Джек Вэнс - Умирающая Земля [ Умирающая земля. Глаза другого мира. Сага о Кугеле. Риалто Великолепный]

Очередь перешла к Гольфу Раби, который сказал:

— Надеюсь, что моя жизнь, в отличие от жизни Вармуса, покажется вдохновляющей, в особенности присутствующим здесь молодым людям, или даже тем, кто почти вышел из этого возраста, как Кугель и Иванелло.

Иванелло, который отошел в сторону и сел рядом с мимами, обиделся:

— Эй, полегче! Можете оскорблять меня, как хотите, но не равняйте меня с Кугелем!

Кугель не обратил на это замечание своего внимания, а Гольф Раби ответил лишь легкой холодной улыбкой.

— Я прожил жизнь, подчиненную строгой дисциплине, и преимущества моего образа жизни должны быть очевидны всем. Будучи еще неофитом, я прославился безукоризненностью своей логики. Как Главный Член Коллегии я сочинил трактат, доказывающий, что излишнее обжорство поражает дух, как сухая гниль — дерево. Даже сейчас, когда я пью вино, я подмешал в него три капли аспергантиума, придавшего ему горький вкус. В настоящее время я заседаю в Совете и являюсь пантологом Последнего Откровения.

— Завидные достижения! — подвел итог Вармус. — Пью за ваш непрекращающийся успех, и вот вам бокал вина без аспергантиума, чтобы вы могли присоединиться к нашему тосту без отвращения к его мерзкому вкусу.

— Благодарю вас, — сказал Гольф Раби. — Это допустимо.

Теперь к обществу обратился Кугель:

— Я — вельможа из Альмери, где являюсь наследником огромного древнего состояния. Борясь с несправедливостью, я перешел дорогу злому волшебнику, который послал меня на север на верную смерть. Но он не учел, что покорность не в моем характере. — Кугель обвел глазами группу. Иванелло соломинкой щекотал мимов. Клиссум и Гольф Раби вполголоса спорили о воделевской доктрине изоптогенеза. Доктор Лаланк с Перруквилом обсуждали пивные Торкваля.

Надувшись, Кугель вернулся на свое место. Вармус, который разрабатывал маршрут вместе с Анском-Давеской, наконец заметил это и воскликнул:

— Молодец, Кугель! Очень интересно! Мадлик, полагаю, что еще два кувшина вина экономического сорта мы можем себе позволить, все-таки не часто мы устраиваем такие праздники по пути. Лаланк, не хотите ли представить одну из своих сценок?

Доктор Лаланк взмахнул руками; девушки, поглощенные той чепухой, что нес им Иванелло, не сразу, но все-таки заметили его знаки. Они вскочили на ноги и несколько минут демонстрировали какую-то головокружительную пляску.

Иванелло подошел к доктору Лаланку и задал ему на ухо какой-то вопрос.

Доктор Лаланк нахмурился.

— Вопрос, конечно, бестактный или, по меньшей мере, чересчур откровенный, но ответ — «да».

Иванелло задал еще один неслышный вопрос, на который доктор Лаланк ответил явно холодно:

— Сомневаюсь, чтобы подобные мысли когда-либо приходили им в голову.

Он отвернулся и возобновил беседу с Перруквил ом.

Анск-Давеска вытащил гармонику и заиграл веселую мелодию. Эрмолде, несмотря на испуганные увещевания Вармуса, вскочила на ноги и пустилась плясать зажигательную джигу.

Закончив свой танец, она отвела Вармуса в сторонку и пояснила:

— Оказалось, что у меня просто болел живот от газов; конечно, мне следовало успокоить вас, но это как-то вылетело у меня из головы.

— У меня просто камень с души свалился, — ответил Вармус. — Кугель тоже обрадуется, поскольку, как капитану «Аввентуры», ему пришлось бы исполнять обязанности акушера.

Вечер был в полном разгаре. У каждого нашлась история, которой он хотел бы поделиться, или какая-то концепция, которую он желал донести до остальных, и все сидели до тех пор, когда от костра остались одни головешки.

Клиссум, как оказалось, сочинил несколько од и под напором Эрмолде с выражением продекламировал шесть строф из длинного творения, озаглавленного «0 время, жалкий негодяй, что бьет из-за угла», перемежая строфы вокальными каденциями.

Кугель достал свою колоду карт и предложил научить Вармуса и Анска-Давеску игре в скакс, основанной лишь на удаче. Но и тот, и другой предпочли слушать, как Гольф Раби отвечает на ленивые вопросы Иванелло:

— …вовсе никакой путаницы! Коллегию часто называют «Конвергенцией» или даже «Ступицей», в шутку, разумеется. Но это одно и то же.

— Боюсь, вы разбираетесь в этом куда лучше, чем я, — сказал Иванелло. — Я заблудился в джунглях терминологии.

— Ага! Вот что значит непрофессионал! Я объясню попроще.

— Да, пожалуйста.

— Представьте себе несколько воображаемых спиц, представляющих от двадцати до тридцати бесконечностей — их точное число до сих пор неизвестно. Они сходятся — конвергируют — в центре, обладающем абсолютной чувствительностью; они смешиваются, а затем расходятся в противоположном направлении. Местонахождение этой «Ступицы» точно известно — она расположена на территории Коллегии.

Вармус выкрикнул вопрос:

— А на что это похоже?

Гольф Раби довольно долго смотрел на затухающее пламя.

— Думаю, я не стану отвечать на этот вопрос, — промолвил он. — Я создал бы ровно столько ложных представлений, сколько здесь ушей, которые меня слышат.

— Вдвое меньше, если быть точным, — вежливо поправил его Клиссум.

Иванелло лениво улыбнулся ночному небу, на котором уже взошел Одинокий Альфард.

— Могло бы показаться, что одной бесконечности вполне хватило бы для ваших исследований. Не чересчур ли роскошно занимать так много сразу?

Гольф Раби повернул к нему свое длинное узкое лицо.

— А почему бы вам не поучиться семестр-другой в Коллегии и не узнать это самому?

— Я подумаю об этом.

Второй день был очень похож на предыдущий. Фарлоки монотонно трусили по дороге, а легкий западный ветерок относил «Аввентуру» в сторону от головной коляски.

Стюард Порриг приготовил обильный завтрак из сваренных без скорлупы устриц, кумкватов в сахарной глазури и пшеничных лепешек с красной икрой сухопутных крабов.

Ниссифер так и оставалась в добровольном заточении в своей каюте. Порриг принес поднос к двери и постучался.

— Ваш завтрак, госпожа Ниссифер!

— Унесите его, — раздался хриплый шепот из каюты. — Я не хочу завтракать.

Порриг пожал плечами и как можно быстрее убрался из-под дверей каюты вместе с подносом, ибо вонь Ниссифер до сих пор ощущалась на корабле.

В обед повторилось то же самое, и Кугель приказал Порригу больше не приносить Ниссифер еды до тех пор, пока она не появится в столовой.

Днем Иванелло вытащил лютню с длинным грифом, украшенным бледно-голубым бантом, и принялся в такт нежным аккордам распевать сентиментальную балладу. Изумленные мимы пришли посмотреть на это, что послужило поводом для всеобщего обсуждения, слышат ли они музыку и понимают ли вообще, чем занят Иванелло. Как бы то ни было, они улеглись на живот, положив подбородки на сложенные пальцы, и уставились на Иванелло серьезными серыми глазами, в которых отражалось, как могло показаться, немое восхищение. Иванелло настолько осмелел, что решился погладить короткие черные волосы Сказьи. В тот же миг Саш и Рлайс пододвинулись поближе, и ему пришлось погладить их тоже.