Тимофей Печёрин - Бремя чужих долгов

— Я ничего не забыла, — все так же бесстрастно парировала Нела, — но Надин сама виновата. Она была не только младшей из нас, но и просто слабым звеном. Она же сама по себе почти ничего не умела. Кроме как грезить наяву внезапными видениями, которые сама эта девчонка принимала за дар ясновиденья. Хотела на нем подзаработать, вот и поплатилась.

— Эта девчонка? — Нора вскричала от возмущения, сжимая руки в кулаки, — ты уже говоришь: «эта девчонка»? Как будто не твою сестру гребаный храмовник…

На мгновение Нела сощурила глаза… или только один глаз, пристально взглянув на младшую сестру. И ту ударом невидимой силы швырнуло к ближайшей стене.

Ах! Наблюдать за дракой своих врагов — бесценно. Только вот, вопреки моим надеждам, Нора не расшиблась и не сломала позвоночник. Но даже, напротив, почти сразу подскочила на ноги, готовая броситься в драку.

— Остынь. Угомонись, — с металлом в голосе молвила Нела, — контролируй свои чувства… если не хочешь отправиться вслед за Надин. Подумай лучше: да, без нее мы не можем воспользоваться Тройственной Силой. Ну да часто ли мы вообще ею пользовались? Зато теперь мы менее уязвимы для церковников и их холуев в доспехах. Во всем есть положительные стороны. И коль мы пережили это испытание, то наверняка стали сильнее.

— Ладно, — Нора вздохнула, — не будем больше об этом. Что сделано — то сделано. Воскресить-то этого Готтарда даже Тройственной Силой вряд ли бы получилось. Лучше подумаем, что делать со вторым… со стариком.

— С монахом? — переспросила Нела.

И тем вызвала у сестры улыбку — ту же самую, с плохо скрываемой насмешкой, явленную мне перед обедом.

— Ты только что была такой у-у-умной, — с иронией молвила Нора, — так не разочаровывай меня. И не заставляй верить в чудо: будто можно поглупеть за минуту.

— То есть?..

— Неужели ты сразу не заметила? — с торжествующим видом провозгласила младшая из сестер-ведьм, — это же не настоящий монах! Ты на рожу его посмотри: он вообще не из этих краев!

Почти синхронно, с двух сторон, Нора и Нела метнулись к стулу, на котором сидел парализованный Аль-Хашим. Склонились над ним — и вовремя. Потому что, пока сестры-ведьмы были заняты выяснением отношений, и тем отвлекли меня, алхимик еле слышно бормотал какую-то тарабарщину. Вернее, какое-то заклинание… причем явно не имевшее отношения к переселению душ и перемещению в пространстве или между мирами. В противном случае я бы его узнал. Так что, по всей видимости, старик намеревался избавиться от паралича. И избавить меня, на что хотелось бы надеяться.

— Ты ведь тоже колдун, — Нела не спрашивала, скорее, озвучивала очевидный для всех присутствовавших факт, — твое место с нами.

— Только не говори, что ты помогаешь этому ублюдку Готтарду, — вторила ей Нора, — такие как он… рыцари-храмовники убивают таких как мы. Включая и тебя, старик. А если не убивают, то ловят и отдают на растерзание инквизиции.

Услышав такую отповедь, Аль-Хашим рассмеялся. А поскольку оставался парализованным, выглядел он при этом жутковато. Напомнив старый французский фильм про Фантомаса, смотренный в школьные годы.

— О, дочери беспутства и прислужницы глупости, — изрек алхимик, когда отсмеялся, — да будет вам известно, рыцарь-храмовник по имени сэр Готтард погиб в Священном Лесу. В плену у местных жителей. А перед вами лишь его тело — которым, кстати, теперь владеет тоже колдун… в некотором смысле. Да, не слишком умный и не сказать, что прилежный. Зато довольно сильный. И, главное, страшно рассерженный оказанным ему приемом.

Сестры-ведьмы переглянулись, явно огорошенные тем, что услышали. Аль-Хашим же не придумал ничего лучше, кроме как закрепить свой якобы успех.

— И вот еще что. Пусть вас не обманывает его якобы смерть, — последнюю фразу он произнес тоном судьи, оглашающего приговор.

Что ж. Как этот старый болтун отозвался о моих оккультных, вроде бы любительских, упражнениях, несомненно польстило. Но вот то, что он меня выдал — чести алхимику не делает.

Так или иначе, но ждать больше было нельзя. Ничего не осталось, кроме как скорее лезть в драку, дабы вызволить себя и Аль-Хашима из этой передряги.

Моей первой задумкой было — вселиться в одну из сестер-ведьм и ее руками разделаться со второй. А если не разделаться, так хотя бы урон нанести. Прием сей был уже неоднократно опробован на разбойниках и показал себя вполне удовлетворительно.

Но не на этот раз. При попытке вселиться в Нелу, которую я выбрал как наиболее сильную из противниц… словно невидимая стена возникла на пути и меня удержала. Или ведьма заблаговременно окружила себя защитным полем? Присмотревшись, я даже смог определить источник этой защиты. Висевший на цепочке амулет: три соединенных металлических колечка… вернее ободка, но формы не круглой, а вытянутой. Что-то вроде символических языков пламени, а может, листочков или зерен. В любом случае в распоряжении Нелы имелся какой ни есть символ хотя бы завалящего культа. А против таких штук мы, призраки, бессильны — неоднократно убедился.

Амулет будто сверкнул, просвечивая из-под платья ведьмы, и сделавшись видимым для моего особого зрения, доступного только бесплотным сущностям. Впрочем, хозяйке своей он тоже о себе напомнил — не то резко нагревшись, не то столь же стремительно остыв. Как бы то ни было, а ведьма взвизгнула, инстинктивно потянувшись рукой к груди, к цепочке.

— Похоже, тот самый колдун зашевелился, — проговорила она еще, — по крайней мере, старик не солгал.

«Ага, не солгал, — подумал я с досадой, — давайте, возблагодарим его за это! Как будто кто-то вообще просил его откровенничать». Хотя, возможно, Аль-Хашим просто надеялся разойтись миром. Не буду его винить. Каждому свое, как говорится.

— Эй, колдунишка! — выкрикнула Нора, зачем-то обводя взглядом гостиную, — мы тебя не боимся! Не на тех напал… мужланам с нами не сладить!

О, да тут, похоже, дело посерьезнее даже, чем казалось сперва! По меньшей мере, одна из двух сестер-ведьм противопоставила себя окружающему миру не только из-за недостатка свобод и в пику религиозной нетерпимости. Вдобавок она записала в вороги всю сильную половину человечества. За что, интересно? Да, наверное, просто из принципа. Не зря же эти две клуши до сих пор не замужем. Как, наверное, не знали брака и все те женщины, что взирали на гостиную с портретов. А значит, приходилось бедняжкам, пардон, ложиться под первого встречного. Дабы род ведьмовской не прервался.

Впрочем, лично для меня важным было не это. Главное, что я понял из шапкозакидательской отповеди Норы — что мирно договориться не выйдет. Профессиональная солидарность отступала перед женской логикой, помноженной на болезненное мужененавистничество.