Елена Асеева - Сквозь Пекло

— Ах, шутник, ты мой, мальчишечка… уж непременно, чистая, ты, душа, пришлю я тебе приглашение!

А Святозар уже чувствовал, как быстро летит вверх. И вот уже перед глазами пронесся каменно — земляной потолок, а после также быстро промелькнул стоящий или парящий, красивый, молодой Бог с серебряными до плеч кудрями и такими же серебряными усами и бородой, над головой оного горел золотой нимб. Бог был высоким, обряженным в голубовато — прозрачное, светящееся одеяние. Он стоял или парил в широком проходе, прямо на обратной стороне потолка темницы. И как только ДажьБог вытянул через дыру Святозара и устремился с ним вверх по этому проходу, Бог битв и войны, сын Сварога, громовержец Перун натянул тугую тетиву своего лука, переливающегося желтым, зеленым, красным, синим, голубым сиянием и пустил ярко-желтую стрелу-молнию прямо в отверстие. Святозар видел, как заполыхала всеми цветами радуги дыра в полу-потолке и начала смыкаться. Наследник поднял голову и узрел ДажьБога, крепко держащего его за правую руку, и дюже быстро летящего с ним по широкому проходу, сверкающему сине-зелеными переливами.

Кругом в этом проходе клубился беловатый и желтоватый дымок. Чем выше поднимался наследник по проходу, тем гуще и плотнее делался этот дым. И вмале Святозару стало тяжело дышать так, словно влажный, липкий туман проник в легкие и окутал их снаружи и изнутри, а затем принялся растягивать грудь, желая ее разорвать. Святозар надсадно задышал и начал кашлять, сначала тихо, однако погодя громче. Впрочем липкий туман, уже покрыл легкие, и воздух теперь и вовсе перестал проникать в них. Наследник торопливо сделал огромный вздох, потом еще один, и опять закашлял.

И вдруг он увидел, как снизу ноги его осветились золотым светом. Еще мгновение и яркость света увеличилась, засияло кругом все и даже этот беловато — желтоватый дымок. А миг спустя снизу вылетел, и, поравнявшись с наследником, полетел рядом Бог Перун, встревожено заглянувший ему в лицо. Святозар кашлял все сильней и громче, он чувствовал, что еще немного, и задохнется… И тогда Перун протянул руку дотронулся до груди его да медленно подул ему в лицо, и в тот же миг наследник широко раскрыв рот, глотнул чистого, земного воздуха, а следом тяжело сомкнул глаза и будто провалился в глубокий сон.

Перед глазами Святозара поплыл черный туман. А в нем в этом черном, густом тумане закружились, завертелись, заплясали круги разных цветов. Они переплетались, свивались и даже сталкивались меж собой, а сталкиваясь, разбивались и лопались. Мозг Святозара спал… крепко, крепко спал, но душа Святозара, его чистая, лазурная, светлая душа бодрствовала. И слышала она, как крикнул Перун вслед своему сыну, великому витязю ДажьБогу, летящему впереди:

— Скорей, скорей, сын, надо торопиться, иначе смертное тело Святозара, не выдержит небесного Чревопутья ведущего в Сваргу. Надо открыть ворота, любые ворота, скорей. — А мгновение спустя все тот же бархатисто-мелодичный голос Перуна, торжественно и громко, сказал, — вечные ворота замыкающие вход к небесной, молочной дороге, отворитесь именем моего отца старшего Бога Рода Божьего, СВА-РОГ, С-В-А-Р-О-Г!

И тотчас наследник уловил, как едва слышно, будто провели пальцами по струнам гуслей, зазвучала, прекрасная музыка, и мелодично заскрипев, отворились ворота. Вкруг него послышалось какое-то шебуршание, легкий, шепот, шелест, точно то опадала на землю кружась в хороводе сухая, бурая листва, но этот звук был близко от наследника, прямо возле его головы, души или тела. А издалека, откуда-то из глубины, из чего — то нескончаемого, долетали до души Святозара и другие звуки, какой-то монотонный стук, резкий, порывистый свист, и неприятный на слух скрежет. Наследник почувствовал, что полет его замедлился, а после и вовсе остановился, и голос ДажьБога, как будто проскользнув через препятствие, гулко прозвучал:

— Жив, жив, он, отец.

