Александр Меньшов - Пряди о Боре Законнике

Звяк! — зубило мгновенно раскололо камень на несколько частей. Но при этом ничего эдакого не случилось: гром не громыхнул, молния не сверкнула, даже ветер за стеной не поднялся. Я обернулся, глянул на всех присутствующих. Те растерянно смотрели друг на друга. Видно тоже чего-то ожидали.

Фродди вернул инструменты и подошел к огню. Секундой позже он вытянул из-за пазухи небольшой мешочек и развязал тесёмки. Внутри лежали семена из еловых шишек. Старейшина зачерпнул их хорошую горсть и швырнул её в пламя. Послышался лёгкий треск, кверху пополз сероватый дым, запахло чем-то ароматным.

— Наш новый друг очень сердит, — вдруг сказал Фродди. — Его Искра уже в теле… но, как вы понимаете, этого мало…

— Вы обещали ему освобождение, — сказал я.

Собравшиеся гибберлинги напряжённо уставились на меня.

— Обещал, — кивнул Фродди, не оборачиваясь ко мне. — И от слова своего не отказываюсь.

— Вы говорили, что расскажите, как это возможно сделать. Чем растопите лёд?

— Его растопит Великое Древо.

Гибберлинги громко зашептались друг с другом. Фродди не торопился пояснять свои слова. Он принаклонился и нежно погладил языки костра.

— Великое Древо пог… погибло вместе с Исой, — чуть запинаясь, сказали Ползуны.

— На Новой Исе будет новое Великое Древо, — отвечал Старейшина.

— Как оно тут окажется? — в этот раз голос подали Сутулые.

— Мы его вырастим.

В доме настала мёртвая тишина.

— А разве не пришёл час перейти от слов к делу и действительно возродить нашу Родину? — Непоседа повернулся и медленно оглядел всех собравшихся. — Сила Великого Древа настолько могуча, что способна изменить эти острова. Она растопит льды, прогреет мерзлую землю и…

— Но где мы возьмем… где нам взять семя? — зароптали гибберлинги и я вместе с ними.

Старейшина деланно удивился, а потом вдруг сказал:

— Пора готовить пир.

Краснощёкие резво поднялись и направились к выходу. Остальные гибберлинги тоже стали собираться.

Я растерянно огляделся и наткнулся на пронзительный взгляд Фродди. Он жестом показал, чтобы я остался тут.

Когда все вышли, Старейшина достал трубку и набил её табаком. При этом он всё так же странно поглядывал на меня.

— Ведь верный вопрос задали мои соплеменники. Где взять семя, а?

Я пожал плечами. Старейшина улыбнулся и поднял из очага уголёк. Раскурив трубку, он безапелляционно заявил:

— А его нам привезёшь нам ты.

— Что?

— Так ведают нам Узоры. Такова Судьба… твоя, между прочим.

— И где же я возьму ваше семя?

Старейшина выпустил несколько колец и начал:

— Великое Древо — наследие старых времён. Некогда в Сарнауте подобных деревьев были сотни… тысячи… Огромные леса покрывали материки.

— Что покрывали?

— Большие участки суши, что находились меж океанами. Настоящими океанами, полными солёной воды… Это было в ту пору, когда ещё эльфы и джуны были юными, только-только сформировавшимися народами.

— Так, вы хотите сказать, что где-то есть ещё… Великие Древа? Остатки древних лесов? — спросил я напрямую.

— Да. И мне известно, где можно их найти. По крайней мере, одно из таких древних чудес. Видишь ли, Бор, у меня среди друидов есть друзья. По моей просьбе некоторые из них, путешествуя с аллода на аллод, занимались поиском братьев и сестёр Великого Древа.

— Нашли, как я полагаю?

— Можно сказать и так. В Темноводье, недалеко от излучины реки Малиновки они обнаружили нечто подобное.

— Это точно? — неуверенно спросил я.

Фродди вздохнул.

— Надеюсь, что да. Так мне писал Велеслав Капищев.

— Кто он?

— Один из тех друидов, кто всем сердцем желает нашему народу добра и процветания. Нам надо достать семена с этого Древа, чтобы посадить их на всех островах архипелага.

— И что этот Велеслав… не может их передать?

— Как всегда: не всё так просто. Не всё…

Фродди хмуро посмотрел на меня. И было в его взгляде что-то грустное, тягостное. Именно так Старейшина провожал меня на Нордхейм.

Нихаз тебя дери! — сердито прошипел я про себя. — Опять какая-то пакость!

— Люди, эльфы, гибберлинги… драконы… Ты, Бор, та важная Ниточка, благодаря которой, строится Узор каждой народности. Такова твоя доля.

— А что взамен получаю я?

Старейшина пожал плечами:

— Не знаю… не знаю… Это ты должен спросить у самого себя. Какова твоя заветная мечта? Чего ты сам искренне желаешь? Вот когда поймёшь это, тогда и выяснишь, что взамен.

Фродди так странно улыбнулся и вдруг сказал следующее:

— Я завидую тебе. Действительно, завидую… Ты молод, твоя рука крепка… Радуйся да живи.

— Да, тоже мне — радуйся! — фыркнул я. — А дают мне радоваться-то?

Старейшина глянул на брызги костра и уверенно сказал:

— Дают! Только ты этого не видишь… Не можешь увидеть.

— Почему? — раздражённо спросил я.

И вообще, подобный разговор меня стал утомлять. А тут ещё пирушка в Великом Холле…

Я подумал о Стояне и детях. Выходило так, будто сбежал от них прочь. А по-иному сейчас сделать не выходило.

— Ну, мой друг, пойдём! — Старейшина встал и по-приятельски похлопал меня по плечу.

И мы направились в Великий Холл.

Празднование было масштабным. Старейшина объявил всем про Искру Нордрака, про Договор с драконом и про то, что народ гибберлингов сделал ещё один гигантский шаг на пути к воссозданию Исахейма.

Потом было то, что назвали фейерверком. В ночное небо стреляли из самодельных пушек и вот по нему помчались стаи голубых «бабочек», затем в вышине распустились розовые и жёлтые «цветы». Следующий выстрел в темноте небесного свода зажглись мириады изумрудных звёзд.

Было красиво. До невероятного красиво. Гибберлинги ликовали, гуляли и пили до самого утра.

Я улучил минутку и сбежал с пира. Шёл тихими ночными улочками Сккьёрфборха. В это время в хмельном мозгу блуждали разные мысли. Большая их часть касалась Стояны и детей.

Вот я и отец! А раз так, то… то… И вот тут мои мысли начинали буксовать.

Я не знал, что нужно делать. Странно, да? Ведь то, что у меня будет ребёнок… вернее, уже дети, итак было ясно. Мы со Стояной шли вперёд, а когда достигли цели, стало вдруг понятно, что мне совершенно не известна дальнейшая дорога. Я не знаю ни как себя вести, ни что делать… По спине пробегали «мурашки», только от одной мысли, что я возьму на руки своих крошек.

А вдруг уроню? Или сломаю им что-нибудь?

Подобных «вопросов» от которых волосы становились дыбом, было тьма тьмущая. И едва я переступил порог дома и увидел люльку, и спящую рядом Стояну, как меня хватил ступор.

Шаг… ещё один… и ещё… Вот я стою у края кроватки, гляжу на сопящих детей, на усталое, но счастливое лицо жены, и по щекам сами собой заструились слёзы.