Анатолий Хохлов - Связующая Нить. Книга 2

— Ах ты, лапочка моя, золотая, — камигами-но-отоме стиснула девочку в объятиях изо всех сил. — Прости. Прости за то, что это ты, а не я, защищаешь нас всех от преследующих нас ужасов.

— Ма-а-ам… каким бы ни был страшным враг, я никому и никогда не позволю тебя обижать! Я же — волшебная!

— Чудо мое! Глупое и пушистое.

— Ма-а-ам… — Кицунэ сладко млела от счастья.

Томео меж тем, сойдя с коня, двинул зверю в скулу для напоминания, кто здесь главный, и поспешил к небольшим саням, в которых домой доставили леди Кадзуми. Протянув руку, он помог женщине выйти и, обняв за плечи, повел по дорожке к дому. Кадзуми все еще не пришла в себя от долгого заточения, и передвигаться ей было сложно. Шепча любимой что-то ласковое, Томео поддерживал ее и помогал стоять ровно. Кадзуми сделала пару шагов, и вдруг ноги ее подломились. Она едва не упала, но Томео мгновенно среагировал, подхватив ее на руки.

— Томео-сама! — испуганно охнула Кадзуми. — Прошу вас, не надо! Ведь вы еще не совсем оправились от болезни! Я не смогу простить себе, если буду отягощать вас…

Самурай только крепче прижал ее к себе и, ответив улыбкой, понес к дому, но их взаимное счастье бесцеремонно прервала прибежавшая повариха, Чиоко, что совершенно ошалела от произошедших вокруг нее событий и теперь не знала, что делать и кого из пострадавших подруг утешать первой. Она одна из немногих до сих пор верила, что Миваки на самом деле хорошая девочка, просто испорченная и избалованная отцом.

— Кадзуми-сама, Томео-сама! — Чиоко, подбежав, упала на колени перед госпожой и, не выдержав, разрыдалась. — Пожалуйста, поспешите! Миваки-сама повели… — сердобольная женщина указала направление рукой. — …Туда! Хару-сама хочет казнить ее!

Глаза Кадзуми, которую Томео поставил на ноги при приближении служанки, испуганно расширились. Силы взялись неизвестно откуда, и женщина устремилась, спотыкаясь и увязая в снегу, в направлении, указанном служанкой. Сделав своим самураям знак «следуй за мной», Томео побежал за Кадзуми.

Миваки дрожала от холода и ужаса, рыдания ее обратились в судорожные всхлипы. Девчонка так и не протянула руку за лежавшим на снегу мечом.

— Похоже, мои надежды на проявление чести и самоуважения от тебя были напрасны, — Хару поднял катану над головой, замахиваясь для удара, но отчаянный крик Кадзуми, увидевшей блеск металла, остановил его.

— Нет! — женщина бросилась к дочери, но двое самураев встали на ее пути и удержали. — Нет, не убивайте ее! Прошу вас, Хару-сама, будьте милосердны!

— Мама? — Миваки, сбрасывая оцепенение, подняла голову и, взглянув на Кадзуми, вскочила на ноги. — Мама!!!

Хару схватил ее за плечо и хотел усилием руки снова поставить на колени, но леди Кадзуми, пробежав мимо расступившихся самураев, уже обняла девочку руками и заслонила ее собственным телом.

— Мама, спаси! Спаси меня! — причитала Миваки, прячась в объятиях матери. — Я не хочу умирать! Пожалуйста, спаси меня!

— Тише, тише, глупая моя, — Кадзуми улыбалась сквозь слезы с любовью и нежностью. — Я здесь. Ничего не бойся.

Хару хмурился, не спеша убирать меч.

— Рад видеть вас в добром здравии, леди Кадзуми, — сказал самурай, глядя на женщину, обронившую во время бега одеяло, в которое до того стыдливо куталась. Лишенная волос голова и грязный костюм куноичи нисколько не красили благородную даму. Обладающие повышенным чутьем, самураи силой воли сдерживали в себе желание поморщиться от резкого запаха. — Сожалею только, что внешний вид ваш сейчас в столь плачевном состоянии, и хочу напомнить, кто всеми силами содействовал безумному чудовищу, заживо похоронившему вас.

— Моя дочь ничего не знала! Она выполняла приказы Черной Вдовы только потому, что принимала ее за меня! Поверьте! Та безумная куноичи приходила ко мне и хвалилась тем, как ловко ей удалось обмануть мою дочь!

— Даже если это так, если бы Черная Вдова обрисовала ей свои намерения раньше, ваша дочь тотчас заключила бы союз с пауком и не выдала бы нам врага! Эта юная дама готова на сговор с кем угодно, стоит им только упомянуть имя ее отца, интригана, подлеца и труса, вырастившего дочь полным своим подобием!

— Неужели вы считаете, Хару-сама, что она была согласна покончить с собой?

— О чем вы?

Кадзуми, спешно закутываясь в одеяло, которое подал ей Томео, вкратце обрисовала план, которым хвасталась ей Черная Вдова. Лицо Миваки, когда она слушала об истинных намерениях недавних союзников, вытянулось от потрясения и побелело еще больше, хотя минуту назад казалось, что она уже мало отличается цветом от лежащего вокруг снега.

— Но… но мне все говорили… что… — голос ее становился все тише, и она умолкла, полумертвая от холода и полного душевного истощения.

— Черная Вдова всегда была трусливой и подлой тварью, — сказал Томео. — Она любила играть чужие роли, но жить под видом леди Хикари в замке принца Кано не отважилась бы по той простой причине, что оттуда почти невозможно сбежать. Скрыться от самурая гораздо сложнее, чем от простого горожанина, заподозрившего неладное в поведении своей жены или подруги. Черная Вдова слишком осторожна, даже черный воин-дракон не смог бы заставить паучиху зайти в смертельную ловушку, откуда слишком сложно выбраться в случае провала маскировки. Поэтому я глубоко убежден, что ехать в Серую Скалу она не собиралась.

Хару задумался, но медлил недолго.

— Это ничего не меняет, — сказал он. — То, что Миваки-сан обманули и обрекли на смерть вместо сближения с принцем, не может служить оправданием. Лично мне нелепа даже мысль, что вы, Кадзуми-сама, могли замыслить убить другую женщину и присвоить ее имя. Могла ли ваша дочь не подумать о том, что вы попросту не способны на то злодейство, что замышлялось?

Миваки издала сиплый стон. Она действительно до последнего признания была убеждена, что мама — это мама. Как любая настоящая сволочь, она искренне верила, что все люди такие же, как она. Просто мама наконец-то показала свое истинное лицо…

— Как бы то ни было, — продолжал меж тем Хару, — когда она узнала о совершенном Черной Вдовой преступлении, то поддержала сделанное! Готова была на все ради возвращения ее отца и Юидая к власти в стране! О чем же может быть речь? Перед нами враг, воспитанный врагом и думающий только о том, чтобы причинить нам вред!

— Умоляю вас, Хару-сама, — Кадзуми, выпустив дочь из объятий, упала на колени перед главой клана и склонилась, касаясь снега лбом. — Пощадите мою дочь! Она еще очень молода, ей не хватило жизненного опыта, чтобы принять верные решения! Я обещаю вам, что смогу ее перевоспитать и скоро вы увидите перед собой истинную леди, достойную своего великого имени!

— Слишком поздно, Кадзуми-сама, — довольно резко прервал ее Хару. — Из черного скорпиона не вырастет соловей! Она достойная дочь Черной Вдовы, а не ваша!