Елена Силкина - Кошачий бум. Виня

— Бр-р, как я замерзла.

Виня вбежала в подъезд, спотыкаясь. Тедик услышал ее голос, высунулся в отверстие возле верхнего угла подвальной двери, жалобно мяукнул и выбрался на карниз.

Виня схватила его в охапку. Тедик принялся бодаться.

— Возьмем их обратно, — Виня умоляюще оглянулась на Гелия.

— Только пусть не ссут на рукописи и не орут, — буркнул Гелий.

— Кс-кс-кс, — обрадованная Виня сунулась лицом в подвальное отверстие.

Дольше всех не хотел выходить Малдер, его пришлось выманивать подобранной возле люка мусоропровода колбасной шкуркой. Виня принесла всех четверых, как букет, выпустила в квартире, оглядела ее. Разгрома нет. Стрылька сдалась без боя? Почему? Наверно, это никогда не будет известно…

Виня села с книжкой и Даночкой на коленях в кресло, а Гелий пошел к соседу-художнику, занял у него полсотни и принес портвейн. На сей раз она охотно его пила, поскольку понимала, что будущий секс здесь ни при чем.

Потом Гелий отправил Виню с оставшейся мелочью за хлебом в магазин-«ночнушку». Было двенадцать ночи, Виню пошатывало, но она не боялась. Бомжи не тронут, компашки все свои, местные, да их и обойти можно, скрываясь за деревьями, разросшимися вокруг домов, а по улицам то и дело проезжают милицейские «синеглазки».

Лестничная площадка оказалась неосвещенной, и кнопка лифта горела в темноте, как красный глаз хищного животного или прицел бластера… В кабине лифта Виня прислонилась к пластиковой стенке голубовато-серого «космического» оттенка. Перед глазами всё плыло и симпатично покачивалось, от желудка по всему телу разливалось приятное тепло.

Посреди тихого полутемного подъезда стояла белая кошка размером с леопарда.

— О-о, кисинька!

Для пьяной Вини не представился чем-то необычным такой рост кошки, и Стрыльку, глядевшую на нее не по-кошачьи пристально и не по-животному осмысленно и тепло, она не узнала.

Кошка не шевелилась, и Виня проплыла мимо нее, изо всех сил стараясь не оступиться и не придавить лапу или хвост.

— Ксия! — мягко и певуче позвал голос с улицы.

Большая белая кошка беззвучно прошествовала вперед, попутно слегка боднув Винино плечо, подцепила когтем задвижку кодового замка, толкнула металлическую дверь подъезда и мягко выпрыгнула наружу.

Виня с широко открытыми глазами автоматически последовала за ней.

Дверь с грохотом захлопнулась.

В песочнице что-то происходило. Среди деревьев просматривались пять человекоподобных фигур и дрожал слабый голубовато-зеленый свет.

— Мотоциклы бросим здесь, — произнес тот же голос. — Потара найдем, месть успеется. Ксия, иди сюда. Ну, что, повидала напоследок? Плохо то, что Кивир не нашелся, но мы за ним вернемся.

Одна из фигур присела возле большой кошки, белевшей в путанице голых ветвей, как рухнувшая снежная баба, обняла ее — что-то светилось возле рук и лица, — и через несколько секунд подняла с земли на ноги фигуру потоньше и поизящней, откуда-то тут взявшуюся. А кошка исчезла, больше ничто там не белело.

Виня слабо помотала головой, стоя в тени козырька подъезда.

От соседнего дома кто-то побежал, с шумом ломясь через кусты.

— Подождите, возьмите меня с собой!

По голосу Виня узнала Кирьку, странноватого мечтательного очкарика лет двадцати, который последнее время при встречах донимал ее расспросами и рассуждениями об эльфах.

Шестеро в песочнице вздрогнули и обернулись к нему.

— Возьмите меня! Если вы меня не возьмете, это будет непоправимо! Я должен хотя бы видеть тебя, Ксия!

Тоненькая девушка неуверенно поправила белые, чуть мерцающие волосы.

— И больше ты ничего не станешь добиваться?

— Если тебя это беспокоит, то — нет.

— И куда годится столь пассивный индивидуум? Нет, мы тебя не возьмем.

— Да погоди ты делать поспешные выводы! — отчаянно выкрикнул Кирька. — На самом деле я чуть повременил бы, а потом, разумеется, стал бы добиваться.

— Докучливый нахал мне тоже ни к чему.

— Так чего же ты хочешь?

— Пока не знаю.

— Вот, чтобы узнать, и возьми меня с собой!

— Ксия, как ты считаешь, не стереть ли ему память, чтобы не мучился?

— Оставь. Пусть помучается, полезно. Напишет пару песенок или рассказик. На всякий случай будет вести себя покорректней. Глядишь, и кто-то из окружающих его индивидуумов станет чуть-чуть культурней.

Фигуры посреди песочницы придвинулись друг к другу, образовав тесную группу, которая утонула в стремительно рассиявшемся сине-зеленом свете. И исчезла.

Меж деревьев, качелей и скамеек остался отчаянно рыдающий Кирька. Он быстро понял, что ему тут больше делать нечего, и побежал к своему дому, давясь слезами и мотая длинными негустыми патлами. Едва не налетел в темноте на Виню. Она отшатнулась и чуть не упала; он ее не заметил.

Виня проводила его глазами и, чувствуя себя стукнутой пыльным мешком из-за угла, побрела в «ночнушку» за хлебом. Из проезжавшей мимо легковушки присмотрелись к волосам, разметавшимся поверх искусственной пятнистой шубки, и окликнули:

— Девушка! Поедем?

— Нет, не поедем! — самым низким, на какой была способна, голосом грубо рявкнула Виня.

Машина прибавила скорость и умчалась…

Дома Гелий с криком бегал за котами. Малдер и Тедик в очередной раз дрались насмерть.

— Или они немедленно перестанут меня терроризировать, или я их убью!

Виня бросилась разнимать дерущихся котов и схватила Тедика слишком рано, он в горячке боя вцепился ей в голову и когтями, и зубами. Она оторвала его от себя и бросилась в ванную — замыть глубокие царапины, пока Гелий не увидел. Но он увидел.

— Если ты еще раз будешь их разнимать, и кто-нибудь из них тебя подерет, оба кота полетят за окно! И вообще мне это надоело! Что тебе сказали в ветлечебнице? Они не перестанут драться и после кастрации! Рассадить их, сделать двери? И что это будет за жизнь? Ходить, как по фронтовой полосе! Лови-ка их сейчас же, сажай в сумку, я отвезу их в Сокольники и выпущу на улице. А нет — тогда убью. Всех — вон, кроме Малдера!

— Зачем было их брать, если потом выкидывать на улицу? Кому нужны взрослые кошки? Как их пристроить? Где чувство ответственности?

— А зачем их пристраивать? Пусть живут в естественных условиях! Я их брал поиграть! Это не люди! При чем тут ответственность?! Животные для человека, а не человек для животных! Земля наша, она для людей, а это не люди! Они устраивают мне террор, это мои враги, а врагов я уничтожаю! Почему твой Тедик терроризирует моего Малдера? Или — вон, или — убью. Выбирай: или кошки — или я, а то получается, Пашка прав, и животные для тебя ценнее человека!

Виня посмотрела в его бешеные глаза, схватила спортивную сумку и бросилась ловить кошек. Тугрик и Даночка забились под мебель, она с трудом их оттуда вытащила. Тедик был в ванной. Он уже остыл от драки и, подхваченный в охапку на прощанье, принялся виновато облизывать Вине руки. Она заплакала…