Александр Меньшов - Пряди о Боре Законнике

— Хочешь мести? — хмыкнул я. — Одни умные люди когда-то говорили, что коли начнёшь мстить — враги никогда тебя не покинут. Даже после смерти… Смотри, приду тогда, когда не будешь ждать.

— Я учту столь глубокую мысль. А насчёт того, придёшь ли или нет — так без головы в Сарнаут назад не пускают. Так ведь, Часлав?

Тот громко рассмеялся.

— Так что насчёт моего предложения? — спросил Павел.

— Плюнуть бы тебе в рожу, да жаль, слюна не ядовитая.

Голубь никак не отреагировал на это. Он внимательно глядел мне в глаза.

Тут ватага удальцов, что стояла у дверей, громко хохотнула. Я услышал, как один из них заговорил о Голубом озере.

— Чем тебе не баня! Может, как кончим дело, обмоемся… попарим косточки?

— Хорошее дело, — согласился второй. — Надоело вшей кормить.

Тут он полез под одежду и зачесался.

— Это что! — гаркнул Сом, полуобернувшись к ним. — Мне рассказывали про Черные ямы. Там вшей столько, что они аж под ногами хрустят!

Я вспомнил, что Черными ямами называли жуткое узилище, находившееся на Умойре. Туда ссылали весьма опасных воров да бунтовщиков.

— Эй, Голубь! — Северский оскалился. — Ты уже закончил с ним?

Павел чуть улыбнулся и отрицательно мотнул головой.

— Как насчёт моего предложения? — повернулся он ко мне. — Выгадаешь себе полчасика, а?

Я думал. Надежда, что удастся выкрутиться из нынешней ситуации, меня не оставляла. Пожалуй, стоило согласиться, а там…

А что «там»? Что изменится?

Сколько раз я был близок к концу? И тоже не было вариантов? Однако позже всё складывалось благоприятно… Если так, конечно, можно сказать.

— Хорошо, — кивнул я Голубю.

— Начинай, — предложил он.

— Может, не стоит всех посвящать в этот разговор?

Павел удивился. Он кинул взгляд на гогочущую ватагу во главе с Сомом, чуть задумался, а потом им бросил:

— Парни! Идите пока… попарьтесь.

Северский нахмурился, но возражать не стал. Он немного посопел и сделал жест своим прихлебателям выйти вон. Сам же захватил одну из головешек и, лишь потом, пошёл за ними следом.

— Итак? Мы уже одни, — Голубь откинулся назад, занимая удобную позу.

Было видно, как он ещё раз оглядел мои путы, очевидно, определяя степень их надёжности.

Я откашлялся и кратко рассказал о том, что помню о произошедшем в Башне Клемента. Потом так же кратко поведал о событиях на острове Безымянного. Скажу сразу, что опустил то, что посчитал ненужным.

— Всё? — приподнял брови Голубь.

— Да. Твоя очередь.

— Ладно… Как я тебе говорил, что тело Сверра подобрали люди Зэм. Знаю, что они поместили его в саркофаг, чтобы на некоторое время отсрочить смерть…

— У меня сложилось такое впечатление, что я… что Сверр был в Чистилище.

— Его Искра не покидала тела, — возразил Павел. — Так мне говорили люди Зэм. Да и сам Сверр. И хоть стрелы пробили его сердце, этот человек всё ещё оставался живым.

— Странно, но я же помню… служка, свечи…

— Странно? Странно другое: я совсем не могу тебя «разглядеть». Ты будто яйцо, а что внутри него, что скрывает скорлупа — не ясно. Кто же ты такой?

Последние слова Голубь произнёс с какой-то досадой.

— Говоришь, что на тебя в Башне Клемента обвалился потолок? Хм! Забавно!

— Что тут забавного?

— Это своего рода ирония: мы создавали Бора… и вот перед нами действительно иная личность. Неужели в той Башне в твоё тело вошла чужая Искра? Чья?

