Александр Меньшов - Бледное солнце Сиверии

Заглянув внутрь, я быстро нашёл валяющийся у входа нагрудник и взял его в руки.

— Видишь вот это клеймо? — говорил мне Игнат. — Я точно знаю, что такой же был и у Сотникова.

— Мало ли чьи доспехи…

— Ну да! В Сиверии часто найдёшь такие вещи, да так, чтобы они ещё были и похожи один на другой! Я утверждаю, что эта вещь принадлежала Ермолаю.

Ещё раз оглядев нагрудник, я резко протянул его Игнату.

— Отправишься со своим товарищем в Молотовку к Стержневу и доложишь. Ясно?

— А ты?

Я огляделся и подошёл к небольшому ларцу у стены.

— Не всё ещё сделал, — отвечал Игнату. — Кое-кто остался.

— И кто?

— Колдуны на Старом Утёсе.

— Да ты что! Это же самоубийство!

— Ну и хрен с ним!

Я присел у ларца и попытался открыть замок. Не получилось.

— Что это? — спросил Игнат.

— Нихаз его знает. Ладно, давай уходить отсюда.

Я подхватил ларец, и мы вышли наружу. Навстречу бежал второй пленный.

— Есть лодки, — сообщил он, задыхаясь.

— Вот и отлично, — бросил я. — Надеюсь, дорогу найдёте.

Игнат несколько секунд стоял, собираясь что-то сказать, но не подобрав слов, ушёл к пристани.

Я поглядел им вслед, потом подобрал камень и с силой несколько раз ударил по замку. С четвёртого удара дужка оторвалась, и я смог его снять.

Внутри лежало нечто похожее на старую книгу. Чуть полистав этот фолиант, я вдруг вспомнил, как старейшины Гравстейна сетовали на пропавшую реликвию, которая, мол, утонула в Вертыше. Она это, или не она, мне было не ясно. Но я закинул её назад в ларец и пошёл к пристани за лодкой.

Огонь ещё долго освещал холодные воды Вертыша. Даже достигнув противоположного берега, я различал, некоторые предметы на берегу.

В душе было гадко. Не хотелось никого видеть. И потому я решил, что после окончания своей миссии на Старом утёсе, какое-то время побыть одному.

Утро встретило меня пронзительным ветром, сбивающим с ног. Я вытянул лодку на берег, прихватил гарпун и пошёл на утёс. Взбираться вверх по пологому склону, по которому пролегала тропа, было очень трудно.

Шёл я осторожно, поминутно поглядывая вверх, опасаясь быть застигнутым колдунами врасплох. Не хотелось бы, чтобы мои кишки висели на их ледяных сосульках.

Где-то на середине подъёма, я заметил на небольшой площадке одного водяника. Он внимательно глядел на реку. Подкрасться к нему не составило труда. Среагировал он только, когда моя нога оступилась, и вниз покатились камешки. Прыжок и нож легко вошёл в районе кадыка.

Водяник безвольно повис на руке.

— Тяжёлый, собака! — выругался я, пытаясь не свалиться на скользкой тропинке.

Уложить труп водяника было трудно. Он всё намеревался скатиться вниз.

Оглядевшись, я снова пошёл вверх. Надо довести дело до конца.

Уже у самой вершины ветер чуть попритих. Я обошёл поросший соснами южный склон и вышел к небольшой ложбинке. Солнце выглянуло из-за серых туч. Его ослепительные лучи, отражались от белоснежных сугробов, вызывая на глазах слёзы.

Отдышавшись, я стал осторожно пробираться вперёд, внимательно оглядываясь по сторонам. Уже преодолев лесистую ложбину до половины, я учуял слабый запах дыма. Он доносился с восточной стороны.

Крался долго-долго. Сердце отчаянно билось о грудную клетку, но мысли в голове были чёткими и слаженными.

Шаг. Прислушался. Ещё шаг.

Кажется, что-то похожее на разговор донеслось справа.

Чуть присел и ещё шаг. Ноги увязали в снегу по колено. Пар изо рта вырывался густыми клубами, тут же инеем оседая на бороде и усах.

Шаг. Раздвинул ветки… Глаза долго шарили по площадке.

Кажется, здесь никого. Стал обходить деревья слева, прислушиваясь и принюхиваясь к окружающей обстановке.

Где-то в небе закаркала ворона. Солнце снова скрылось за небольшой тучкой, и тут же подул холодный ветер. Его порыв поднял вверх снежную пыль, отчаянно лезшую в глаза.

Я вышел к следующему ряду сосен и снова выглянул из-за веток.

Наконец-то: недалеко от края у небольшого костерка стояли трое водяников. Двое из них смотрели в сторону Крутого Рога, а последний сидел на валуне и что-то мастерил.

До них было довольно далеко, да ещё глубокий снег мешал. Если я выскочу, то явно не добегу, повиснув на «пиках». А подкрасться ближе не выйдет.

Колдуны обернулись и подошли к костерку, что-то обсуждая на своём «рыбьем» языке.

Мне виделся один выход: ждать. Желательно, чтобы они разделились и тогда…

Словно читая мои мысли, двое водяников отправились вдоль края утёса. Я тут же стал красться со спины к третьему, стараясь потупить взор и не смотреть ему в спину.

Но это не помогло. Я видел, как водяник замер и повернул голову в ту сторону, где я сидел в засаде. Два его товарища уже скрылись за соснами, хотя их сгорбленные фигуры всё ещё периодически мелькали за стволами деревьев.

Нас разделяло около пяти шагов. Я чуть согнул ноги, готовясь к прыжку. Физиономия водяника мне сейчас напоминала морду любопытной курицы. Его, не моргающие лупатые три глаза, оглядывали заросли. Подспудно, я думаю, он понимал, что его подстерегает какая-то опасность, но он был всё ещё не в силах определить её источник.

Шаг. Снег тихо-тихо скрипнул. Я отчаянно глядел сквозь водяника, стараясь не сосредотачивать взгляд на чём-то конкретном. Ещё шаг. Ладонь вспотела, сжимая нож.

И тут водяник вдруг повернулся ко мне. Я даже среагировать не успел, и мы уставились друг на друга. Так прошло несколько секунд.

Я прыгнул вперёд, но водяник отпрянул, при этом пытаясь схватить своё кривой жезл. Хорошо, что не успел, и я сделал выпад, вгоняя нож в район сердца. Лезвие с лёгким шипением распороло кожу и скользнуло внутрь. Ударом кулака левой руки, я свалил водяника наземь и, присев на колени, живо перерезал горло, лишая возможности позвать на помощь, или произнести заклинание.

Тонкая плёнка век опустилась вниз, закрывая его глаза. Я подхватил тело подмышки и посадил назад на камень. Чтобы оно не упало, взял первую подвернувшуюся палку и постарался ей подпереть водяника.

Висевшие на жезле на тонких верёвочках отполированные до блеска черепа явно принадлежали людям. А их небольшой размер говорил о том, что это были дети.

Я тут же с отвращением отодвинулся от черепков и быстрым шагом направился к зарослям. Вторые два водяника уже шли назад. Между стволами деревьев мелькали их худые фигуры.

Нападать решил на последнего. Прыжок был несколько неудачен, и мы покатились вниз к обрыву. Благо ещё, что нож не выпал из рук.

Три чётких удара в район груди и на снег полилась густая, словно слизь, кровь.

Оставшемуся водянику не было видно, что произошло и это хоть как-то спасло меня от внезапного нападения со спины. Я, полусогнувшись, рванул вперёд, выскакивая перед водяником, словно из-под земли и тем самым ошарашивая его.