Анатолий Хохлов - Эхо. Творец нитей. Книга 1.

Зато в ванной было небольшое зеркало, и Кицунэ получила возможность немного полюбоваться собой. Ну разве она не красавица? Ни торговец, ни жрица этого храма даже всерьез не присматривались к удостоверению, сразу поверили, что она — благородная леди. Даже Такеджи, что сначала смеялся над ней, теперь проникся нежными чувствами и называет принцессой! Это так приятно…

Кицунэ встала к зеркалу вполоборота, любуясь своим платьем. Свет масляной лампы скользил по драгоценной шелковой ткани и искристо блестел на вышивке, красиво подчеркивая изящное сложение юной вертихвостки, радующейся обилию мужского внимания и всеобщему признанию ее привлекательности. Ах, какая красота! Когда она вернется домой и свяжется с леди Мицуми, надо будет обязательно выкупить это платье. Не будет же прежняя хозяйка этих вещей такой же жадной, как вредная мико! Хотя кто ее знает… вот Кицунэ бы ни за какие деньги такую красоту не отдала!

Красуясь перед зеркалом, она не замечала одного — в темном коридоре за отсутствующей дверью умывальни притаилась темная тень. Оборотница не беспокоилась, ведь мико скрылась в своей спальне, а ронин ждал в гостевой комнате. Кто за ней может наблюдать? Она не подумала о том, что хорошо смазанные петли на дверях позволяют тем открываться совершенно бесшумно. Преисполненная подозрений, жрица не вышла в коридор, чтобы тайком понаблюдать за гостьей, только потому, что хозяйку храма вспугнул ронин. Сейчас Такеджи смотрел на Кицунэ с улыбкой, полной снисходительности. Для него не составляло труда отличить радость аристократки, добывшей достойное платье, от восхищения простолюдинки, надевшей шикарный наряд и воображающей себя принцессой. Потерянная дочь могучего благородного клана? Нет. В лучшем случае она из давным-давно разорившейся семьи самураев с безнадежно устаревшим геномом, возможно, даже из первого поколения. Скорее всего, действительно разбойница и воровка. Эта девчонка явно что-то натворила и спасается бегством. Зачем иначе ей в одиночку пересекать гибельную долину Желтой реки?

Кицунэ меж тем, полюбовавшись собой минуты полторы, обратила внимание на пару прямоугольных коробочек, лежащих на столике чуть в стороне от зеркала. Да это же пачка сигарет и зажигалка! Чувствительная к запахам, маленькая лиса давно поняла, что хозяйка храма покуривает. Умывальня вся пропиталась запахом дыма.

Оборотница с вороватым видом глянула по сторонам и не заметила в темноте никого поблизости. Осторожно, боясь выдать себя лишним шумом, она сцапала обе свои находки со столика и, открыв пачку, вытянула одну из сигарет. Гуляя по Сандзе с дедушкой, а потом по столичным улицам с бабушкой и мамой, она не раз видела большие плакаты с рекламой табачных изделий, на которых с сигаретами в руках красовались в том числе и невероятно стильные женщины, гордо взирающие на прохожих. Кицунэ была очарована атмосферой гордости и успеха, исходящей от этих изображений, и тоже захотела однажды стать такой же, как они, но дедушка Такео наотрез отказался покупать ей сигареты и заявил, что курят только плохие девочки. А у мамы и бабушки просить купить сигареты маленькая лиса просто постеснялась.

Запрети ребенку что-нибудь, и это тотчас станет для него тысячекратно привлекательнее. Он обязательно совершит запретное, пока никто не видит.

Кицунэ прикурила украденную сигарету, осторожно втянув дым. Из опыта обращения с курительной трубкой она знала, как это неприятно, когда гарь попадает в горло. Сообразительности и живости ума ей хватило, чтобы догадаться как другие люди умудряются курить и не кашлять. Нужно просто ртом тянуть, а не легкими, и все будет нормально!

Выдохнув облачко дыма, маленькая лиса приняла горделивую позу красотки с рекламного плаката и с надменной улыбкой высокомерно глянула на свое отражение.

— Плохая девочка! — сказала Кицунэ и, наслаждаясь своей похожестью на «тех самых» теток, провела рукой вдоль своего тела.

Вот аферистка и показала свое истинное лицо.