— Не знаю. Но я помню кое-что из жизни Сверра.

— Это ничего не доказывает. Для тебя это чужое тело и чужой мозг… А вот навыки и кое-какие воспоминания это остаточное явление. Так и должно быть.

— Так я не Сверр?

Павел рассмеялся:

— Ну, ты и тугодум… как тот же Сверр! Я об этом талдычу уже битый час, — Павел прошёлся взад-вперёд. — Боги любят шутить. Очевидно, им было угодно использовать тело Сверра для каких-то своих целей.

— Боги? Может, это случай!

— Случай! — фыркнул Павел. — Ты наивный, коли так думаешь. Хотя и Сверр был таким же!

— А ты его, вижу, хорошо изучил.

— Ещё бы! Он, скажем так, был простым парнем. Любил слушать, но не болтать. Ему мешало его косноязычие. А вот ты…

Павел вновь сощурился и оглядел мою персону.

— На сколько я понимаю, мне заменили сердце на драконье?

— Ему, — поправил меня Голубь. — Ему заменили сердце… Это был своего рода эксперимент. Люди Зэм отличные механики, но для той цели, которую задумали мы…

Павел запнулся, видно чуть не оговорился. Его глаза стрельнули в мою сторону и опустились к полу.

— Нам нужен был живой человек, без механических деталей.

— Поэтому мне… то есть Сверру дали сердце дракона и залили кровь единорога?

— Да, всё верно. Сколько же мы потом над тобой корпели!

— Зачем? Чтобы погубить Клемента и его аллод?

Павел нахмурился.

— Погубить! Слова-то какие! Мы собирались захватить аллод. А кто-то, судя по всему, каким-то образом уничтожил Клемента, Великого Мага! Не знаю, как это и случилось…

— Тень.

— Что? — нахмурился Павел. — Какая тень?

— Тень Тэпа. Или кого-то из его слуг… Точно, слуг! Негус Хатхар — это его рук дело. Он ведь был первосвященником Тэпа.

— То есть, ты хочешь сказать… что нам подсунули порченый товар? В теле Сверра скрывалась Тень?

— Не знаю, где она скрывалась. Это вам надо было выяснять у всё тех же людей Зэм… вернее культистов… Так ведь? Вы сотрудничали с ними? И с Домом ди Дусер?

Павел опустил голову.

— Это они, я вижу. Небось рассказывали, как Сверр прошёл подготовку в Империи. Мол, отличный лазутчик, убийца и прочее, прочее, прочее. Вы и согласились… Полагаю, это было на Эльджуне, в порте Такалик.

— Согласились… согласились… А зачем им губить аллод?

— У меня есть предположение.

Тут я вздохнул и пошевелил затёкшими кистями.

— Болит? — сухо спросил Павел.

— Ноет.

— Потерпи. Недолго ещё, — сыронизировал бывший священник. — Так что у тебя за предположение?

Я чуть досадовал. Жалость у Голубя вызвал, но до конца воспользоваться ею не выходило. Конечно, ожидать, что он хотя бы ослабит путы, было глупо, однако надежды терять не стоило.

— Клемент старательно изучал Сарнаут… и Астрал, его демонов… У него были лазутчики и в стане врага…

— В Империи?

— Там тоже. Я думаю, что он слишком много прознал. Залез туда, куда не стоило совать нос. Вот культисты Тэпа и ответили ему.

— Интересное предположение, — задумался Павел. — Но вопрос остаётся вопросом: чья сейчас Искра в твоём теле? Кто ты такой?

И как когда-то в Сиверии в заброшенной Пирамиде, когда на меня снизошло, так сказать, «откровение», я уверенно отвечал:

— Меня зовут Бёрр, что значит «рождённый». Я первый из людей…

Голубь изогнул брови и немедленно повернулся ко мне.

— Бёрр? Нет… нет…