Стивен Бауер - Завет Кольца

Хогарт взял кусок ткани и снова отполировал лезвие меча до совершенного блеска. Выкованный в солнечном свете… Действительно, меч сверкал даже в полутьме хижины так, что было нетрудно представить себе: он сделан прямо на солнце. У Хогарта буквально чесались руки развернуть пергаментный свиток, прикрепленный к рукояти меча… Но он оставил его нетронутым и на этот раз.

Постепенно возникло ощущение, что они здесь со стариком не одни. Какое-то время Хогарт пытался убедить себя, что просто выдумывает шорохи, звуки шагов за дверью, глухие голоса. Если где-то шуршало, он приписывал это крысам и мышам, хотя до сих пор ни в одной из комнат не обнаружил их следов. Итак, некоторое время Хогарт довольствовался этими объяснениями.

Пока не увидел гнома.

Гном — как их описывают в книгах: низкого роста, кряжистый, в темном плаще с капюшоном — казался не менее удивленным, столкнувшись с мальчиком. Какой-то момент они смотрели друг на друга, потом гном скользнул за угол, и Хогарт услышал удаляющийся звук шагов. Мальчик бросился за ним и увидел, как гном быстро спускается по каменной лестнице. В тот момент, когда Хогарт был на верхней ступеньке, внизу за гномом закрылась дверь.

До этого, абсолютно точно, ее там не было. После недолгих колебаний он стал спускаться вниз и приоткрыл дверь. За ней была галерея, совсем не похожая на те, которые встречались в лачуге. Этот ход был прорыт в толще земли. Тут и там из стен, потолка и пола торчали обрывки корней. Воздух был влажным. Пахло травами и чуть-чуть дымом. Вдалеке слышались голоса и звуки, похожие на стук молотков и скрежет металла.

И тут его терпенью пришел конец. Нет, он не бросился вперед, а, наоборот, быстро побежал вверх по лестнице, чтобы разыскать старика.

Хогарт хотел задать все те вопросы, которые уже давно вертелись у него на языке, но на этот раз, он дал себе слово, старик не отделается ничего не значащими ответами. Как он этого добьется, мальчик еще не знал, но был уверен, что придумает что-нибудь.

Однако придумывать ничего не пришлось. Он нашел старика в одной из тех комнат, которые обычно были закрыты, и застал его за тем, чем старик обычно и занимался в уединении и тишине: писал.

Склонившись над столом со слегка покатой крышкой, он так быстро писал, что перо мелькало в воздухе. Перед ним лежал кусок пергамента, размер которого Хогарту был хорошо знаком: точно такой же свиток сопровождал каждый предмет, появлявшийся на полках. Мальчик как вкопанный остановился на пороге. Можно было подумать, что перед ним возникла стеклянная стена. Но, не отрываясь от своей работы, старик пригласил его войти.

С этого часа в хижине изменился ход вещей.

Да и жизнь Хогарта тоже.

Хогарт учился понимать. Он погружался в таинство и познавал сущность этого места. При этом он не нуждался в объяснениях старика. Он сам знал, что нужно делать и как все происходит.

Его обязанности теперь не ограничивались уборкой и наведением порядка. Он помогал старику в том, что раньше делалось за закрытой дверью. Он познакомился с гномами (не по имени, так как имена здесь не имели значения — это Хогарт теперь тоже понимал ), которые приносили различные вещи.

Он привязывал к вещам пергаментные свитки.

Мало того, он помогал старику писать.

Это была любимая работа Хогарта; она больше всего соответствовала тому, чем он занимался в прежней жизни: мечтал целыми днями, придумывал разные истории…

Все больше и больше работы брал на себя Хогарт. Какое-то время старик наблюдал, как и что делает мальчик (который, собственно говоря, уже давно стал взрослым), но постепенно ослабил свое наблюдение, и Хогарт сам принимал решения и действовал по своему усмотрению.

Старик теперь часто оставался в постели, и если раньше казалось, что время не властно над ним, то сейчас оно давало о себе знать. Но ни старика, ни Хогарта это особенно не заботило — что ж, ведь это естественный ход вещей, насколько вообще в этом месте можно было говорить о нем.

Однако старик полностью не терял из виду происходящее, и Хогарт был ему за это благодарен. Учитель напоминал ему о том, что необходимо сделать в первую очередь. С тех пор, как Хогарт проник в суть процессов, он понял, что сначала все казалось ему упрощенным. Работы было очень много, и нужно было все выполнять в определенной последовательности. Очень легко было сбиться, а это имело бы плохие последствия.

Хогарт все время помнил о кольце. Это было первое, что он изготовил самостоятельно, без помощи старика и гномов. Оставалось сделать только одно: написать пергаментный свиток.

Для того чтобы писать, Хогарт выбрал себе место, которое другому показалось бы неудобным. Он не садился за письменный стол старика, а устраивался в дальнем конце лачуги. Именно здесь перо в руке Хогарта летало по пергаменту как будто само по себе.

По крайней мере, так было до сих пор.

Однако на этот раз перо ничего не хотело писать, а поставило кляксу.

Хогарт окинул взглядом комнату, освещенную свечами, потом улыбнулся и кивнул головой. Почему бы и не начать описание с того места, где он сейчас сидел?

Но наверное, не с такой дыры, как эта — грязной и сырой, где в стенах копошились черви. Нет, Хогарт начал писать об очень уютном месте, о…

Он еще раз кивнул головой, как бы подтверждая свою мысль, и перо затанцевало по бумаге: писало и писало, не останавливаясь. Хогарт полностью отдался власти воображения. Это было волшебное место, которое трудно описать словами или постигнуть каким-либо другим образом.

Так он сидел, в глубинах сознания Мастера, и писал одну из своих удивительных историй. Но вскоре ей стало там тесно — она родилась на свет и в конце концов покорила весь мир.

«Эрратический валун, глыба на литературном ландшафте XX века» — так определил творчество Дж. Р. Р. Толкина «Библиографический лексикон утопическо-фантастической литературы» в своей первой части, появившейся на свет в 1983 году. Между тем в 1992 году с огромным размахом отметили столетие со дня рождения автора, а в 1998-м — гораздо более скромно, двадцатипятилетие со дня его смерти. Общий тираж «The Lord of the Rings» (1954–1955; в русском переводе «Властелин Колец») составляет 50 миллионов экземпляров, что является феноменальным количеством для книжного рынка. По результатам опроса 1996 года, проведенного в Англии Buchkette Waterstones und BBC Channel Four, книга с огромным преимуществом заняла первое место в списке бестселлеров; ее назвали важнейшей книгой XX века. И это не организованная акция почитателей, как утверждалось позже. Оглядываясь назад из 2002 года, можно лучше рассмотреть, чем обусловлен феномен Толкина, и попытаться осмыслить его наследие.