Елена Силкина - Кошачий бум. Виня

И соски зажать в тиски…

Виня и Риша проскочили в вагон.

— Мы поехали к подруге на неделю, а тебе пора к тёте Люде в Химки, — сказала Виня в закрывающиеся двери, и трамвай помчался, кренясь на один бок.

Возле метро они сошли и долго гуляли по магазину, пытаясь отвлечься на разглядывание витрины с разными мелочами для рукоделия…

Через несколько часов они сочли, что можно вернуться, и осторожно подкрались к дому, к лифту, к двери квартиры…

Гелий из редакции еще не приехал, дома все было как обычно — художественный беспорядок из различных предметов и продуктов.

Они устроились на кухне, чтобы поесть, Риша стремилась обсудить происшедшее, Виня отмалчивалась и наблюдала за котами, по очереди пытавшимися флиртовать со Стрылькой.

Издавая нежное призывное «мр-р», Тедик старался подобраться к беленькой кошке со спины и ухватить ее за загривок. Малдер уже предпринял такую попытку, получил лапой по щеке и ретировался под гардероб. Тедик тоже получил лапой по щеке, после чего Стрылька повернулась к нему спиной, как это сделала бы человеческая женщина.

Но Тедик был не человеком, а котом, поэтому не стушевался, а обрадовался, запрыгнул Стрыльке на спину и… кубарем полетел под тот же гардероб от ее увесистого тумака, натолкнулся на Малдера, и они с дикими воплями сцепились в драке.

Виня побежала за холодной водой, Риша побежала к двери и несколько раз переспросила, кто там, пока Гелий не вышел из себя и не заорал что-то неразборчивое, после чего стало ясно, что это точно он, и Риша дверь открыла.

Риша принялась рассказывать Гелию о происшедшем, он неожиданно рявкнул на неё.

— Не верю! Не было этого! Вы врёте! Макс не мог это сделать, и нет у него никакого ножа!

Виня опешила.

— Что ты несёшь? Какой резон нам тебе врать?

И внезапно догадалась.

— Статью в редакции не взяли!

Гелий зыркнул на неё исподлобья.

— Всё не взяли. Всё, что я принес!!!

— Тише, не кричи. В этой редакции не взяли, в другой возьмут.

— Возьмут, конечно. Мне всегда удавалось напечатать всё , что я писал, рано или поздно…

Внезапно бешено заорали дерущиеся коты, и Гелий тоже заорал снова.

— Убью гадов! Устраивают мне террор! Все устаивают мне террор! И вы тоже!

Было уже непонятно, на кого он орал, но пинать ногами он начал котов. Тедик и Малдер, как более опытные, разбежались и попрятались, а Тугрик визжал от боли и продолжал бестолково метаться посреди комнаты.

Виня тоже завизжала.

— Ты забьешь его до смерти!

И оттолкнула Гелия, упершись обеими руками ему в пояс.

Гелий посмотрел на Виню, нехорошо улыбнулся, примерился и пнул ее носком ботинка в низ живота. А потом мгновенно перехватил обе ее руки, когда она попыталась вцепиться ему в глаза. Она перестала драться и стиснула зубы. Но ее просто поднесли к тахте и посадили на пуфик.

— Больно?.. Ты сама виновата. Ты ударила меня еще сильнее, ты попала мне по мошонке. Я мог тебя убить на месте.

— Неправда! Я тебя просто оттолкнула!

— Правда! Ты меня ударила! Очень больно!

Виня замолчала.

— Ты сама виновата!.. Не знаю, что дальше делать!.. Солнышко, не уходи от меня!..

Виня молча посидела на тахте, потом пошла в ванную, стянула с себя леггинсы и трусы, взглянула. Во весь лобок разлился темно-лиловый синяк. Боли она почти не чувствовала, как это с ней бывало в экстремальных ситуациях.

Позвала Ришу и показала ей синяк.

— Песец, — проговорила задумчиво. Она слышала от кого-то, что если муж один раз ударит, то потом и будет бить. А уходить ей некуда, разве что на улицу…

Риша непонимающе посмотрела ей в глаза.

— Это анекдот. Японец вернулся на родину из России и рассказывает своим: — Русский язык очень странный. Всё называется одним словом. Шуба — песец, шапка — песец, попал под машину — тоже песец…

Риша продолжала недоуменно помаргивать светлыми ресницами.

Виня объяснила, на какое слово похоже слово «песец». Риша тихо засмеялась.

К ним подошел Гелий.

— Солнышко, прости, не уходи от меня! Я больше никогда тебя не ударю! Не уходи!.. Никуда не отпущу кисиньку! Прости!

Он снова схватил ее в охапку и отнес на тахту, вынув по пути ключи из входной двери и из Вининой сумки-пояса.

Она смирилась и часа через три заснула в его объятиях…

Вместо сцены было просто небольшое пространство посреди зала, окруженное рядами кресел.

Виня посреди светового круга играла на чем-то напоминающем гибрид флейты и органа. Серебристая, слегка изогнутая трубка несла на конце серебристый же шар немногим более Вининого кулака, а на шаре возвышался пучок словно маленьких органных труб, напоминавший готический собор (центральные трубки в пучке были длиннее). Звук инструмента напоминал синтезатор, включенный одновременно на тембрах флейты и скрипки…

Мелодия была настолько необычной и пленительной, что Виня, проснувшись, чуть не заплакала, потому что не запомнила ни одной музыкальной фразы.

И вздрогнула от неистового вопля.

— Кошки! Гады! Убью, суки! — надсадно орал Гелий, потрясая кулаками над грудой газет, лежащей на столе.

Виня слетела с тахты, подскочила к Гелию, спросила внешне спокойно, хотя колотящееся сердце сотрясало грудную клетку:

— Что они сделали?

— Обоссали авторские экземпляры!

— Так ты ж кладешь их где попало. Я говорила — в шкафчик за запертую дверцу или в ящик стола. У них туалет — картонная коробка с газетами. Или они, по-твоему, отличают, где ценные газеты, а где бросовые?

— Сейчас сволочей за хвост и головой об стенку! Они нарочно это сделали! Они мне мстят! Не так погладил, не так посмотрел!

— Гелий, перестань. Вовсе они не нарочно, это всего-навсего кошки.

— Я им сейчас устрою… — бормотал Гелий, бегая по комнате и пытаясь поймать несколько кошек одновременно. — Выбирай: или я убью их сразу, или на неделю в подвал.

Он открыл входные двери — в квартиру и в коридор. Кошки тут же ринулись вон и удрали по лестнице туда, куда Гелий хотел их отправить.

Стрылька закопалась в одежду на Вининой полке в гардеробе. Хорошо, подумала Виня. Гелий на ее полках не роется, а умная кошка не покажется, пока его настроение не переменится.

В распахнутую дверь робко заглянула пожилая соседка.

— Ой, что тут у вас? А я хотела спросить, не отдали ли вы беленького котика?

Гелий глянул на нее, и она мгновенно испарилась.

Он захлопнул и запер дверь.

По замку поскребли ключом и явно не попали куда надо. Затем, заикаясь, пискнул звонок. И тут же последовали тяжкие удары в дверь сразу сверху и снизу, должно быть, одновременно руками и ногами.

Гелий подошел и спросил, из-за двери что-то пробормотали. Гелий открыл, и в квартиру ввалился пьяный в зюзю Пашка.