Ольга Вешнева - Огрызки эпох

Представшее взору зрелище было до того отвратительно даже для меня, что хотелось отвести глаза, а не разглядывать рваные ошметки сухого, будто вяленого мяса на истерзанных руках, ногах и шее, и даже на боках полуодетой женщины и ее юной дочери, лежавших ничком на дороге.

Перевертных волков и Бориса с Машей командировали в пограничное с заповедником селение, в их отсутствие следить за безопасностью людей должны были Андрей и Полина, но последнюю бестолковый гордец отстранил от службы, а сам не уследил.

— Его работа, — беспардонно солгал Андрей, встав рядом с Полиной сбоку от обескровленных тел и приглядевшись к разодранной шее девочки.

— Вы уверены? — засомневалась Полина.

Она была в домашнем темно — синем платье, в руке вместо оружия держала зонтик — трость: ее смущали плотные тучи над головой.

Да и Андрей держал наготове серую дождевую накидку.

— Лично сверил клыки, — вновь солгал он.

Полина горько вздохнула.

Я вышел из себя от ненависти к лживому ревнивцу. Мне захотелось познакомить его поближе с собственными клыками, чтобы он узнал, на что они способны.

Решив усугубить огорчение Полины, охотник отвел ее в сторонку и начал внушать ядовитым шепотком:

— Это вы виноваты в случившемся. Ваша любовная переписка с вампиром привела к тому, что он почувствовал себя здесь хозяином.

— Тихон и прежде считал себя «властелином сих земель», если вы помните? — Полина не сдалась его убеждениям.

— Перестаньте его цитировать! Я больше не потерплю!

— Вы — истинный виновник трагедии. Посадили меня под замок, а сами пили до утра мадеру с Анисимом Герасимовичем! От вас разит вином.

— Нам надо как-то Пыжикову сообщить, и остальным, — Андрей уклонился от щекотливой темы.

— Анисим Герасимович — ваш закадычный друг, и упущенье тоже ваше… Вам и сообщать.

Стал накрапывать мелкий дождик, и Полина раскрыла зонт, спрятала от Андрея свое неподвижное лицо с застывшими глазами. В плену тяжелых размышлений, она, не замечая под ногами мелких лужиц, дошла до дома.

— Сегодня мы поедем на охоту вместе! — Андрей догнал ее, и она резко обернулась, из-под зонтика показался тонкий профиль ее порозовевшего от переживаний лица.

— Сперва проспитесь, — больше на него не глядя, Полина стала перебирать ключи на связке.

— Я вполне готов сейчас поехать.

— А мне нужен час на сборы, — открыв дверь нужным ключом, Полина вошла в дом и заперла дверь на щеколду с обратной стороны.

Убийцу я нашел довольно быстро, и без особого труда. На заре он нисколько не ожидал вторжения в свою нору. Я вытащил его за ноги из-под корней гигантского дерева. Он пытался отбиться, даже выхватил нож из кармана драных штанов, но барахтался молча, без визга. Ему некого было звать на помощь.

Почти не запомнил я его измазанного глиной лица, память запечатлела лишь впалые щеки, блеклые выпученные глаза и пожелтевшие клыки. Но я отлично помню его тощее полуголое туловище с сильно раздувшимся животом; длинные и костлявые, как у мартышки, конечности, покрытые отчетливым рельефом вен. Свалявшиеся волосы чужака были вроде бы светлыми, но к ним пристало сколько грязи разных оттенков желтого и коричневого, что я не стану подавать мимолетный вывод как утверждение.

Я вырвал сердце из его груди. Оно несколько раз трепыхнулось в моей руке, продолжая биться, и замерло.

Будто заново прочел я строчки из письма Полины.

Я бы доставил ей трофей, но в растревоженном, испуганном городе было чересчур опасно, да и сердце злодея больше не было живым.

Понимая, что поступил с излишней по вампирским меркам жестокостью по отношению к собрату, который охотился не на моей территории, я в очередной раз задумался над тем, какой жизни хочу.

Я вроде брезгую становиться предателем своего народа, но разве я еще не он? Или точнее — в какой степени я еще не «пес» человеческий? Свободен, не приручен, и убиваю собратьев по собственному произволению? Но убиваю ведь. Сидит, значит, во мне «песья душонка», как говорит о вампирах Седьмого отдела мой атаман. И кому я верен больше — еще ему, или уже Полине? Чьи просьбы выполняю? И нельзя ли обойтись без исполнения чьих — то просьб? Стать действительно свободным?

Но куда приведет настоящая свобода? Неужели, в ней опущусь до состояния омерзительной твари, которую прикончил только что. Или все-таки сумею остаться прежним?

И что делать, если перемены во мне уже начались?

Сердце убитого вампира я принес Демьяну, а труп злодея запихнул под корни в яму, из которой он был извлечен, и забросал ветками. Атаман еще не лег спать. Он скрывался от рассвета на дне ущелья, возле горной реки — сидел, одетый в доспехи, на большом гранитной камне, подогнув одну ногу, и вытянув другую, и задумчиво смотрел на розовые от зари скалы.

Меня он поприветствовал стоя, как обычно делал я при его приближении.

— Он пересек границу и дрался со мной, — отчитался я, вложив остывшее сердце в железные рукавицы Демьяна.

— Я вроде бы просил всех пришлых оставлять людишкам и волчонкам, — напомнил атаман, прищуривая левый глаз.

— Но этот напал. Мне пришлось защищаться.

Демьян спокойно кивнул, что означало мое избавление от вины.

— Я знал его… Федька был отменным воином, — с задумчивой медлительностью слов промолвил атаман, прежде чем скормить угрям мой трофей.

«Мне стало жутко от его слов. Неужели, все мы рано или поздно превратимся в таких «Федек» — жалких уродцев, узнать в которых прежних героев можно разве что по кровавому запаху».

— Тишка! — в заботливом волнении окликнул меня Демьян.

Не знаю, догадывался ли он, как оскорбляет меня такое обращение; возможно, он специально меня унижал. Я не ждал, что однажды атаман станет величать меня Тихоном Игнатьевичем, но «Тишка» — это было слишком.

— Слушаю, государь, — я скрыл недовольство.

— Ты хотя бы немножко поел? — спросил он, подойдя на расстояние полусогнутой руки.

— Нет, побрезговал чужаком… Мне он показался вшивым.

— И давно твое брюхо пустует?

— С Настены.

— Ты страшно отощал, Тишка. Не ешь, не спишь. Поглядел бы на себя, — Демьян пощупал мои руки и щеки.

— Оловянный таз оккупировала пернатая ведьма, а речная вода быстра, в ней толком не разглядеть отраженья.

— Знать бы, по ком ты сохнешь, — проворчал Демьян, всматриваясь в мои глаза.

— По прошлой жизни, государь, — вздохнул я, потупившись.

— Мне впору отвести тебя от городища, послать туда другого.

— Я разведал все лазейки, другого там поймают.

— Хошь там охоться, разрешаю. Токмо осторожен будь, — Демьян пропустил меня на горную тропку, ведущую к пещере.