Карина Пьянкова - Одни несчастья

Ну да, сравнение с насекомым вышло идиотским. Но как поверить фейри? Как принять то, что все это время твою спину прикрывал не человек, а обманка, подделка, которую подсунули недотепистым родителям? И ведь не проверишь даже, действительно ли тот, настоящий ребенок умер при рождении, а не был утащен в Страну Холмов. Билл запросто мог и соврать, просто чтобы выгородить себя.

— И ты думаешь, что я вот так просто после всего тебе поверю? — процедил инспектор, опасливо наблюдая за тем, кого считал верным товарищем.

Фейри с досадливой улыбкой покачал головой.

— Не поверишь. Но работать со мной будешь. Потому что Джулия Беннет просто человек. И Дженнет Коллинз, хоть и ведьма. И Артур Дэниэлс. И все они могут умереть, если Дэниэлса-старшего не остановить. А сделать это без моей помощи будет затруднительно.

— Лукавый… — со злостью выплюнул слово О’Нил, которому было безумно обидно, что его столько времени водил за нос один из дивного народа.

— Я всего лишь рядовой фейри Благого Двора, — хмыкнул Билл Саммерс, весело усмехнувшись. — Не стоит присваивать мне чужих званий. Я этого совершенно не заслуживаю.

— А этот твой Арчи в курсе, с кем столько лет дружит? — осведомился с подозрением Генри.

— Нет конечно, — последовал чересчур спокойный ответ. — Арчи относится к нашему племени с некоторым… предубеждением. Не хотел его нервировать. Быть фейри в этом жестоком индустриальном мире так нелегко… Одно только столовое серебро чего стоит.

Генри против воли хохотнул, понимая, что вот теперь все встало на свои места. Билл действительно остался все тем же стариной Биллом, который прикрыл его однажды от пули (ну да, почему бы и не прикрыть, раз свинец все равно не убьет), временами выгораживал перед Ди после попоек и всегда уверял, что все будет хорошо. Может, и правда, нет особой разницы, фейри он или человек.

Его звали… Да не суть важно, как его на самом деле звали, если двадцать семь лет подряд он откликался на имя Билл Саммерс. Люди думали, будто фейри больше не приходили в тварный мир, который стал слишком жесток для тех, чья плоть была слабей духа и магии. В чем-то они оказались правы. Перестала выезжать на поиски жертв Дикая Охота, чьи призрачные гончие подвывают от ужаса, когда до них долетают эманации жестокости людей, запах бензина и бесконечное ощущение одиночества, пришедшие вместе с благами цивилизации. Не скидывают больше на берегах озер свое оперение девы-лебеди. И не встретишь на опушке хозяина леса. Люди изгнали из своих пределов чудеса, и добрые, и злые, обратили их в легенды, да и те стали понемногу забываться. Но фейри не были порождениями людских грез, чтобы исчезать, едва о них перестанут думать. Дивный народ продолжал следить за смертными, которые для фейри становились не только добычей, но и опасными врагами. Поэтому, как и прежде, жители Тир Тоингире подменяли человеческих детей, оставляя вместо них своих сородичей, которые, принимая облик детенышей смертных, по сути своей оставались бессмертными дивными. Их редко разоблачали. Уже не проверяли священники всех детей, опасаясь, что в дом обманом проберется фейри, а разревевшегося на ступенях церкви младенца никому и в голову не приходило жечь на костре. Просвещенный век, что ни говори. Да и серебряные столовые приборы теперь мало кто использовал. Рай для подменыша. Но случалось так, что подкинутые выдавали себя сами, не выдерживали жизни в тварном мире, его жестокости, его чуждости настоящей магии. Они сходили с ума, начинали убивать… И им никто не мог помочь. У подменышей не было надежды на спасение, за них никто бы не вступился. Они оставались один на один с чуждым и страшным миром, не имея возможности даже поговорить с себе подобными… Разведчики дивного народа, те, кто должен был предупредить, если смертные вздумают двинуться войной на благую страну фейри. Разведчики, которые вряд ли когда-нибудь еще увидят родной край.

Ему повезло, он оказался достаточно гибок и хитер, чтобы слиться со смертными, стать одним из них, не вызвать даже тени подозрений. Если уж Арчи, сын фейри, не смог понять, кем же является на самом деле его старый друг, то можно сказать, что маскировка удалась на славу.

Вот только себе звавшийся Биллом Саммерсом признавался, что пусть никто не смог его разгадать, однако же хорошего разведчика из него не вышло, слишком сильно фейри притворился человеком, слишком многое принял к сердцу. Как сейчас. Какое ему дело до бед Джулии Беннет и влюбленного в нее юноши? Или же до убитых девушек-дизайнеров? А ведь именно из-за Джули и Такео бывший Биллом Саммерсом раскрыл себя перед напарником. Он видел прежде этих двоих вместе на столичных улицах, и не раз. Кровь его народа, которая проявилась в девушке, притягивала взгляд к этой паре. Молодые, красивые… и такие влюбленные, что глаза слепило. Не многое в мире смертных могло действительно тронуть душу фейри… Взаимная любовь — могла.

Успокаивало подменыша лишь то, что нельзя было давать изгнаннику войти в полную силу, ведь, пошумев в тварном мире, он бы непременно двинулся назад, на родину, в Тир Тоингире, прекрасную Страну Холмов. Он наверняка жаждет отомстить за годы среди людей, за вырванные глаза и получить то место, которое считает по праву своим.

Следовало остановить мерзавца до Белтайна. Если он получит глаза Джулии Беннет в священный день Прихода, то его уже не остановить… Второй раз отступник не позволит свершиться казни. Он слишком хитер для этого, и слишком сильны сейчас его муки.

Значит, надо как-то суметь убить могущественнейшего мага дивного народа… А ведь с ним из последних сил справилась Благая Королева, к которой ради такого случая присоединился сам Неблагой Король, забыв о распрях между Дворами.

— Нам нужны ветви рябины, — начал давать указания фейри своему нанарнику-чсловеку. — И эта новомодная «музыка ветра»… Она даже мне покоя не дает… И непременно веревка с навязанными на нее узлами, крупа…

Забавно оказалось учить человека бороться с себе подобными. Хотя нет, он бы, конечно, не купился на такие штучки, фейри Благого Двора вообще устойчивей к простонародным методам борьбы, чем неблагие или те, кто был изгнан в мир смертных за совершенные преступления.

— Как с вампирами, честное слово, — прокомментировал наставления Генри, слушавший с исключительным вниманием.

— Вампиры — это люди, которые частично попали на ту сторону, поэтому да, общее есть, — согласился подменыш, почесывая затылок. Совершенно человеческая привычка, приобретенная здесь и сперва безумно раздражающая. Потом стало ясно, что люди сотканы из таких мелких особенностей, из манеры говорить, жестикуляции, пристрастий, того, что так или иначе диктует тело. Поэтому бороться с новыми обыкновениями тот, кто изображал человека так хорошо, что сам порой себе верил, в конце концов, не стал.