Александр Меньшов - Бледное солнце Сиверии

Я понимающе кивнул, а сам отметил, что легенда весьма красива и поучительна, чтобы быть правдой.

Кремень вдруг протянул мне миску со словами:

— Это вкусно, — и сам сделал первый глоток.

Я понюхал напиток и уловил тончайший запах черемши… А после первого глотка вдруг явно ощутил насколько голоден.

Шаман улыбнулся, и эта улыбка получилась весьма страшной. Тут предательски заурчал мой живот и Кремень поднялся. Он сходил и принёс вареного мяса, и потом протянул его мне.

— Ешь, — сказал шаман.

Я несколько минут, молча, поглощал пищу. Надо сказать, мне казалось, что орки едят всякую гадость, и их кухня не блещет вкусом. Но сегодня могу смело заявить, что это не так. В качестве гарнира Кремень подал варёный горох.

— Завтра придут воины, придёт и Громыхало, — продолжил свой рассказ шаман, глядя в потолок, куда уходил дым от костра. — Когтя, как и всех иных вождей, павших на Священной тропе сожгут на скале пред Духовым Камнем. Пепел развеют по воздуху… Ты знаешь, когда он пришёл в стойбище, то очень оскорбил наш клан. Он насмехался над воинами, затем бросил вызов старому вождю…

Кремень замолчал, долго смакуя напиток.

— Его тело не было сожжено, как того велит обычай предков. И его дух так никогда и не попал к ним… Он не сидит с ними, не пьёт айрг, не говорит об охоте… Его тело разрубили на части и отнесли Тигр-Хану. А голову водрузили на шест…

— Почему ваши воины не возмутились такой… наглости? — удивился я.

— Закон велит следовать за новым вождём…

— Даже если он не блюдёт заветы предков?

Шаман снова улыбнулся. А, может, то была совсем не улыбка.

— Коготь чужого племени. Он призвал воинов быть такими же, как Тигр тигров. Его восхищало всё то, что касалось Белого Хана. В первую же ночь на Пире были съедены жены старого вождя… Громыхало выступил на стороне Когтя. Он сказал оркам, что раз они Тигры, то обязаны поступать так, как поступает Тигр-Хан… Стали убивать стариков, малых детей… из тех, кто послабее…

Кремень тяжело вздохнул.

— Мне было видение, — сказал он. — Несколько дней назад. По Священной тропе поднялся белый единорог. Он подошёл к Духову Камню и пнул его копытом. Появился Тигр-Хан…

Кремень неожиданно резко замолчал. А потом наклонился вперёд и тихо добавил:

— Единорог заколол зверя… А потом долго бил копытом землю. Пока дух Тигр-Хана не вышел из Камня и не сел рядом…

— И что это значит?

Я закончил грызть кость, допил содержимое миски и поставил её на пол у очага. Кремень поднялся на ноги пошёл к треноге. С минуту он перебирал рукой зёрна в тазе, кажется, что-то при этом бормоча под нос.

— Рядом лежало ещё чьё-то тело, — услышал я. — То был орк. По всему видно, что могучий воин… Над ним сидели вороны и клевали его тело… А потом единорог ушёл…

Снова молчание.

Дальнейший разговор не складывался. Шаман, молча, совершал какой-то ритуал, а потом сказал, что пора спать.

Я разместился на грубоватом лежаке. В голове тихо плавали разные мыслишки. Все они сводились к завтрашнему утру. Представлялось, как заявятся из стойбища орки во главе с Громыхало, объявят меня своим вождём…

А зачем мне это? Зачем мне быть их вождём?

— Глупо получилось, — говорил я сам себе.

Хотел спасти себя и спасти гибберлингов, а теперь залез в такие дебри, что ой-ой-ой.

С этими настроениями стал проваливаться в сон.

Откуда-то потянуло холодом. Я подумал, что это сверху через отверстия, для выхода дыма. Но тут моего лица коснулась чья-то рука.

— Стояна? — тихо спросил я.

Тишина.

— Стояна, ты?

— Я…

В тусклом свете тлеющих углей проявилась тёмная фигура.

— Что в этот раз?

— Пойдём со мной, — говорила друидка тихим голосом.

Я встал и последовал за ней наружу. Подспудно мелькнула мысль, что это сон; но вот в лицо задул холодный ветер, и его порывы мгновенно «отрезвили».

Ночь. В небе висит луна. Тихо-тихо.

— Что ты хотела? — спрашиваю у Стояны.

Она стоит рядом, тоже смотрит в небо.

— Жди, — еле слышно говорит друидка.

И я жду. Сознание цепенеет от сонливой усталости… Зачем я сюда вышел? Лучше бы лежал да похрапывал, как Кремень. Там внутри и тепло, и…

Небо расколола молния. Она промчалась от юга до севера. Стало светло как днём, а потом снова темнота.

Не может быть! — пронеслось в голове. — Гроза? Зимой?

Едва хотел сделать шаг, как земля вдруг содрогнулась. Мои ноги тут же подкосились, и я упал на колени. Затем ещё один толчок…

— Смотри! — говорит мне Стояна.

Она указала в сторону, где на круче росли старые сосны. Я долго и внимательно присматривался, но видел лишь громадный валун. От толчков тот вдруг накренился и поехал вниз. Несколько мгновений камень переворачивался, а потом гулко рухнул наземь.

— Иди, — подтолкнула в спину Стояна. — Иди скорей.

Подниматься на ноги было ой, как тяжело. Мне казалось, что я преодолеваю водную толщ.

Камень издали был похож на кошачью голову. Я неспешно подобрался ближе, но Стояна потребовала, чтобы я пошёл к тому месту, где он лежал раньше.

— Смотри там, — говорит она. — И будь внимательней…

Тут снова толчок и я опять падаю на колени. Небо снова рассекла молния и в её свете что-то блеснуло из-под комьев земли.

Я наклонился и чуть раздвинул землю. На том месте, где ранее покоился камень, лежало небольшое кольцо.

— Делай, как я, — услышал я холодный бесцветный голос Стояны.

И вдруг мысль, словно сполох в ночи: а друидка ли это? Но до конца понять не успел. Темная тень подошла ближе и положила свою тяжёлую руку мне на плечо.

— Надень кольцо на безымянный палец правой руки.

Я послушался.

— Протяни левую ладонь.

Только это сделал, как холодное острое лезвие полоснуло по коже и снова приказ:

— Прижми кольцо к ладони.

Я приложил руку к порезу. А трезвая частичка моего разума растеряно пробормотала: «Бред какой-то».

Тень вскинула правую руку в непонятном знаке и заставила сделать меня тоже самое.

— Выйди ко мне, Хфитнир!

— Выйди… ко мне… Хфитнир… — повторил я следом. Слова дались с трудом.

Стояна бросила перед собой тлеющий уголёк… Вспышка. Глазам стало больно. Красная точка в мгновение ока выросла до неимоверных размеров, и передо мной появился гигантских размеров волк. Его черно-угольное тело, покрытое каменными пластинами, ощетинившимися в стороны, дымилось от внутреннего жара. Ноздри волка шумно раздувались, выпуская огненные сполохи.

Вдох… Бока зверя расширились, и его тело покрылось тончайшей сеткой цвета раскалённого железа. Выдох — и снова угольно-черная вздыбленная «шерсть».

Огневолк… От ужаса даже язык присох к нёбу. Нихаз меня подери! Это же огневолк!

Снег под лапами зверя плавился, земля превращалась в грязные лужицы.