где мы будем работать? — спросил я.

— О, это вам понравится, — оживился Тодеф, — в основном дизайнерские работы. Ландшафтный дизайн и экология.

Мы пришли к огромному двадцатичетырехэтажному зданию. Открыв дверь, мы отшатнулись от густого сероводородного запаха, пахнувшего на нас из глубины.

— Домашний дух, — как-то нежно произнес Тодеф и шагнул в дверь.

Мы пошли за ним. Густой запах разрывал легкие, а глаза слезились, защищаясь от него.

На шестом этаже Тодеф остановился и похвастался:

— Я живу на последнем этаже. Там живут самые почетные наши работники. Вот так-то. А я старший на этаже, — и он постучал кулаком себя в грудь. Гулкие удары как в барабан как бы подтверждали его слова.

— А лифта у вас нет? — спросил я, представляя, что нам еще нужно преодолеть восемнадцать этажей.

— Нам лифты без надобности, — сказал наш хозяин, — люди нашей профессии должны быть сильными и поджаристыми, то есть поджарыми, — он захохотал, — зато вниз мы спускаемся по полке. Вжиик и уже внизу.

С трудом, но мы дотащились наверх. Всех моих спутников Тодеф разместил в комнатушке в дальнем конце длинного коридора.

— Жить будете здесь, — сказал им Тодеф. — Ваша задача — вытаскивать ведра здешних жителей и выливать их в трубу рядом с вашей комнатой. Потом будете все утилизировать. Это и есть экология. Питание будете находить в ящике номер сорок семь.

Нас с Гудымой он взял к себе.

Дом был обыкновенной гостинкой. В комнатушке раковина умывальника с водой и все. Никаких туалетов и прочих санитарных учреждений. Нет и кухни.

— А как тут все? — и я неопределенно обвел руками вокруг.

— Да уж не так, как у вас там, — сказал Тодеф. — Был я у вас. Ничего хорошего. Здесь не плюнь, здесь не хрюкни, здесь копытом не стучи, здесь не… даже в ресторацию не пускают, типа в маскарадных костюмах не положено. Песню сочинили, что леший поганил своими ногами и их попросили оттель. Вот я им уж устрою, когда их время придет. А здесь мы живем так же, как завещал нам господь Бог и Адам с Евой, как пример для нас.

— А ты ничего не путаешь, хозяин? — спросил я. — Какие это заповеди Господа Бога нашего? Где Бог и где вы?

— Сами вы путаники, ничего не знающие, — засмеялся Тодеф, — даже крестьянские дети встарь знали, кто и кем является, что и где исполняет по своей должности и своему предназначению. Попы ваши в политику подались, на подпевках у властей сидят и обеспечивают их легитимность, доказывая с пеной на губах, что всякая власть от Бога. Даже наша. А как же иначе. Если наша власть не от Бога, то как же быть с Единоначалием? Не лишне изредка почитывать святое писание, если хочешь по-божески жить. Народ не зря про них свое говорит. Лучше один раз у Бога попросить, чем сорок раз у сорока святых. У святых отцов не найдешь концов. Сатана и святых искушает. Около святых черти водятся. Дымно кадишь — всех святых задымишь. В монастыре, что в лавке — всё за деньги. Поп на дороге — недобрая встреча. У попа товар — ад и рай, что хочешь, то и выбирай. И чёрт под старость в попы вышел. Поп да черти одной шерсти. Измолился в нитку, а всё нет прибытку. Чужой бог хуже своего лешего. Вот тебе, Боже, что нам негоже. Паши не для Иисуса, а ради хлеба куса…

— Ты нас в свою веру не агитируй, — сказал Гудыма, — у нас Бог один — Маркс и Энгельс, а также Ленин со Сталиным.

— Ленин со Сталиным? — засмеялся Тодеф. — Если бы не торопились, я бы вам показал, как здесь живут Ленин со Сталиным.

— Не богохульствуй, — грозно сказал Гудыма, и его рука потянулась к деревянному обрубку, висящему на ремешке через плечо.

— Не сучи ручонками, — сказал Тодеф, — а то как тресну промеж рогов… Все вы какие-то недоверчивые да обидчивые. На обидчивых воду возят, а вы будете бригадирами на вывозке дерьма. И то это я делаю по знакомству с Гуней.

— А как тебе довелось побывать у нас? — заинтересовался я.

— Да так же, как вы от Гуни попали ко мне, — просто сказал хозяин. — Вы что, с неба ко мне в преисподнюю спустились? Или вы на небо залазили, когда встретились с Гуней? То-то и оно, что все мы живем в одном месте, где реальная жизнь ваша перемежается с раем и адом. Вся ваша жизнь проходит на трех этажах. Сами вы живете на втором этаже, на первом я, а на третьем Гуня. У кого-то у вас жизнь сплошной ад, у кого-то сплошной рай, кто-то между раем и адом и главное — никто не знает, где он очутится, когда откинет копыта. У нас тут миллиардеры работают как проклятые по вывозке дерьма и ничего, а в соседях у Гуни такие разбойники, на которых клейма ставить некуда. Пока вас было с десяток человек, ну, там Адам с Евой, Каин с Авелем, то все было просто, а как вы стали размножаться в геометрической прогрессии, то пришлось всякие счеты изобретать, счетные машинки и компьютеры, потому всякие отчеты и учеты, и, конечно, в результате механических сбоев стали нарушаться правила отправки на этажи. Да и у святых не все святые. И главное. Вы не задумывались, откуда появляются привидения? Вы отвечаете, что с того света, а тот свет находится рядом с вами и даже вы находитесь здесь и возвращаетесь обратно к себе. И каждый из вас должен задумываться над тем, что те, кому вы причинили боль, причинят вам боль обязательно и они же будут наблюдать за вами всю жизнь, мстя вам за все. А сейчас спать. Циновки вот там, в углу.

Он взял свою циновку, расстелил на полу у окна и лег. Мы сделали то же самое, выбрав себе углы пустой комнаты.

— Эй, сони, вставайте, — услышали мы утром голос Тодефа. Он уже стоял в фуражке и был готов идти на службу. В комнате горел свет, но на улице было темно.

— Рано же еще, — сказал я, — даже рассвет не наступил.

— У нас рассветов не бывает, — сказал хозяин, — у нас вечная ночь, как и в раю вечный день. Привыкайте. Идите и поднимайте своих людей, занимайтесь вывозом нечистот. Никому не грубите, даже тем, кто работает на других этажах, не хватало мне разнимать ваши драки.

На завтрак у нас был брикет, чем-то напоминающий «сникерс», такой же тягучий, но несладкий. Невкусный. Дерьмо дерьмом, одним словом.

В коридоре стояли наши спутники и не знали, чем заниматься:

— Мы что, в говновозы нанялись? — возмущались они. — Да я даже в армии никогда вонючие горшки не выносил, унитазы зубной щеткой драил, а вот так унижаться я не буду, — заявил охранник Гудымы.

— Побудь с ними здесь, а я пойду на разведку, — сказал я Гудыме, — надо что-то делать, а то поставят нам здесь железный занавес и белого света мы больше не увидим, будем так и жить по-свински при свете тусклой лампочки.