Ухмыльнувшись, Такеджи осторожно отступил и все так же беззвучно вернулся в комнату. Он не видел, как поиграв и покрасовавшись с сигаретой всего чуть больше десяти секунд, Кицунэ засуетилась, уничтожая следы своего преступления. Затушила и спрятала в мусорном ведерке недожженную сигарету. Открыла маленькое окошко и попыталась ладонями выгнать в него рассеивающиеся клубы дыма. Несколько раз прополоскала рот, пытаясь избавиться от запаха и вкуса табачного дыма. Задержавшись еще хоть немного, Такеджи понял бы, насколько повстречавшаяся ему девушка еще ребенок, но он скрылся в комнате и остался в твердой убежденности правильности своих выводов.

Бандитка. Но насколько преступница опасна?

Задержавшись у входа еще на мгновение, чтобы последний раз прихорошиться, Кицунэ открыла дверь и шагнула через порог. Ронин, не раздеваясь, только сняв сапоги, сидел на своей постели и делал вид, что дремлет, обнимая катану. Держал оружие при себе он, конечно же, не из опасений по поводу спутницы. На храм в любой момент могут напасть. Бандиты или караванщики. Он был готов к такому повороту событий, а вот девчонка сплоховала. Куда она среди ночи побежит в одном тоненьком шелковом платье? В мороз, по снегу!

Что это, недомыслие или тонкий расчет?

Ронин повернулся, посмотрел на вошедшую девушку и, не сдержавшись, зарделся, любуясь ее стройной фигурой, по которой красиво струились шелка. Борясь с гормональной бурей, Такеджи передумал ругать девчонку за глупость, а Кицунэ, не понимая опасности, еще больше усугубила свое положение, игриво глянув на покрасневшего мужчину и в легком движении повернувшись на месте, чтобы покрасоваться перед зрителем.

— Хорошо смотрится, правда? — сказала она, грациозно усаживаясь на одеяле и подбирая лежащего у подушки плюшевого львенка. — Когда увижусь с леди Мицуми, надо будет от души ее поблагодарить.

— Не думаю, что она будет рада тебя видеть, — тяжело вздохнув, ответил Такеджи. — Пользуйся ее вещами сколько хочешь, но лучше встречи с ней не ищи. Добрых эмоций не будет никаких.

— Но почему? Я же хочу ей все вернуть или компенсировать убытки.

— Забирай, тебе говорю, все шмотье и не думай о ней. Она сейчас, будь уверена, наслаждается роскошью в главном особняке Сайто и, вспоминая об этих вещах, думает только, что дешево отделалась.

— Я… — Кицунэ растерялась и крепко обняла плюшевого львенка. — Такеджи-сан, что между вами произошло? Теперь-то вы расскажете мне?

— Почему бы и нет? Времени у нас до утра предостаточно, только не вини меня потом, что не выспалась. — Такеджи откинулся спиной на стену и, прикрыв глаза, неспешно продолжил: — Тем более что рассказывать почти нечего, наше с тобою «вранье» караванщикам правдиво почти полностью. Единственное, что в том рассказе неправда, это то, что леди Мицуми была приговорена к казни следом за мной и смогла выдержать тяжесть пути через горы. Единственным злодеем в той истории был выставлен я, а посланные в погоню самураи стремились не только казнить меня, но и спасти дочь своего генерала. Они гнали меня, как дикого зверя, перекрывая пути к отступлению, и я был вынужден уходить старыми горными тропами. Леди Мицуми, такая стойкая и решительная поначалу, без цивилизации продержалась всего пару дней. Истерики начались одна за другой. Она отказывалась есть пищу, которую я готовил на костре, требовала ванну и удобную постель. Каждые полчаса пути она принималась ныть и жаловаться, как ей неудобно и плохо сидеть у меня за спиной. А любая расщелина, встречающаяся у нас на пути, превращалась в настоящую проблему из-за того что леди Мицуми отказывалась закрыть глаза на три секунды длинного прыжка. Она проклинала свою глупость и меня, требовала вернуть ее обратно в родной дом и ни на мгновение не задумалась о том, какой прием ждет меня во владениях лорда Вейшенга. Вот так, моя прекрасная богиня гор, и закончилась наша романтическая любовь с леди Мицуми.