Андрей Кедрин - Художники смерти

— С этим будет легче. — На столик был водружен знакомый мне переносной холодильник. — Вчера натаскивали волчат, с фермы прислали свежий окорок. — Розовая, просвечивающая стружка моментально оказалась перед носом. Я прихватил губами мороженое мясо, чувствуя знакомый вкус крови, приправленный остатками горячки от погони. За одним кусочком последовал второй, третий, вот Нора уже стала строгать угощение и для себя. Кусок мяса исчезал с каждой секундой, словно тая в теплом воздухе палаты. Наконец, солидная его часть была проглочена.

— Спасибо… — Еще прохладные губы быстро согреваются от прикосновения. Сытая волчица осторожно принимает ласку, отвечает на нее и все сильнее прижимается всем телом, приглашая и привлекая.

— Наверное, нам лучше задержаться до завтра… — На меня вопросительно смотрят враз проясневшие желтые глаза.

— Ты хуже себя чувствуешь?

— Наоборот — гораздо лучше. — Оборотень шевельнула бедрами.

— Ах, ты об этом. Тогда — идет.

Отдохнуть в тот день мне не удалось. К обеду пришел курьер и вручил мне небольшой чемоданчик с ноутбуком. Телефон к этому времени звонил уже дважды — совет решил провести очередное совещание, а этот раз в режиме онлайн. Пока я возился, подключая компьютер к больничной сети, Нора сбегала вниз и собрала сведения о количестве пострадавших, тяжести ранениях. Вернувшись, она удивленно кивнула на дверь, за которой маячили два охранника с нашивками ЧОПа.

— Что это такое?

— Привет от Ольги. На первой линии обороны всегда проще и дешевле использовать людей. — Я, наконец, нажал на кнопку пуска, и ноутбук отозвался тихим шелестом кулера. Несколько щелчков мышкой и на экране появилось шесть собеседников. Я поправил камеру на столе и одел наушники.

— Приветствую, советники. Думаю, что каждый из вас в курсе произошедшего. Поэтому сразу перейдем к вопросам. — Связь чуть сбоила, поэтому отреагировали они не сразу.

— Перестрелка привлекла ненужное внимание, нам необходимо решить, как его использовать.

— Есть соображение — мы привлечем к делу наших людей в МВД для того, чтобы развернуть охоту на опричников. — Советники переглянулись бы, не мешай им расстояние. Я же продолжил развивать свою мысль. — Сейчас мы в очень выгодном положении. Наш противник понес большие потери в течение года, и восстановить силы быстро не удастся. Привлекать же в регион резервы со стороны означает ослаблять другие области — на это опричники не пойдут. Значит, мы получили редкую возможность запастись энергией и провести еще не одну крупную охоту. Но для этого необходимо, чтобы действия опричников постоянно спутывали люди — пусть милиция ищет опасных сектантов, задерживает бойцов, устраивает облавы…

— Ситуация может измениться, Советник, и не в нашу пользу. Вспомните, что у противника тоже есть сторонники среди обычных людей.

— Это уже вопрос стратегии. Пока есть тактическое преимущество, необходимо его использовать. Я понимаю, опасность есть, но мы выйдем на новогоднюю охоту.

— Ты никуда не пойдешь! — Я отключил связь и обернулся, стягивая наушники. Нора, благодаря своим способностям, слышала не только мои слова, хотя даже их было достаточно, чтобы понять, что к чему.

— Странно. Кто-то мне говорил про слишком раннее определение в загонщики…

— Не путай беременных и подранков. Ты останешься дома, а будешь спорить, я тебя свяжу и запру в ванной. — Замашек тирана я за своей спутницей раньше не замечал. Нора впервые показала характер, и, похоже, решила остаться при своем.

— Ладно. Тогда поедем на нашу ферму — там лучше.

Оборотень была права — до новогодней охоты оставалось два дня. Восстановиться за такой промежуток времени было невозможно. Вампиры более живучи, по сравнению с людьми и раны затягиваются тем быстрее, чем больше у нас опыта. Но в полную силу действовать через два дня я не смогу, а значит превращусь в обузу для других охотников.

— Скажи, как это возможно, чтобы люди помогали вам? — Вопрос этот Нора задала, лишь когда город остался позади. Я устроился на заднем сидении джипа, закутался в плед и наслаждался поездкой. Голос спутницы вернул на землю — пришлось, нехотя включать разум.

— Есть два основных способа принудить к сотрудничеству — страх и наслаждение. Но есть и промежуточный. Например, принцип «ты — мне, я — тебе» действует почти всегда. Мы не подчиняем людей сильных, обличенных властью. Мы с ними сотрудничаем. И лучшим средством для этого стали наши клиники. У каждого есть какие-то болячки, а если не у него, так у его родственников или друзей. Вампиры постепенно собирают сведения о людях, которые могут быть им важны, и, однажды предлагают льготные условия в нашей клинике. Мы не лечим поначалу наших будущих союзников бесплатно — они просто, как бы случайно получают большую скидку. Потом они возвращаются в клинику на профилактический курс лечения — уже как постоянные клиенты. И там они — также случайно, знакомятся с одним из наших советников, который делает им подарок… А дар ведь может быть разным — наши способности в медицине очень велики, так что для нужного человека вампиры могут сотворить и персональное чудо, вытаскивая безнадежно больного родственника на этот свет. Для благородного человека этого достаточно, чтобы впредь внимательно прислушиваться к нашим просьбам — а ничего незаконного в них, заметь, не содержится. Если же наш собеседник оказывается не слишком понятливым тогда… гм… мы ведь можем и забрать то, что дали. И никакого криминала нет — человека просто незаметно отключают от энергетической подпитки и болезни возвращаются к нему через полгода-год, причем с новой силой, так что привычные лекарства уже не помогают.

— Тебе не бывает иногда противно от этого? — Я улыбнулся в зеркало заднего вида. Да, я понимал честного зверя, для которого не существует сложных схем. Оборотни хитры, но вампиры лучше плетут долговременные планы. У каждого из нас — свои особенности и преимущества. Если бы только союз разных по духу существ продержался — тогда бы на Земле было построено особое общество — с новой аристократией.

— Знаешь, бывает. Но в такие моменты я думаю о том, сколько пользы это принесет остальным вампирам, и сразу становится легче. Понимаешь, охотник — он ведь отвечает за себя и за напарника, а потому ему легко быть честным. А на советника смотрят десятки вампиров и тысячи людей и каждый из них ждет, что ты решишь его проблему, дашь именно ему работу, деньги, дом, здоровье… Странно, я уже заговорил, как Серж. А совсем недавно считал себя его противником.

Впереди показались несколько кирпичных домиков. Ферма вампиров — некая комбинация скотного двора, пансионата и спортивного лагеря, в отличие от угодий оборотней, была оборудована с наибольшим комфортом. Я вспомнил, как в похожем окружении началась моя жизнь вампира-следопыта. Теперь моя маленькая напарница казалась просто теплым приветом прошлого. Она нравилась мне, но вернуться в эпоху слепых атак и кровавых поцелуев не хотелось. Внезапно мне вспомнились слова о том, что вампиры обычно живут очень долго — если сравнивать с людьми. Но я чувствовал, что за несколько месяцев нового существования пережил куда больше, чем за десятилетие человеческого. Не станет ли в таком случае долгая жизнь чем-то, растянутым в пытку? Или же все проще — человек не живет столетия, а значит, для окончательного преобразования нужно всего лишь перестать быть человеком? Тогда и долгая жизнь будет делом обычным и «сложная правда» советника будет без гримасы отвращения приниматься сознанием.