Андрей Кедрин - Художники смерти

— Звоним наставникам? — Охотница не спрашивала, скорее говорила о решении. Но я все равно кивнул. Ира говорила недолго, потом вышла из машины и протянула трубку мне.

— Молодец, что тут еще скажешь. Считай, что зачет по чтению следов ты сдал. Теперь расскажи про вашего водителя. — Голос на другом конце принадлежал Сержу. Поняв это, я слегка вздрогнул, но рассказал о своих предчувствиях. После небольшой паузы отец Иры снова заговорил.

— Мы чуть поторопились с подтверждением личности Егора. Шесть часов назад мы получили фотографию и описание сына районного наставника… проверь, есть ли у парня контактные линзы. — Я подошел к пленнику.

— Нет. — Чистые глаза смотрели жалобно и смело одновременно.

— Значит, ты не ошибся. Познакомься с монахом Егором, которого святые отцы наслали на нас, грешных. Этот человек принес нам самое большое беспокойство за последний год. Мы уже сворачиваем нашу ферму — наверняка за машиной следили, так что никто из нашей корпорации там больше не появится.

— Какие дальнейшие действия? — Радиоволны принесли вздох сожаления. — В райцентр выехала группа поддержки. Необходимо вывезти наставника и остатки его семейства. К вам отправились ребята с запасной машиной. Основная задача остается прежней — браконьера нужно найти, пусть и без помощи местных. Монаха и машину… Ты понимаешь меня, Алексей?

— Есть ли другой способ? — Я почувствовал, как сводит скулы непонятная смесь страха и радостного предчувствия, разбавленного колкой жалостью. — Можем передать его наставникам?

— Через два часа вас будут ждать возле автобусной остановки. Ничего из машины, кроме своих вещей, не берите. Версия «автокатастрофа» — выберите место поудобнее, сожгите УАЗ.

Я сложил антенну телефона, кинул его в кабину. Ира стояла рядом с пленником, тихо улыбаясь и вертя в пальцах стальную рукоятку керамбита. Складное детище американской ножевой индустрии сохранило компактность своих предков, но дизайнеры лишили его удобного кольца на рукоятке, которое позволяло удерживать оружие даже в раскрытой ладони. «Шпора петуха» — вспомнил я родное название ножа, очень походил на садовый инструмент. Серповидный клинок длиной всего в три дюйма, был заточен по внутренней стороне. Это превращало маленькую полоску сверхострой стали в великолепную альтернативу когтям хищников, которыми природа нас обделила.

— Кто поведет? — Ира пожала плечами.

— Давай ты? — Ответив вопросом на вопрос, она вдруг сжала нож двумя руками и взглянула сначала на спину пленника, потом на меня. Я слегка кивнул.

— Забирайся. Теперь наша очередь рулить. — Егор медленно поднялся и уместился на заднем сидении. Попутно парень попытался ослабить веревку и вновь закашлялся. Он повернулся в нашу сторону, словно хотел что то сказать, но передумал.

Я направил автомобиль по сенокосной дороге, сейчас абсолютно безлюдной. Наш пленник молчал, переваливаясь на заднем сидении. Парень выглядел опустошенным — словно футбольный мяч, из которого выпустили воздух. Ира чуть улыбалась. В зеркале я иногда мог видеть ее глаза — мягкие, ласковые и одновременно словно смотрящие куда-то вдаль. Мысленно коснувшись девушки, я почувствовал, как все чаще стучит ее сердце и теплыми волнами в нее втекает чужая энергия. Охотник уже делал свое дело. Она подавила волю пленника и готовилась к последнему этапу.

Когда машина остановилась у края глубокого оврага, Егора пришлось вытаскивать из кабины. Ноги его подгибались, парень едва шевелился.

Припав на колено, Егор бормотал что-то. Обрывки речи долетали до нас. «Иже еси… Имя твое…» — Парень молился. Он по-прежнему трясся за свою душу, за то, чем сейчас практически полностью завладел охотник. Целью жизни для него оставалось самоуничижение ради долгой жизни в раю. Сколько таких как он, молодых и искренних, в разные времена шли на смерть — за государство или религию? Миллионы? Миллиарды? Стала ли жизнь лучше? Возможно — но настолько ли, насколько мечталось им, молчаливым агнцам вечной войны человечества с самим собой? Я чуть отстранил Иру в сторону, чувствуя, что напор девушки становится все сильнее. Она нехотя отступила и ослабила хватку. Глаза пленника потемнели, он возвращался к жизни.

— Егор, ты знаешь кто мы, и зачем здесь? — Его взгляд не изменился. Ненависти к нам по-прежнему не было. Это удивило меня куда больше, чем его двуличие.

— Да… вы ищете браконьера… одиночку… — Голос парня прерывался, говорить ему было трудно.

— Зачем тебя послали? Сколько человек в группе поддержки? Где они базируются? — Егор опустил голову, мотнул ею из стороны в сторону. Я вздохнул, понимая, что добровольно этот человек ничего не скажет. Хотя вряд ли он знал о планах своих собратьев, но любые сведения могли оказаться нам полезными. Получить же их можно было только одним способом. Левая рука дергает за волосы вверх, поднимая голову пленника. Голубые глаза оказываются совсем рядом. Я вспоминаю уроки управления волей, представляя, как в область «третьего глаза» Егора бьет нечто, напоминающее черную молнию. Его зрачки вдруг расширились, дыхание стало по-собачьи частым. Четкая череда мыслей организованного и дисциплинированного человека стала и моим достоянием. Это не было классическим «чтением сознания». Словно камни в бочку с водой, грубо, я бросал образы, следя за реакцией допрашиваемого. Для него это, судя по тщетным попыткам вырваться, походило на нескончаемый ночной кошмар, для меня — на быстрый просмотр слайд-шоу. Мы отлетели на несколько дней назад, я увидел лица нескольких монахов, проследил за двумя, обходившими дома жертв браконьера, потом поприсутствовал при поимке сына наставника… Все… правая рука сама рвется к поясу, полированная полоска стали перечеркивает все воспоминания и надежды. Несколько мгновений, я отступаю назад перед рвущейся к ране охотницей.

…Потом я направил машину в овраг. Когда от брошенной спички полыхнула кабина, я почувствовал, как спутница тянет меня за рукав. Шальной взгляд, темно-красные губы — она снова стала маленьким хищником, отведавшим горячей добычи. И с жадной яростью она тянулась ко мне. Соленый поцелуй с головокружительным запахом бросил нас на траву, тянущаяся радость прикосновений сменялась слезой, выбитой из-за прикушенных впопыхах губ. Маленькие руки рвали застежки жилета, камуфляжа, потом — жесткие стебли, впиваясь в землю. Все закончилось очень быстро, с ее тихим стоном и внезапно мягкими объятьями. Спутница снова стала хрупкой девушкой, правда, слегка встрепанной дорожным приключением.

Лишь спустя некоторое время я понял, что, вопреки традициям, не только допросил пленника, но и принял добычу в присутствии охотника. Может быть, в этом не было ничего особенного для вампира — но я не так давно сменил обывательскую жизнь на кровопийство а значит, должен был несколько иначе отнестись к ситуации. Возможно, именно в этот день я перешел пресловутую грань, за которой уже не было возврата к человечности. Но никому — даже следопыту, не дано знать, к чему приведет его поступок. Пока же моя спутница была вдвойне довольна — охотой и хорошей добычей. Она поглаживала свой нож и улыбалась, словно грибник, идущий домой с полной корзиной боровиков.