Александр Турбин - Метаморфозы: таракан

К холмам вышли, когда начало смеркаться. Свернули к первому же из них и на его вершине стали обустраивать лагерь. Шарги остановились в степи, но все также в пределах видимости. Развели костры и затянули заунывные песни.

На эту ночевку лагерь организовывали особенно тщательно. Лошадей распрягли и стреножили в центре. Телеги растащили по краям — какие-никакие, а препятствия для противника. В проходах между телегами вкопали копья наконечниками наружу. Выставили дальние секреты. Логор распорядился учетверить караулы. Пока размещались, пока ели на скорую руку приготовленную еду, стало совсем темно. Песни в лагере шаргов стихли. Костры потушили и они, и мы. Зачем упрощать противнику работу? Ночь была безлунная, темно, хоть глаз выколи. Как собирались искать лагерь и сменять друг друга секреты — ума не приложу.

Горячка боя и марш-бросок выжали все силы. Добавить к этому последующую организацию лагеря, которая была возложена на мои широкие плечи. Да проверку караулов, должность обязывала, благо секреты выставлял сержант наших разведчиков. В общем, должен был упасть замертво и проснуться дня через три. Это при хорошем раскладе. Но сон как обычно не шел. Трудно заснуть, если знаешь, что там, в ночи бродят вокруг лагеря несколько сотен желающих нанизать твои части тела на бусы. Вообще, спать, зная, что твои уши уже давно посчитаны и поделены, а может уже и в карты проиграны — не лучшая перспектива. Постоял в ночи. Послушал шорохи. Напредставлял страстей. Опять пошел в палатку. И так несколько раз. Прикорнул под утро, и тут же разбудили. Поднимались еще затемно. Стараясь не шуметь, хотя проку в этом я не видел. Даже если враг и не заметит, скрыть продвижение такого отряда невозможно, а от лошадей, опять-таки не убежишь. И пару лишних часов здесь роли не играли. Но Логору виднее.

Собрались. Посчитались. Одного секрета на месте не было. Небольшое пятно крови, вот и все свидетельства чего-то, что произошло ночью. Положили на телеги раненых, которые умудрились в полном составе пережить ночь, и двинулись дальше.

Шарги подтянулись через несколько часов. Сначала группа показалась справа, потом обнаружились всадники слева и сзади отряда. Рорка взяли нас в полукольцо и сопровождали — неспешно, целеустремленно, настойчиво. Ветер доносил ржание лошадей, обрывки брошенных на незнакомом лающем языке приказов. Сначала идти было неуютно. Потом идти было странно, потом страшно. О том, чтобы снять железо с тела не могло идти речи. Шли в полной выкладке, с оружием в руках, завязав скарб в баулы за плечами или погрузив на телеги. Идти было тяжело. Железо тянуло к земле, поддерживать скорость стало все сложнее. Пот застилал глаза, одежда промокла насквозь, и до того не лучшее настроение стало отвратительным. Люди поминутно оглядывались, ломали шаг, наталкивались друг на друга.

Дальше — хуже. Правая группа шаргов, нарушив хрупкое спокойствие, атаковала центр нашей колонны, где размещались телеги, стрелки и несколько полных шестерок копейщиков для прикрытия. Колонна моментально встала, в центр побежали подразделения из головной части — медленно, слишком медленно. Лучники дали навесной залп, практически весь ушедший в молоко — слишком рано. Остановить нападавших не удалось, и рой стрел ушел в нашу сторону. Редкие крики боли и глухие звуки падающих в грязь под ногами тел сплелись со звенящим цоканием столкнувшихся с преградой наконечников. Продолжать схватку шарги не стали, ушли на резвых лошадях из зоны поражения, и на миг показалось — все. Нет. Атаковала группа Рорка с левой стороны колонны. Снова нестройный залп, возможно, удачнее первого, но все равно практически бесполезный. В этот раз враги прорвались к самой колонне, зарубили нескольких растерявшихся копейщиков, нанесли прицельный залп в лица бегущих на помощь людей и умчались обратно. Единственной причиной, помешавшей шаргам разорвать нашу колонну на две неравные части, стали плотно расположенные телеги, блокирующие дорогу. Да и численность группы всадников была недостаточно велика для того, чтобы надеяться на успех атаки.

Дальнейшее наше продвижение оказалось невозможным. Трупы людей на земле, стоны раненых, суматоха и паника, растянутая колонна, брошенные телеги. Возникло стойкое ощущение, что мы только что в очередной раз вытянули счастливый билет в лотерею, но провалили экзамен. Что будь шарги настроены чуть серьезнее и все, финита ля комедия. Отбегались бы славные сыны cвета. Понимая это, Логор скомандовал привал.

Вернули телеги, подняли убитых, оказали помощь раненым, развернулись в квадрат. Треть несла вахту, две трети отдыхали. Смена — десять минут. Шарги не приближались, но барражировали вокруг. Изредка какой-нибудь отчаянный сорвиголова вылетал на бешеном скаку, пускал стрелу в сторону лагеря и уходил по дуге.

На совещании Круга все были раздражены и подавлены. Поддерживать хоть сколько-нибудь приемлемую скорость в таких условиях становилось невозможно. Непонятным оставалось даже то, как просто продолжать движение.

— Что будем делать? — Логор был предельно краток, опустив всю вступительную часть, и сразу же перейдя к главному вопросу.

— Идти, как шли. Не обращать на этих выродков внимания, — это капитан Варин со второй роты. Полный, усатый, задиристый. Гонору в нем будет даже побольше, чем веса, — Полезут — прибьем.

Командир первой роты, капитан Нориан хмуро покачал головой.

— Это шарги, Варин. Это рыжие бестии — клан Заката. Они не только сильны, они упрямы, коварны, беспощадны. Даже будь их в десять раз меньше, они оставались бы опасны. Сколько сейчас ушло к Свету? Не знаешь? Так я тебе скажу. Это мои люди, Варин — двенадцать человек. Еще вчера они скакали от радости, также как и ты. Все, отскакали свое. Шарги опасны всегда.

— Опасны? А мы, значит, не опасны? — Варин заводил себя. — Этой ночью их трупами набивали желудки стервятники. И так будет еще. Мы это знаем. И они это знают.

Капитан стрелков, имени которого я не знал, но которого все называли Меченый, вмешался.

— Лапотник, ты Варин, хоть и дослужился до капитана. Одна пурга и бестолковость в голове. Вчера было недоразумение, а не битва. Этих сизомордых осталось еще сотни четыре. А может и пять. Сечешь, что это значит? Если они прорвутся еще раз, нам их не сдержать.

— Один раз сдержали и второй уж как-нибудь справимся.

— Само собой. Ты их всех на один свой ус намотаешь, а вторым прибьешь, дурило.

— Это я, по-твоему дурило? А ты у нас гений военной мысли, так что ли? — вскипел Варин. — Тогда давай, учи, а не научишь, так я тебе вторую половину твоей уродливой рожи разукрашу. Для симметрии.