Карина Пьянкова - Мера святости

- А ну помогай! - рявкнул на меня предположительно местный повар и сунул в руку здоровенную сковородку с чем-то скворчащим, не подлежащим идентификации. Здоровенная чугунная орясина не была приспособлена для моих рук. Выронила я ее, в общем. Хорошо еще, что не на ногу.

Грохот был такой, будто упал храмовый колокол, все содержимое посудины, естественно, оказалось на полу, а потом местный кашевар, выражаясь по-здешнему, впал в грех сквернословия. Хорошо так впал, минут на десять, в течение которых я узнала многое о себе и своей семье. Вот тебе и монастырь... Завершился поток ругательств фразой:

- Пошла вон отсюда, раззява криворукая!

Обидно. Не то чтобы я выдающаяся хозяйка, но совершеннейшей неумехой меня тоже не назвать. Нельзя же делать выводы только на том, что я уронила эту чертову сковороду! Она же тяжеленная, вот я и... Все эти доводы я попыталась донести до повара, но он, не желая слушать никаких объяснений выставил меня за дверь, захлопнув ее прямо перед моим носом. Ну, на самом деле мне не слишком-то и хотелось приносить пользу местному обществу, но надо же как-то зарабатывать себе на хлеб. А теперь... Вряд ли меня впустят на кухню еще раз...

Я постояла у запертой двери еще минут пять, надеясь, что надо мной смилостивятся. Видимо, на сковородке было что-то особо ценное потому, что на все мои просьбы ответа не последовало.

Если до этого на меня косились, то теперь уже откровенно пялились, да еще и перешептывались за спиной. И не только монахи. Вокруг сновали и другие женщины, одетые столь же неприглядно и просто как и я, и вооруженные мужчины, которых уж никак нельзя было отнести к братии. Хотя и монахи здесь подозрительно, слишком уж крупные они, плечистые... Как парни из группы захвата, ни дать ни взять... Что-то не пахнет здесь умерщвлением грешной плоти человеческой. На горохе-то таких бицепсов точно не нарастишь, тут белок нужен.

Еще минут двадцать я любовалась на изыски здешней архитектуры и - чего таить? - весьма интересных мужчин, большинство из которых портил только обет безбрачия. Строенья здешние в отличие от обитателей не вдохновляли совершенное. Если где-то под этим небом и проявлялся некий аналог готики, то по монастырю это было не видно. Все приземистое, тяжеловесное, один только серый камень и никаких архитектурных изысков. Как по мне, так вообще больше на пограничную крепость тянет, которую хоть как-то украшать жалко: все равно после очередного визита недружелюбных соседей отстраивать заново придется. Скукотища...

За время, которое я провела у двери кухни повар так и не смилостивился, хоть я на это и очень надеялся. Да и вообще проблемы и не думали рассасываться без моего участия. Что ж, придется идти каяться отцу-настоятелю в своей профнепригодности. Может, он меня еще куда-нибудь пристроит. Или вышвырнет из монастыря к едрене фене... Я бы на его месте так и поступила, все равно толку от меня ноль и еще чуть-чуть.

В общем, другого выбора у меня все равно не было, и я отправилась искать отца Иоанна.

Святой отец смотрел на меня с укоризной и подобающем пастырю смирением. Мой доклад о полном провале трудовой миссии произвел на дедушку большое впечатление. По средневековым представлениям женщина должна уметь все: шить, вышивать, прясть, ткать, готовить, убирать... И плевать какого она происхождения. Я же по здешним меркам ни черта не могла. Хотя и мама моя частенько в запале говорила, из какого места, по ее мнению, растут мои руки. Могу сказать только одно: плечи она ни разу не упоминала.

- Куда ж тебя пристроить-то тогда, чадо? - озадаченно почесал макушку божий человек. - Как от женщины, так толку от тебя куда меньше, чем вреда... А вот если... Бою учиться желаешь?

У меня нехорошо засосало под ложечкой. Бой. Вот только этого мне не хватало. Я не слишком любила работать, это верно, но иные физические нагрузки вызывали у меня схожие эмоции. Уроки физкультуры для меня были истинной пыткой, каратэ, куда родители запихнули меня в восьмом классе, я бросила через год, причем, последние три месяца безбожно пропускала тренировки, физкультуру в университете вообще пережила на одном честном слове. Худо-бедно прижилась я только на аэробике, да и то только из-за подруги-энтузиастки.

Да и с какого вдруг перепугу в здешних реалиях девушку вдруг бою собираются учить? Так ведь быть не может!

- А у меня есть выбор? - осторожно поинтересовалась я, оставив свои размышления на тему "не бывает" при себе.

Бой - это совсем плохо. Мое многострадальное тело еще помнило, что после такого рода забав болят не только перетруженные мышцы, но и растянутые связки, синяки и содранные локти и колени.

- Уже нет, чадо, - сообщил мне мою горькую участь отец-настоятель. - Монастырь наш мужской, девица может здесь либо прислугой трудиться на благо души своей и в помощь братьям, либо... ученицей при школе быть.

- Школе? - в конец растерялась я. Меня мучило самое нехорошее предчувствие.

- При обители готовят воинство, что Святая Ирина в бой против Врага поведет.

Ну тезка... Ну обрадовала... Мало того, что она, зараза этакая, сама против местного дьявола идти планирует, так она еще и других несчастных подбивает на подвиги!

- Не хочу, - мрачно ответствовала я, скривив физиономию, чтобы продемонстрировать всю глубину своего нежелания примыкать к Святому Воинству, пусть даже маркитанткой.

Святой отец тоже скривился.

- Ну некуда тебя девать больше чадо! Неприлично это девице незамужней без дела при обители обретаться! Дурное подумать могут! Ладно бы о тебе, так о братьях могут сказать, что в грех впали! Да и подумай, девица неразумная, ты ж вроде как волей Творца нашего от смерти спасена, что же братия скажет, если ты себя неправедно вести будешь? Так недолго и пособницей лукавого стать!

Последний аргумент поколебал мою решимость. Пособницей мне быть совершенно не хотелось: все приличные верующие их жгут. А... Помнится ведьм еще и топили, в мешках, с черными кошками. А иногда с любовниками.

- Да какой из меня воин! - использовала последний аргумент я. - Сковородку выронила, так, думаете, меч в руках удержу?!

- Хм... - погрустнел отец Иоанн, который тоже, по-видимому, сомневался в моих способностях. - Меч, он действительно потяжелее будет... Чего ж ты такая дохлая-то, дева?

Честно говоря, я оскорбилась. Я месяцами лишала себя радостей жизни, чтобы добиться модельной фигуры, однажды даже едва в обморок не свалилась на физкультуре от недоедания (наша бедная преподавательница порывалась меня до медпункта вести, а потом сама там валокордин хлестала), а теперь какой-то дед трухлявый меня "дохлой" называет. Обидно.

- Какая есть, - буркнула я, обиженная донельзя.

- Ну ничего, чадо, наставники у нас хорошие, обучат искусству воинскому. Пара лет - и можно будет хоть в королевскую рать.