Олег Северюхин - Беги, Василич, беги!

— Солидно, — согласился мой новый наставник, — а кто такой Глазунов?

— Глазунов? — переспросил я. — Это такой древний художник, который решил запечатлеть историю. Он брал огромнейшее полотно, рисовал кремль в багровых тонах, а на фоне кремля располагал головы и фигурки двухсот или трехсот более или менее известных людей его времени или еще ранних времен, и каждый деятель хотел попасть на такое полотно, чтобы вписаться в историю, ну и историй с этими полотнами было тоже немало.

— У нас на нулевом уровне тоже есть кремль, — как-то задумчиво сказал Кондрат Петрович. — А что ты там говорил насчет агентуры в наших кругах?

— А сейчас мы будем разглядывать людей, сидящих вокруг нас, — сказал я, — и определим их реакцию на волшебное слово, которое я произнесу.

— А что это за слово? — склонились ко мне Кондрат Петрович и Катерина.

— Смотрите внимательно, — сказал я тоже и шепотом и, приложив палец к губам, сказал достаточно громко, — я думаю, что нам здесь нужен МАЙДАН.

В моем секторе обзора я увидел трех человек, резко повернувших голову в мою сторону. Двух человек заметил Кондрат Петрович и двух человек Катерина. Итого, минимум семь агентов политического сыска сидели в нашей компании и одно из ключевых слов в их задании было — МАЙДАН. Надо же, триста лет прошло, а МАЙДАН так и остался в памяти спецслужб как нечто солидное, как октябрьский переворот, устроенный Лениным. Для ленинцев их переворот — это революция, а Майдан — это переворот. То есть, антиленинская революция — это переворот, а антимайданная война — это справедливая война.

— И что же нужно делать? — как-то испуганно спросила Катерина, пригнув голову, чтобы спрятаться от соглядатаев.

— Ничего не нужно делать, Катенька, — ласково успокоил я испуганную женщину, — это очень хорошо, что мы знаем этих людей. Нужно с ними здороваться очень вежливо, сдувать с них пылинки и примерно раз в неделю давать устный отчет о том, что вы делали и где были. Им же тоже нужно жить. Им в первую очередь нужно относить приглашения на все мероприятия, я возьму к себе в школу начинающего писателя человек десять, чтобы их доклады были написаны хорошим литературным языком, и чтобы люди в их присутствии вели себя подчеркнуто вежливо, а если что-то и говорили про ГБ так только в превосходнейшей степени…

Не знаю, что делал сам Кондрат Петрович, что делали его друзья, но в течение месяца вся политическая агентура была выявлена. Слово МАЙДАН было использовано в качестве реакции Манту. Всех проверили на детекторе правды. Криминальную выявляли своими методами.

Учитывая, что МНР это самая огромная республика на пространствах бывшей России, можно себе представить, сколько агентуры приходилось на одного оперработника, если на каждые пятьдесят человек было по одному агенту. Уму непостижимо. Куда ни плюнь, сразу идет донос. Сталину до ГБ тягаться да тягаться.

Я провел три занятия в школе молодых писателей и уже начали появляться новые люди, подающие надежды в будущем превратиться в гордость нашей литературы, вернее, в гордость их литературы, потому что я не считал возможным влиться в их общество и согласиться с тем, что происходит в современном мире. Все равно я хотел жить в нашей большой России, где не было бы диктаторов, ведущих страну к расколу. А, кроме того, я не собирался жить в центре, а хотел поселиться где-нибудь в провинции и заниматься тем, чем бы мне хотелось. Например, переплетать книги. Открыл бы переплетную мастерскую, школу переплетчиков и снабжал бы людей книгами в невиданных переплетах, и мои книги передавались бы из поколения в поколения как семейные реликвии. А что? Вполне достойное занятие.

С Катериной отношения складывались так, что скоро должен был бы быть пир, на котором были все и мед, и пиво пили, да только я человек женатый и жену свою не предупреждал, что задержусь слишком надолго. Она женщина была понятливая и после того, как я спел ей нашу старую песню «милая моя, взял бы я тебя, но там в краю далеком чужая ты мне не нужна», поплакала немного и остались мы очень близкими друзьями. Даже очень близкими друзьями, но без взаимных обязательств и с очень хорошими воспоминаниями о нашей встрече.

О том, что делается в окружающем МНР мире, я узнавал по отрывочным сведениям, потому что интернет был внутренним, тщательно процеженным и отфильтрованным так, что все думали, что кроме МНР во всем мире происходит черт те что, все катится к гибели и только одна МНР находится в постоянном процветании. Типа, еще одна-две пятилетки и кроме МНР никого не останется. Даже жители всех уровневых дён считали себя более умными и счастливыми, чем жители окружающего их мира. Как древние китайцы, которые были окружены северными, западными, южными и восточными варварами, стремившими уничтожить срединную империю. В МНР снова вытащили труды академика Лысенко, требовавшего взять от природы все, как бы природа не сопротивлялась.

Странным еще было и то, что никто не видел ГБ и не знал его лично. Все свои указания он отдавал через доверенных помощников, находившихся в ранге министров. А Кондрат Петрович как-то шепнул мне, что ГБ может являться плодом коллективной фантазии некоей Директории, захватившей власть и ГБ придуман ими лишь для того, чтобы на него свалить все промахи и результаты преступных действий. Они все ангелы во плоти, но им пришлось выполнять преступные приказы.

Хорошее никогда не продолжается долго. По всем уровням поступила ориентировка по розыску Юнис27BK687, специалиста первого класса и обеспеченного человека. Настоящий Юнис совсем был не похож на меня, и мое прежнее сходство с ним было только в той микстуре, которую я выпил, и которая создала подобие настоящего кода и изменила черты лица. Мне даже Катерина говорила, что я внешне изменился. Я был основным подозреваемым, потому что во мне вообще не было никакого кода, и никто не мог идентифицировать меня ни по отпечаткам пальцев, ни по изотопам кода. Я был чужой, а чужой в любой стае чужой. Что-то я сделал хорошее, но сейчас мне предлагалось уйти. У них свои разборки, у меня свои.