Терран - Книжные дети (СИ)

Дрожащей рукой я с третьей попытки открыл меню, ткнул трясущимся пальцем в «Квесты» и…

— «Убить Бродячего Босса, собственное имя: «Крадил». Ранг задания: «S+». Награда: жизнь»…

Рыть мечом влажную от недавнего дождя землю — крайне неблагодарное занятие, смею вас уверить. Однако я продолжал ковырять ее «Хранителем», упорно стараясь ни о чем не думать.

В конце концов даже мое казавшееся неиссякаемым упрямство подошло к концу. Вложив клинок в ножны за спиной, я подхватил массивную мраморную плиту и попросту воткнул ее во влажную почву. Убедившись, что надгробный камень не шатается, я присел рядом, бездумно уставившись на последнее пристанище моей подруги.

Все последние сутки я думал о том, что скажу, когда буду это делать. Я сочинил сотни вариаций своих речей, сам прекрасно понимая, насколько они пусты и лживы. Все, что я мог сказать, было:

— Я не смог ее защитить, Стэн…

Сделав над собой усилие, я перевел взгляд на стоявшее рядом надгробие ее мужа, которого я тоже не смог защитить. Они были первыми, кто поверил в меня, они были первыми, кто встал со мной плечом к плечу в этой войне за свободу и сейчас они оба мертвы. А я жив.

Почему я все еще живу, а их бездыханные тела на Той Стороне уже гниют в осиновых гробах?

Бродячий Босс, это ходячее воплощение ужаса, назвал меня полубогом. Поневоле закрадываются мысли — может быть, именно в этом причина того, что я все еще дышу? Что Система, подчиняясь воле моего безумного отца, незаметно корректирует вероятности, подстраивая все так, чтобы я не погиб? Что мобы наносят мне меньше урона, что лут мне падает чаще, а при выборе целей для атаки я всегда стою в конце списка? Может и сделавшая меня знаменитым способность к сильнейшим критическим ударам, мой личный внесистемный навык — тоже дело рук бездушной Системы?

Что, в таком случае, будет дальше? Окружающие меня люди будут умирать, принимая на себя предназначавшиеся мне удары, даже не желая этого делать? И я выживу в любой передряге, оплачивая спасение чужими жизнями?

— Я не смог ее защитить… — Я мог сказать только это. Не попросить прощения, не пообещать, что такого больше не повториться, — только признаться в своем поражении. Не думаю, что Стэну есть дело до того, что я горюю о ее смерти ничуть не меньше, чем горевал о его.

По моим щекам против воли катились крупные, обжигающие не хуже серной кислоты слезы, тяжелые и не приносящие облегчения. Хотелось оскалить клыки и рычать, подобно дикому зверю, вцепившись в горло тому, кто причинил мне боль.

— Я не смог… Маленький самонадеянный гордец клялся на могиле лучшего друга, что больше никто из его друзей не умрет. Однажды совершив невозможное и спася любимую от смерти он поверил, что так будет всегда. И вот теперь твоя жена мертва. Что скажешь, Стэн?

Кажется, я брежу… Разговаривать с мертвыми — явно не признак душевного здоровья.

Да наплевать.

— Скажи что-нибудь… Прокляни меня, ударь, убей, если посчитаешь нужным! Она мертва из-за меня, Стэн!! Понимаешь?!!

Чьи-то сильные руки схватили меня за плечи и, развернув на сто восемьдесят градусов, прижали к себе. Я попытался было сопротивляться, вырваться из цепкой хватки, но у меня, само собой, ничего не вышло. Кана всегда вкладывала в «Силу» больше очков чем я…

Я рыдал у нее на груди, как сопливый мальчишка, которым, я, собственно, и являлся. За полтора года, проведенных на этой войне я успел позабыть о том, что я — всего лишь шестнадцатилетний подросток. Я должен гонять в футбол во дворе, бунтовать против учителей и родителей, пробовать курить и тайком целоваться с девушками, а не сражаться в этой бессмысленной войне против всего мира за свою и чужую свободу.

Окружающие, обманутые цифрами в моем профиле, относились ко мне как к взрослому и я успешно обманывал их и самого себя. Наверное, я действительно внутренне взрослее, чем мое настоящее тело, раз никто ничего до сих пор не заподозрил, но… Мне всего шестнадцать с половиной, я еще ребенок. Со мной не должно было произойти всего этого.

Однако это произошло. Судьба в лице моего собственного безумного отца заперла меня в виртуальном мире, обрекая на простой выбор: сражайся или позволяй сражаться другим, умирая за твое благополучие. Прикрывайся тем, что не достигших совершеннолетия не пускают на передний край не просто так, что взрослые и сильные дяди и тети знают, что делают, что они тебя спасут и со всем разберутся, заплатив, если потребуется, и своей жизнью.

Я сделал свой выбор. Решил сражаться за свою свободу и защищать тех, кто встанет со мной рядом в этой борьбе, пообещав себе, что они ни за что и никогда не умрут. И даже умудрился поверить в эту наивную чушь.

Это война и здесь умирают, пора мне уже принять эту истину.

— Все, истерика закончилась… — прохрипел я, крепче прижимаясь к Кане и старательно пряча лицо. — Прости, что тебе пришлось на это смотреть.

— Глупый… — прошептала она. — Слезы — нормальная реакция на смерть близких. Знаешь, сколько рыдала я, когда погибли мама с папой?

— Я люблю тебя, — прошептал я. — Пожалуйста, ни умирай.

— Ни за что на свете. Забыл, я же самый крутой мечемахатель Айнкрада!

— С этим трудно спорить, — я не смог сдержать улыбки.

Не имеет значения, насколько мне больно и тяжело, неважно сколько испытаний мне придется преодолеть на выбранном пути. Пока она рядом со мной, я выдержу все.

Он пришел в город поздним утром, когда отоспавшиеся после эпичной двухдневной всеайнкрадской гулянки игроки собрались на главной площади, чтобы разбиться на партии и привычно отправиться в вылазку за пределы безопасной зоны в поисках лута, золота и приключений.

Сегодня в Альвейне, жилой зоне двадцать второго уровня таких приключенцев набралось ровно сорок два человека. Сейчас они разбились на множество небольших групп, обсуждающих куда конкретно они сегодня отправятся — поглазеть на открытую жилую зону пятидесятого уровня, в которую только сегодня начали пускать туристов или в поход за сокровищами Лепреконьих Лесов этажом выше.

Обычное Айнкрадское утро.

На мягкую вспышку телепорта никто не обратил внимания — всего-навсего очередной искатель приключений, пришедший сюда найти себе компанию на день.

Зато тихий хрустальный звон и шелест сталкивающихся в воздухе полигонов услышали все. Площадь мгновенно стихла, ошеломленно уставившись на высокую фигуру в черном плаще с костяной маской вместо лица, неподвижно застывшей посреди облака сверкающей смерти.

— Ты! — незнакомец на мгновение исчез, чтобы спустя мгновение появиться на прежнем месте, держа за шкирку какую-то девчонку в легком доспехе, смотревшей на него расширенными от ужаса глазами. — Отправляйся в Грандум, передай красно-белым что я устал ждать, когда они примутся за выполнение своих обязательств.