Татьяна Гуркало - Второй верхний предел

— Поколений? — спросил Нэй.

— Ах, да, поздравляю, я теперь знаю кто ваш папа.

Близнецы переглянулись.

— Наш папа?! — удивленно произнесла Диян.

— Ага. Если бы были подозрения, можно бы было попросить ту же Феринэ проверить. Она умеет выявлять родство. А так, проверять все мужское население долины, да и не только ее. Ваша мама ведь частенько отправлялась в другие пределы. И умудрилась умереть, не сообщив имя счастливого папаши. Может, думала, что дети тоже не выживут, и решила не беспокоить его родственников. С другой стороны, именно рядом с ним великолепную Адию видели чаще всего, можно бы было и раньше догадаться. В общем, не важно.

— Он живой? — спросила Диян.

— Ваш папа? — Хаски печально улыбнулся. На самом деле ведь жалко, хороший был мужик. — Нет. Умер. Ваша мама должно быть на тот момент и не подозревала о вашем существовании. Правда, непонятно, почему потом не призналась. Не выгнали бы ее на самом деле. Родичей они ценят, даже таких, неофициальных, — Хаски посмотрел в окно, силясь представить, как гордая Адия стучится в дом несостоявшихся родственников. Представить не получалось, она бы скорее повесилась, чем что-то попросила. Дура. — Зато у вас есть двоюродные братья и целая куча других родственников, — оптимистично улыбнулся первый помощник. — Вы им понравитесь.

Близнецы посмотрели скептически.

— И кто они? — спросила Диян.

— Один из них Арай Лонэ. Вы ему не можете не понравиться. Если он даже Тошиминэ подобрал, то другие дети ему сущими ангелами покажутся.

— Ага, — сказал Нэй.

— Учить будет, — добавила Диян.

— Думаете, это худшее что может с вами случиться? — спросил Хаски. — А родственников иметь хорошо. Даже таких равнодушных, как у меня.

— А что мы им скажем? — спросила Диян.

— Здравствуйте, похоже, мы дети вашего любимого Сатия, — устало произнесла Тэйтэ, входя в комнату.

Близнецы опять переглянулись и непочтительно хмыкнули.

— Можете и не говорить, — милостиво разрешила вторая. — Тошиминэ скажет. Он обязан, родственник все-таки.

Родственник.

Хаски почувствовал, что буквально расплывается в улыбке. Такое простое решение. Точнее, везение в чистом виде. И теперь, стоит им только вернуться домой и проблема близнецов раз и навсегда перестанет быть его проблемой.

Тошиминэ родственник.

Значит, он не может быть их командиром.

Оказывается, Рыжая Сволочь настоящая находка. Любой другой командир от этого подарочка в двух лицах до конца своей жизни избавиться не сможет, если они не сделают одолжение и не уйдут сами. Даже если их захотят выгнать, уже не посмеют. Лонэ все-таки, а с этим домом ссориться не захотят.

— Я бы на твоем месте не улыбалась, — ворчливо произнесла блондинка, погладив удивленно наблюдавшую за посетителями жертву демонопоклонников по голове. — Ленок пропал.

— Как пропал? — вытаращился Хаски.

— Обыкновенно. Сказал своему придурковатому первому, что должен кое-что проверить и ушел в ночь, игнорируя метель.

— Ага, — сказал Хаски. — С метелью он может и договориться.

— Может и договорился. А может и нет, если решил поосторожничать.

— Думаешь, он где-то замерз? — с сомнением спросил Хаски.

Вот не мог он представить замерзшего Ленока и все тут.

— Вряд ли, — согласилась с его скепсисом блондинка. — Поэтому мне, и не только мне, очень хочется знать, что именно его задержало настолько, что его успел хватиться не только Сой.

— Придет и расскажет.

— А вот это на данный момент уже подверглось сомнению. Феринэ не смогла к нему докричаться. Она вообще его не увидела. Словно он ушел из этого предела, или находится рядом с чем-то таким, что полностью перекрывает его присутствие. И это плохо.

— Чего уж хорошего, — согласился Хаски.

Если кто-то где-то может удержать Ленока Тасаду, то это не просто плохо. Это катастрофа. К которой они хоть и готовились, но предпочли бы избежать.

— Феринэ надеется, что он придет к обеду. Если нет, то будем искать. Правда, даже она не знает с какой стороны к этим поискам подступиться.

К обеду Ленок не вернулся и к вечеру тоже. Тошиминэ мрачно бродил вокруг замка, пытаясь оправдать звание лучшего следопыта. Феринэ и Тэйтэ дружно распугивали любопытных. Периодически появлялся Хатахан, отрывавшийся от своих важных дел и требовал, чтобы ему пересказали все, о чем говорил его бывший ученик. Пересказать пытались, но это ничем не помогло. Хатахан тоже не смог понять до чего додумался Ленок, и кто там затаил злобу. Близнецов заставили вернуть флаг. Цветы Хаски так и не нашел, из-за чего чувствовал себя виноватым, словно успел пообещать роскошный букет. Всем нашлось дело. Все были заняты и недовольны миром.

А потом опять началась метель, словно кто-то пытался замести так и не замеченные никем следы, а к Тэйтэ пришел гость. Хромой, седой, с недовольством навечно отпечатавшимся на лице. Она его сначала даже не узнала. Собственно, она бы его вообще не узнала, если бы эта неприятная во всех смыслах личность не надумала потребовать встречи с сыном.

Самым умным как всегда оказался Тошиминэ, он оценил обстановку и тихонько испарился, словно его и не было. Остальным пришлось поучаствовать либо в скандале, либо постоять в коридоре, не подпуская близко к бушующей от негодования блондинке и визжащему на высокой ноте несостоявшемуся папаше любопытных.

Наверное, было даже весело. Не удивительно, что о Леноке все временно забыли. Выдворить высокого и благородного удалось не сразу. Успокоить Тэйтэ никто и не пытался. Расспрашивать ее рискнула только Санья, остальные предпочли потихоньку расползтись по комнатам и сделать вид, что спят.

И никто даже не задумался о том, что они опять теряют время.

С другой стороны найти что-то среди метели не смог бы, наверное, даже Арай, который знал Ленока лучше, чем кто бы то ни было.

— Бывший любовник, — презрительно фыркнула Тэйтэ, принимая из рук Саньи какое-то горячее питье, которое должно было помочь избавиться от хрипоты.

Это же надо было так кричать. А еще казалось, что давно забыла и… Нет, не простила. Такое не прощают. Просто обрела равнодушие.

Тэйтэ невесело улыбнулась.

— Знаешь, — тихонько сказала она. — Очень долгое время я вообще думала, что любовь придумали себе женщины. Для того чтобы иметь оправдание. Чтобы с грустью в голосе сказать, я же его так люблю. Чтобы не нужно было самой себе объяснять, почему она до сих пор находится рядом с таким ничтожеством. Зачем его терпит и позволяет над собой издеваться. Я до сих пор не уверена, что была не права. Возможно, я просто не умею любить. Любить безоглядно, не замечая недостатков.

— Но Лед…

— Лед чудесный мальчик. Таких больше нет. Мне с ним очень хорошо. Очень спокойно. Возможно, просто потому, что он воспринимает меня такой, какая я есть. Мне не нужно перед ним притворяться и пытаться казаться лучше, чем я есть. Просто, я не уверена, что люблю его. Впрочем, он тоже неуверен. И мне это нравится.