— Что ж, — недовольно заметил Перун, и его бархатистая мелодия, голоса, прозвучала совсем близко. — В том, что Святозар, жив, нет твоей заслуги. Он жив лишь, благодаря воеводе Вию и Буре Яге… Ты же, сын мой… ты же всеми силами толкал его к погибели, словно он тебе безразличен.

— Отец, нет… ты не прав, — тихо отозвался ДажьБог.

— Погоди, сын, не перебивай меня, — гневно молвил Перун, и наследнику показалось, что рядом с ним, будто зарокотал гром. — Я скажу то, что хотел сказать тебе… Но не стал потому, что считал важнее спасти его, Святозара…А уж потом, потом сказать все то, что я думаю… Однако теперь, наш мальчик, здесь, благодарению Вий, он хоть и плохо выглядит, хоть и много перестрадал и перенес, но все же жив. Жив! И это самое главное. — Перун прервался, замолчал, а немного погодя, спросил, — как ты посмел ничего мне не рассказать про то, что задумал Семаргл, как сын? Зачем все утаил?

— Отец, — откликнулся ДажьБог. — Семаргл сказал, что если ты, узнаешь про наши намерения, то не позволишь идти Святозару в Пекло. Не позволишь подвергнуть опасности душу Святозара. Не позволишь напитаться ему злом и стать кудесником…

— Да, да, — вновь гневно и очень громко проронил Перун. — Конечно я бы не позволил, конечно… Почему, ты, послушал Семаргла, почему не пришел ко мне, тогда, когда он впервые тебе это предложил. Почему Семаргл не жертвует своими сыновьями Аилоуненом, Лунчикаусом, Юнлискюлем… Почему жертвует душой и телом, нашего Святозара… Ты, что ДажьБог, ты, думаешь, я слеп. Ты думаешь слеп мой отец, твой дед Сварог. Ты думаешь, мы не видим, что находится внутри Святозара? Думаешь, не видим, что там живет часть тебя? Нет, мы все видим, и я, и Сварог, мы давно уже поняли, что ты вложил в нашего Святозара. Именно поэтому я всегда приходил на помощь к нему. Потому, что он не просто восур, не просто человек, не просто был всегда верен мне… а потому, что он близок, родственен мне. И я всегда, любил, переживал и тревожился за него именно потому, что он часть тебя!.. И скажи мне теперь, как смел ты, отправить его туда в Пекло, к нашему извечному врагу Чернобогу. Как мог жертвовать своим сыном… жертвовать не просто его телом, жертвовать его чистой душой! Столько времени он там провел, столько дней и ночей, а ты… ты теперь уверен, уверен, что приобретя эту силу и мощь, эту безмерную, над людскими душами, власть не станет он подобен Сатэге, не станет чарколом?

— Нет, нет, отец, — порывисто ответил ДажьБог и голос его то приближался, то удалялся. — И я, и Семаргл, мы уверены в чистоте его души… ведь он доказал это не раз, не только прошлыми жизнями, но и этой. Если бы, отец, я не был уверен в нем, то никогда бы на это не пошел. Мой сын, мой мальчик, он никогда не станет Сатэгой или чарколом, он всегда будет светлым кудесником… Посмотри отец, посмотри, разве ты не видишь, как горит его чистая душа, на ней ни одного темного пятнышка, ни одной крупиночки тьмы или зла… А ведь он только, что вышел из Пекла, только, что видел эту бесконечную мглу, ощущал на теле боль и страдание… А, что про него рассказывала Буря, ты же слышал ее, а как он прощался с Вием, как шутил… Нет, нет, отец, он — Святозар, мой сын, мой мальчик, он всегда будет лазурным.