Дмитрий Казаков - Мера хаоса. Трилогия.

– Понял…

– А теперь представь, что доска увеличилась раза в два, – хозяин замка развел руки, показывая новые размеры, – а над ней поставили еще десять таких же досок…

Хорст засопел, напрягая воображение.

– Вообрази, что игроков стало не двое, а двадцать, у каждого свой цвет, а разновидностей фигур не семь, а, скажем… пятнадцать… И что игроки могут передвигать фигуры с одной доски на другую, как захотят, и время от времени вводить в дело новые!

– Как сложно! – Хорст ощутил, что от умственных усилий взмок. Затылок неприятно ломило.

– И тем не менее это очень упрощенный вид того, как играют маги, – Гейдар ре Стак улыбнулся, – только вместо статуэток у них люди и прочие живые существа, вроде тех тварей в лесу, а доска для игры – весь мир.

– Так те звери – они тоже фигуры? Но чьи?

– Другого игрока. – Хозяин замка деловито сгреб статуэтки и принялся укладывать их во внутренности шкатулки, обитые красным бархатом. – Каждый стремится вывести из игры фигуры противника, хотя бы и при помощи заурядного убийства.

– Так что, на меня постоянно теперь будут нападать?

– Ну, не постоянно, – шкатулка со щелчком захлопнулась, и ре Стак убрал ее в сундук, – между ходами могут быть большие промежутки, да и не все фигуры одновременно задействованы. Но время от времени твоя жизнь будет подвергаться опасности.

– И ничего нельзя изменить? – Эти слова прозвучали почти отчаянно.

– Из игры тебя сможет вывести только тот, кто в нее ввел, – благородный посмотрел на собеседника с удивлением, – но стоит ли к этому стремиться? В любом случае жизнь – опасная штука. Даже если ты снимешь с шеи талисман и заживешь как все, все равно окажешься замешан в чьи-то игры. Станешь фигурой в руках князя, редара, цехового старшины или даже жены. Так что отбрось эти глупые мысли и радуйся тому, что принимаешь участие в самой масштабной и сложной из существующих игр, что тобой водит тот, для кого князья – всего лишь фишки на доске!

Хорст понурился. Сидящий напротив человек был искренне убежден в том, что рабство у мага чуть ли не благо, а серебряная цепочка на шее – не ярмо, а знак отличия. Хотелось спросить, есть ли в таком мире, состоящем из игроков, фигур и игровых досок, место для Владыки-Порядка?

Но Хорст сдержался. Вместо этого он поинтересовался:

– А какова цель игр, в которые играют маги? Ведь если они вводят в бой новые фигуры, то победа недостижима…

– Ну… да… – Лоб ре Стака избороздили морщины. – Как-то не думал об этом. Скорее всего, цели эти могут понять только маги. Может быть, они таким образом борются со скукой?

Хорст ощутил досаду – ему хотелось больше узнать о том, в чем именно он оказался замешан и ради чего все это затеяно. Но редар с гербом в виде золотой стрелы, судя по всему, сказал все, что знал.

– Ладно, – хозяин замка грузно поднялся и зевнул, – иди уж, собрат по несчастью, а то шут тебя заждался… Переночуете в караулке и завтра отправитесь дальше! Таким, как мы, не стоит долго находиться рядом!

– Да, господин. – Хорст кивнул и с облегчением юркнул в коридор, где его ждал давешний телохранитель.

Дорога тянулась по краю неглубокого ущелья, по дну которого, бурля и пенясь, бежала река.

– Тарк, – сказал Авти, когда путники вышли к крутому обрывистому руслу, – Хисти должен быть ниже по течению, а у устья лежит Ваолаг, столица государства холиастов-изгнанников.

Едва они покинули замок и двинулись вперед, сквозь туман, затянувший лес, шут попытался выспросить подробности вчерашнего разговора Хорста с благородным Гейдаром ре Стаком. Ночью, когда бывший сапожник явился в караулку, его «наставник» напился и мало чего соображал.

Хорст отмалчивался и отнекивался, сказал только, что речь велась о магии. Авти заткнулся и долго молчал, точно рыба. Сейчас же, когда висящее в зените солнце изредка выглядывало из облаков, снова вернулся в обычное болтливое состояние.

– Бывал я в Хисти, – сказал шут, завидев впереди городские стены, – попал как раз на праздник, День Осады!

– Что за праздник? – поинтересовался Хорст.

– Ужасно древний, – Авти скривился, – много веков назад город якобы осадили полчища горцев, но отступили перед мужеством жителей и ушли. И вот они с тех пор и празднуют. Да, заработал я тогда немало…

Хорст вяло слушал трепотню спутника, а сам разглядывал приближающийся город. Располагавшийся на берегу реки, окруженный рвом и обнесенный высокими стенами, он казался неприступным.

Стражники у ворот выглядели не ленивыми негодяями, охочими до чужого добра, а настоящими воинами.

– Шут, – сказал один из них, только взглянув на Авти, – ты должен знать, что людям вашего ремесла дозволено входить в Хисти бесплатно, но вот за сопровождающего придется внести пошлину. Одну десятую сотни…

Хорст со вздохом полез за деньгами. На монету вестаронской чеканки стражники посмотрели, выпучив глаза, даже попробовали на зуб.

– Это вы откуда явились? – спросил один изумленно. – И что за деньги?

– Самые настоящие, – заверил их шут, – берите, она стоит больше, чем десятая от сотни.

– Нет уж, мы лучше проверим. – Старший караула взмахнул рукой, подзывая одного из пацанов, которые в крупных городах всегда вертятся возле ворот.

Отправленный к ближайшему меняле, мальчишка вскоре вернулся и ошеломил воинов новостью: монета подлинная и стоит одну седьмую от имперской сотни.

– Проходите, – разрешил старший, – да будет ваше пребывание в Хисти удачным!

– Куда собираешься податься? – спросил Хорст, когда они очутились на узкой и очень шумной улице.

– На площади Отребья есть большая таверна, «Отвислое брюхо», – подумав, ответил Авти, – если где и можно заработать в этом Хаосом трахнутом городе, то только там.

– Я найду тебя там, но сначала зайду в храм. Я слишком давно не был на службе…

Шут сморщился так презрительно, словно его спутник признался в намерении заняться людоедством.

– Иди уж, – буркнул он, – большой мальчик, не потеряешься. Но к вечеру встречаемся в «Отвислом брюхе»!

Хорст погрузился в привычную с детства уличную круговерть. Прошел цирюльню, в которой сидели клиенты с горшками на головах, смахивавшие на редаров в шлемах, миновал рынок, где воздух дрожал от воплей торгующихся, и только потом нашел храм.

Внутри звонили колокольчики, сообщая, что вторая служба дня вот-вот начнется.

Хорст осенил себя знаком Куба и вошел. Бросил монетку в стоящий у входа сундук с прорезью в крышке и присоединился к немногочисленным собравшимся на службу горожанам. Предтеча – день рабочий, все трудятся в поте лица. Вот завтра, в творение, самим Владыкой-Порядком отведенное для молитв и отдыха, тут будет не продохнуть.