Тимофей Печёрин - Бремя чужих долгов

— Это у тебя из-за дуэли, — фаворит улыбнулся, — волнуешься… я тебя понимаю. Но ничего. Я… мы оба верим в тебя. В то, что ты сам завтра кое-кого убьешь.

Другой наперсник, эту ночь почему-то вынужденный коротать со свечкой и книгой, игриво так и ехидно рассмеялся. Я же, не теряя больше времени, решил, что со всей этой идиллией пора кончать. Да, задуманный фокус не удался. Но это значило лишь, что придется действовать по старинке. Грубо и с большим количеством крови.

Тем более, я как раз нашел в этой комнате шпагу. И заметил не без злорадства, как вытянулись и побледнели лица всех трех голубков, когда оружие выплыло из темноты. И вроде как само по себе устремилось по воздуху в направлении барона Кейдна.

Целил я в его глаз. А промахнулся в первый миг лишь потому, что один из дружков барона истошно вскрикнул при виде летающей шпаги: «Колдовство!»

Ну и отвлек меня… правда, ненадолго. За что и умер следующим.

Случившееся с Аль-Хашимом послужило ему уроком. Едва избежавший плена, смог алхимик лишний раз убедиться, сколь невелико порой бывает расстояние между пряником и кнутом. Впору было вспоминать уже другую цитату — авторства уже не популярного юмориста современности, но вполне серьезного классика.

«Сюда я больше не ездок…»

Конечно, и этой цитаты Аль-Хашим не знал. Но все равно последний свой визит в мир самодвижущихся повозок он теперь считал действительно последним. Вместо ожидаемого журавля нарвавшись, по меньшей мере, на сокола, старик-алхимик решил, что предпочтет-таки синицу в руках. А в качестве досадного, но не слишком вроде бы тяжелого довеска — совместная миссия с Игорем. Странноватая, мягко говоря, миссия. Ну да молодость есть молодость. Вряд ли стоило удивляться, что бывший пленник Кристалла Душ никак не хотел усидеть на месте. В этом смысле Аль-Хашим мог вспомнить хотя бы себя. В поисках знаний и счастья истоптавшего едва ль не весь материк.

Посему, когда Игорь вновь дал знать о себе, алхимик не стал больше ни артачиться, ни время тянуть. Благо, хватило ему ума фигуру магическую после экстренного возвращения в гневе не уничтожить. Только и осталось, что прийти к ней, произнести навязшее в зубах заклинание, да переместиться в Краутхолл. И все заботы… до поры.

Игорь, я то есть, о злоключениях своего компаньона в ту пору еще не знал. Как и, разумеется, о попытке меня облапошить. С другой стороны и Аль-Хашим ведать не ведал о тех мытарствах, что предшествовали нашей новой встрече. Сам-то прибыв, по большому счету, на все готовенькое.

Что до меня, то даже вынося за скобки приключившуюся в пути историю с бароном Кейдном, я вынужден признать: встрече этой предшествовало немало хлопот. С моей, разумеется, стороны.

Прежде всего, сам нужный мне постоялый двор найти было не так-то просто. Как вообще что-либо искать в чужом незнакомом городе. То есть, ненамного проще поисков иголки в стоге сена. Кому доводилось бывать в чужом городе даже моего родного мира, да в одиночестве, без гидов и друзей, поймет. Сам я, к слову, в прежней жизни в другой город попал всего один раз. Собственно, когда поступал в универ. Тем более, уже к концу первого семестра город тот уже не был для меня чужим.

Краутхолл же — совсем другое дело. В прошлый раз в столице Фьеркронена мы задержались меньше, чем на сутки. Недостаточно, мягко говоря, чтобы прилично узнать город. Потому мне пришлось не один час бродить по улицам, спрашивая то у одного прохожего, то у другого. При этом совсем некстати мучаясь от стыда, поскольку даже вопрос более-менее четко сформулировать не мог. Знал, что нужен постоялый двор, но таковых в городе видимо-невидимо. Силился вспомнить как выглядело здание, но под скудное мое описание тоже попадало слишком много заведений. Название же того единственного из них, что был мне нужен, я банально не запомнил еще в первый раз.

В итоге приметы, по которым я нашел нужное заведение, оказались, скорее, косвенными. Как выглядели здания, соседствовавшие с постоялым двором, я запомнил более-менее сносно. А особенно — полусгнивший сарайчик, где Вилланд и Эдна прятали Камиллу-Карину. Как я недавно узнал, нынешнюю пассию бывшего вора Кифа.

Собственно, сам сарайчик успел намозолить глаза кому-то из горожан уже настолько, что когда я подходил, его собирались сносить. Или, что практичнее, разобрать на дрова. Вокруг ветхой постройки суетились работяги, круша топорами и ломами потемневшие от времени стены.

Прошествовав мимо них, я шагнул на порог вожделенного заведения. Навстречу новым трудностям — ибо комната, где мы остановились в прошлый раз, оказалась занята. Единственная комната, которую только и мог вспомнить Аль-Хашим для переноса в столицу.

Засела там целая семья: какие-то беженцы то ли из Савьера, то ли из Тергона. И от кого спасались, кинувшись искать счастья в Краутхолле, я из сбивчивого их рассказа так до конца и не понял. То ли владетель местный жизни не давал, замордовав поборами. То ли вконец осмелели варвары из Кальдмунда, зачастившие в эти земли с набегами. А может, какой-то богатенький ублюдок начал подбивать клинья к единственной дочке — на мой взгляд, к обычной деревенской дурнушке с фигурой огородного пугала и взглядом мелкого, загнанного в угол, зверька.

Очередная грустная история, коих в этом мире происходит, наверное, немало. Другое дело, что на порог временного пристанища этой семейки я заявился отнюдь не за тем, чтобы дать всем троим проплакаться в жилетку. Мне хотелось, чтобы несчастная семейка подыскала себе другую комнату. И, понятное дело, предложение мое беженцы встретили без радости.

Я просил, уверяя, что на следующий день они смогут сюда вернуться. Больше-то времени для того, чтобы нарисовать магическую фигуру и дать перенестись Аль-Хашиму мне не требовалось. Я предлагал деньги… сколько мог, а предложить я мог немного. Но все равно надеялся, что бродячая семейка, также богатством не отличающаяся, пойдет мне навстречу.

И я, наконец, вынужден был трем «понаехавшим» угрожать. Как ни противно, но даже авторитетом пришлось давить — правда, не столько собственным, сколько Церкви. Ибо я все-таки рыцарь-храмовник. Тогда как невольные соперники мои в этих краях никто и звать их никак. Как, впрочем, и у себя на родине.

«Смотрите, как бы с инквизицией пообщаться не пришлось, — говорил еще я, — а то мало ли кто с другого конца страны мог пожаловать. Вдруг вы колдуны беглые. Или просто по городам ошиваетесь, порчу разнося».

Такого давления несчастные скитальцы, понятно, не выдержали. И, с вздохами собрав небогатый скарб, отправились искать приют в другом месте. Я же, усовестившись, напомнил, что вернуться семья беженцев сможет уже на следующий день. Ну и кошель свой, без того не тяжелый, опустошить пришлось. Чтобы не чувствовать себя совсем уж подонком — из тех, кто злоупотребляет своим положением, дабы унизить и ущемить всякого, кому в жизни повезло меньше.