Ольга Вешнева - Огрызки эпох

— Елена Павловна, он — опасный мятежник, присланный сюда, чтобы убить вас, — зашептал Владимир в ухо женщины. — Прошу вас, бегите отсюда. Наймите извозчика и уезжайте.

— Без вас я не поеду, Володя, — испуганно вздохнула она.

Старички удалились, не заметив уток. На нас они не обратили внимания.

— Бегите, Елена! — настаивал мой соперник в борьбе за ужин.

— А вы?

— За меня не волнуйтесь. Я приеду позже. Идите, прошу.

Выбежав на дорогу к мосту, Елена остановила бричку. Уезжая, она тревожно оглядывалась на нас.

Мы с соперником остались один на один. Я был готов смириться с потерей добычи, только бы он позволил мне спокойно уйти. Но извиняться, кланяться в ноги, умоляя о пощаде, не позволяла гордость.

Еще я узнал происхождение беспокоившего меня в этом городе предчувствия, что кто-то наблюдает за мной, идет по пятам. Я думал, что чувствую сородичей из стаи, старался запутать след, но оказалось, не они преследовали меня.

Да, я нарушил правило вампирского этикета. Вторгаться в чужие охотничьи угодья, и тем более, претендовать на чужую добычу — нехорошо. Вел я себя при встрече тоже некультурно. Но разве виноват я в том, что хозяин угодий не удосужился оставить метки? Если бы я знал, что нельзя ходить в город, разве бы пошел?

А поскольку дело сделано, остается одно — достойно выйти из противостояния, желательно без кровопотери.

Мы молча изучали друг друга, прохаживаясь под мостом вдоль берега, как дикие коты перед стычкой.

Владимир был примерно одного роста со мной. Очертания его треугольного лица несколько сгладила хорошая жизнь. Нос был маленький, неприметный, губы узкие и тусклые. Светлые волосы подстрижены коротко, оставлена лишь незначительная челка, сильно отличавшаяся по цвету от коричневых бровей… Так себе видок. Вроде как привередливому дамскому взгляду и прилепиться не к чему. Правда, его здорово украшали близко посаженные голубые глаза.

Я не ошибся насчет возраста соперника. Обратили его от силы год назад. Он не был великим воином, огни и воды прошедшим в суровые времена. Следовательно, его глупо бояться, пусть лучше он боится. Он ведь не знает, насколько я силен и опасен. Одна толщина моя чего стоит… Можно подумать, что я съел за свою вампирскую бытность немало таких зазнаек, как он.

Мою фигуру Владимир изучал с вящим недоумением на бледном, но все же не таком безжизненном, как у меня, лице. Он часто усмехался, пытаясь разрушить мое терпение. Я не хотел говорить первым. Он — тоже.

И все-таки первым заговорил я.

— Послушайте, любезный собрат, — я начал диалог вежливо до безупречности, — что нам делить? Народу в городе обоим хватит. Согласен, я вел себя возмутительно, но если вы хорошо знакомы с Еленой Павловной, то известно вам, какая это вертихвостка, и как много зла она может причинить влюбленному простофиле.

— Вы не тянете на простофилю, месье. А на влюбленного — тем паче, — Владимир широко улыбнулся, показывая убранные клыки.

Я счел эту улыбку знаком перемирия.

— Хотите скажу, кто вы? — предложил он, перестав маячить перед глазами.

— Внимательно вас слушаю.

Мне было интересно говорить с ним, захотелось даже примкнуть к его стае, если у него есть стая. А если нет, просто пойти за ним. Ведь просвещенный, хорошо воспитанный сородич — редкость сродни розовому алмазу.

— Вы умный, расчетливый охотник. Но до романтики бесчувственный, как срубленная осина.

— Осина? Почему не дуб, не ясень? — изумленно поинтересовался я.

— Люблю осину, — возвышенно ответил Владимир.

— Странная любовь…

— Она мне жизнь не раз спасала… Да и не только мне.

— Что ж, понимаю ваши чувства, и не выступаю против них. Хочу я только знать, чем закончится наш разговор.

— Осиной в вашем сердце.

— А нельзя иначе?

— Нельзя.

— Мы словно кумовья друг другу. Кто ж грозит осиной куму? — я осуждающе покачал головой, разведя руками.

— У вас нет оснований называться моим кумом, — сердито заявил Владимир.

— Нет оснований? — едко передразнил я. — А порода?

— Я вам не спаниель какой — нибудь! Нет у меня породы.

— А дворянство? Вы же дворянин!

— Положим так, но все равно вы мне не кум. Нахальный вы пришелец.

— Голодных странников любезно надо принимать… а вы… Сами — то наелись до отвалу, и давай обхаживать светских дам… Разве так прилично?

С начала разговора я подозревал, что Владимир не голоден, и добычу он отнял у меня просто из вредности. Хорошенько к нему присмотревшись, я сделал вывод, что он недавно подкрепился. Розовые полоски под его ногтями, и спокойствие, с которым он прижимал пальцы к ладони, или скрещивал, — все указывало на то, что его руки были теплыми.

— Не о чем мне с вами говорить, — Владимир отвернулся, зажмурившись от последнего закатного луча, проникшего в тень.

— Так отстаньте от меня. Пора мне в лес, домой.

— Я вас не отпущу. Сойдемся, — безжалостно скинув на землю сюртук, Владимир мгновенно выскользнул из туфель и носков, и встал босыми ногами на серый гранитный камень.

С одного бока на его поясе висел пистолет, с другого — нечто вроде осиного кола с серебряной рукоятью.

— Не приближайтесь. Я предупреждаю, — оскалился я. — Дайте мне уйти.

От цилиндра и сюртука избавиться было просто, а в попытке снять без помощи рук ботинки, я чуть не упал на ровном месте.

— Драться я люблю по-честному, — сказал Владимир. — Выбирайте оружие.

Он кивнул на прибрежную осину. Я неуверенно выбрал сук пожестче и отломил его, стараясь не ободрать рук.

Владимир, пятясь, вошел в воду по щиколотки. Я удивился его мастерству передвигаться по скользким камням, не осматривая пути.

— Теперь сходимся, — обозначил он начало дуэли за Елену Павловну, так никем и не съеденную.

И, выхватив осиновый кинжал с серебряной рукоятью, прыгнул на меня. Я увернуться не успел, но сумел задержать его руку. Для этого пришлось выронить свое жалкое оружие. Поднатужившись, я почти безболезненно отцепил от своего плеча его левую руку и отбросил его шага на три. Не успел я встать на ноги, как Владимир зачем-то взлетел на опору моста и повис надо мной, цепляясь всеми четырьмя конечностями за выемки в полукруге свода. Я понимал, что при самом неудержимом желании не смогу туда закорячиться, да мне, если честно, этого и не хотелось. На тот момент я не мог решить, как себя вести дальше. Побегу прочь — он мне на спину сиганет и вопьется в шею. На месте останусь — он, чего доброго, свалится на голову.

Когда Владимир догадался, что даже за обещание полцарства и женитьбы на прекрасной царевне я не полезу на мост, он спрыгнул вниз — не на меня, на камни. И снова полетел ко мне, но я готов был к нападению. Завалившись на спину, я лягнул его обеими ногами. Куда попал — не видел, но летел он высоко и далеко. С раскидистым фонтаном водных брызг Владимир шлепнулся на середину реки. Обыкновенных для такого представления возгласов зевак я не услышал — праздные гуляки разошлись по домам с наступлением темноты.