Джек Вэнс - Умирающая Земля [ Умирающая земля. Глаза другого мира. Сага о Кугеле. Риалто Великолепный]

Щупальца взметнулись в воздух, и выпустили сотни отростков, которые змеями набрасывались на бегущих в панике жителей Ампридатвира, и срывали с них одежду. Голых горожан швыряли на главную площадь: люди тряслись от ужаса и холода. Кто из них носил серое? Кто — зеленое?

— У Рогола Домедонфорса теперь большие сильные руки, — воскликнул громовой голос, — крепкие, как сталь, вездесущие, как воздух.

Голос доносился отовсюду и ниоткуда.

— Я Рогол Домедонфорс, последний правитель Ампридатвира. Как же низко вы пали! Обитатели‘лачуг, пожиратели грязи! Смотрите — я в один миг восстановлю все разрушенное за пять тысяч лет!

Черная субстанция отростков превращалась в жесткие роговые резаки, жерла, изрыгавшие голубое пламя, огромные черпаки — и каждое живое орудие имело свой глаз на тонком стебельке. Везде, где виднелись руины и чернели провалы, щупальца копали, резали, жгли, плавили, подтаскивая новые материалы. После них оставалась сверкающая гладь возведенных заново стен.

Одновременно щупальца сгребали ветхие обломки веков — груды мусора проносились над башнями и обрушивались далеко в море. Последние пятна серой и зеленой краски исчезали под радугой ярких цветов.

Буйная волна обновления захлестывала башню за башней, дом за домом, площадь за площадью, парк за парком — не оставляя камня на камне от прежнего ради сверкающих красот грядущего. Рогол Домедонфорс врос в Ампридатвир и овладел им, как дерево врастает корнями в землю.

В считанные мгновения на развалинах вознесся новый Ампридатвир, сверкающий, гордый, неустрашимый, своей юностью бросающий вызов красному солнцу.

Юлан Дор и Элаи, ошеломленные до потери дыхания, едва могли уследить за происходящим. Возможно ли это — уничтожить город и в мгновение ока возвести вместо него новый?

Между тем щупальца скользнули по пригородным холмам, нырнули в пещеры и выволокли оттуда сонных пресыщенных гаунов. Сотни тварей, точно омерзительные плоды древа зла, качались над замершим Ампридатвиром.

— Смотрите! — голос гремел хвастливо и дико. — Вот те, кого вы боялись! И вот как обойдется с ними Рогол Домедонфорс!

Щупальца хлыстами рассекли небо: извивающиеся гауны пронеслись над городом и упали в море.

— Он безумен, — шепнул Юлан Дор Элаи, — тысячелетний сон повредил его мозг.

— Смотрите на новый Ампридатвир! — гремел могучий голос. — Ибо вы видите его в первый и последний раз. Теперь вы умрете! Вы недостойны нового бога Рогола Домедонфорса. Только двое, те, что рядом со мной, останутся и дадут жизнь новой расе…

Юлан Дор беспомощно оглянулся. Что? Им предстоит остаться одним в пустом Ампридатвире под властью безумного сверхсознания?

— Нет!

Одним движением он выхватил меч и, вонзив его в цилиндр, рассек обезумевший мозг пополам.

Ужаснейший звук, никогда прежде не слышанный на Земле, потряс воздух. Многие из тех, кто был на площади, сошли с ума.

Щупальца Рогола Домедонфорса по всему городу забились в предсмертных судорогах. Великолепные башни рушились, пронзительные вопли жителей сливались с грохотом катастрофы.

Юлан Дор и Элаи бросились на террасу, где оставили воздушное судно. Им в спину несся душераздирающий шепот:

— Я… еще… не мертв. Если… все мои мечты… пошли прахом, то я… убью… и вас тоже…

Они прыгнули в лодку. Юлан Дор поднял ее в воздух. Невероятным усилием воли умирающий мозг бросил одно из щупальцев им наперерез. Юлан Дор увернулся. Щупальце устремилось вслед.

Все пределы скорости были превышены, ветер пел и свистел за дребезжащей обшивкой. А вслед летела дрожащая длань гибнущего бога, пытаясь раздавить мошку, причинившую ему такую боль.

— Быстрее! Быстрее! — молил Юлан Дор послушную машину.

— Выше, — шептала девушка, — выше — быстрее…

Нос лодки ввинчивался в небо почти вертикально, но черное щупальце настигало — черная радуга, подножие которой — в едва видимом уже Ампридатвире.

Однако смерть настигла Рогола Домедонфорса раньше. Щупальце темным облаком осело над морем.

Юлан Дор продолжал полет на полной скорости, пока остров не превратился в дымку и не растаял на горизонте. Только тут он замедлил скорость и перевел дыхание.

Элаи неожиданно упала ему на плечо и бурно разрыдалась.

— Тише, девочка, тише, — успокаивал ее Юлан Дор. — Мы спасены; мы навсегда покидаем этот проклятый город.

Она мало-помалу успокоилась.

— Куда же мы теперь полетим?

Юлан Дур расчетливо и с некоторым сомнением осмотрел летающую машину.

— Никакой магии Кандайв не получит. Он может рассчитывать разве что на мой рассказ. Возможно, он даже останется доволен… И, конечно, он захочет летающую лодку. Но мы еще посмотрим…

— А нельзя ли нам просто лететь на восток? — прошептала девушка. — Лететь, лететь, лететь, пока не найдем место, где встает солнце… Может быть, там найдется для нас лужайка с плодовыми деревьями…

Юлан Дор глядел на юг, и думал о Кайне с его тихими ночами и днями, окрашенными в цвет вина, о своем просторном доме-дворце, о широком ложе, с которого так хорошо любоваться водами залива Санреаль, старыми оливами и гуляньями на городских площадях….

— Элаи, тебе полюбится Кайн. — ласково сказал он.

Своей непохожестью на родителей и односельчан маленький Гвил с рождения вызывал у отца досаду. С виду совершенно непримечательный малыш испытывал непреодолимую тягу к необычному. Поговаривали, что кто-то сглазил его еще во чреве матери. Стоило мальчику хоть самую малость разволноваться, как он начинал странно хохотать. Это очень забавляло окружающих. А когда Гвилу исполнилось четыре года, пришла пора странных вопросов:

— Почему у квадрата четыре угла, а у треугольника — три?

— Как мы будем видеть, когда солнце погаснет?

— А в океане цветы бывают?

— А почему, когда ночью идет дождь, звезды не ширят?

На все это отец сердито отговаривался:

— Таковы законы мироздания, квадраты с треугольниками им подчиняются!

Или:

— Будем передвигаться на ощупь!

Или:

— Меня не волнует, что там, на дне, это одному Смотрителю ведомо!

Или:

— Звезды выше облаков, на них дождь не попадает!

Когда Гвил подрос, он стал очень вспыльчив, и быстро выходил из себя, однако жажда знаний брала верх над обидами.

— Почему человек умирает, если его убить?

— Куда исчезает красота?

— Как давно живут на земле люди?

— Что находится выше неба?

Отец сердился, но пытался ответить и на эти вопросы:

— Смерть — следствие жизни, — говорил он. — Жизнь человека — воздух в мыльном пузыре. Она ищет выхода, а между тем шар летит, как цветной причудливый сон.

— Красота — одна из уловок любви. Если в душе нет любви, красоты не увидеть.