Кристофер Сташеф - Леди ведьма. Рыцарь Ртуть. В отсутствие чародея

— Ладно, может быть, в тебе еще сохранилась капля чести, — проворчал старик, опираясь на посох. — Ступай и постарайся выбрать правильный путь. Распорядись жизнью и судьбой, что даровал тебе Господь, как подобает дворянину! И подумай, если когда-нибудь тебе захочется обобрать тех, кто слабее или оказался в твоей власти, что бы сделали они на твоем месте? Будь благодарен за то, что имеешь, любезный, и не хули Бога за то, что не дал тебе больше.

В глазах Бора вспыхнула досада — и негодование, тут же, впрочем, скрытые. Он снова поклонился.

— О, как близко к сердцу я принимаю ваши слова, сэр сенешаль.

— Заруби себе на носу! Прощай — и никогда не приходи ко мне с жалобами на совершенные по отношению к тебе злодеяния! Прочь, прочь, все как один — в лес! Вы прощены и можете искать себе честное ремесло во владениях короля! Идите и больше не грешите! — И он распростер руки, отпуская разбойников.

Те не заставили себя ждать и тут же скрылись среди деревьев.

В том числе и Бор. Он продрался через кусты и быстро зашагал по прошлогодней листве, пока не оказался в ста футах от дороги. Здесь он остановился и прислушался. До него донеслись неясные звуки: похоже, его люди снова сбивались в стаю. Бор направился в противоположную сторону. По крайней мере, он избавился от этой обузы. Наконец-то не надо думать о них! А если им так уж хочется, чтобы он и дальше верховодил, пусть сами ищут его.

Он надеялся, что этого не случится. Он снова хотел обрести свободу, быть самим собой и постараться еще раз начать все сначала. Он решил прислушаться к словам сэра Мариса и на этот раз получше использовать дарованный ему шанс. Бор зашагал по лесу к замку Гэллоугласов, и перед глазами его стояли гибкое тело, прекрасное лицо и золотистая грива.

Он решил завоевать Корделию.

— Ален? Але-э-э-н! Ален!

Ален открыл глаза, и яркий свет, будто огненная стрела, пронзил ему мозг. Он крепко зажмурился, а потом заставил себя чуть-чуть приподнять веки. Свет по-прежнему причинял боль, а в ушах, раскалывая череп, гудел этот нечеловеческий голос:

— Ален! Хвала небесам! Я боялся, что совсем тебя потерял!

— Я тоже, — с трудом выдохнул Ален. — Умоляю, Джеффри, потише! Незачем так орать!

— Я не ору. — Джеффри ухмыльнулся, поняв состояние приятеля. Он встал на колени и, просунув руку за спину Алена, осторожно приподнял его. — Вот, выпей. Пора тебе разговеться.

— Похорони меня, — простонал Ален, — потому что я, кажется, умер. — Тем не менее он взял кружку и отпил. Но, распробовав содержимое, выпучил глаза и сплюнул. — Тьфу! Этим мерзким пойлом ты вчера уничтожил меня!

— Это добрый деревенский эль, — все так же ухмыляясь, возразил Джеффри, — и он мигом приведет тебя в чувство. Но куда ты подевал… A-а, вижу.

Ален нахмурился. О чем это он? Проследив за взглядом Джеффри, он обнаружил, что не мог примять папоротник на столь обширном пространстве в одиночку, а еще увидел чулок, забытый девушкой, прокравшейся на рассвете домой. Ален мутным взглядом уставился на этот чулок:

— Но я… но я ведь не мог… — Затем проснулись воспоминания, он закрыл лицо руками и простонал: — Это было!

— Ну так радуйся! — Джеффри хлопнул его по плечу, слегка. — Ты победил чудовище, ты лихо напился и улегся с девицей! Ты живешь, Ален, ты сейчас живой, как никогда!

— Я мертв, как никогда, или близок к тому. Тебе не понять, Джеффри.

— Отчего же? Все понятно.

— Ничего ты не понимаешь! Я принц, и это обязывает меня заботиться о подданных, печься об их благе, а не использовать и не совращать их!

— Сомневаюсь, что ты кого-нибудь совратил, — медленно проговорил Джеффри.

— Да ведь ты сам это сказал!

— Ничего подобного я не говорил, — резко отозвался Джеффри. — Я сказал и могу повторить, что ты должен только радоваться случившемуся. Девчонка не просто была согласна, она страстно тебя возжелала! Я сам видел, как она сперва заигрывала, потом завлекала и совсем тебе голову вскружила. Что там было, когда она тебя увела, сказать не могу — не видел, но, припомни, ведь она и дальше подгоняла тебя и ни разу не сказала: «Хватит!»

— Нет, сказала. — Ален прижал ладонь ко лбу. — Теперь вспоминаю, она сказала: «Милорд, это грех! Вам не пристало!»

На губах Джеффри заиграла улыбка.

— И как же ты поступил?

— Ну, как всякий дворянин на моем месте: отпрянул и убрал руку.

— И что она на это сказала?

— Она взяла мою руку и вернула на прежнее место со словами: «Нет, продолжайте, если желаете». Я стал уверять ее, что очень даже желаю…

— И потом она сама объясняла тебе, куда положить руку.

Ален покраснел, как свекла.

— Да, хотя необязательно словами.

Джеффри покачал головой:

— Ты зря терзаешь себя муками совести. Она сама этого хотела, а ты был слишком пьян, чтобы уклониться или сдерживать собственные желания. Тебе не в чем винить себя, кроме, разве, того, что выпил лишку, так это ведь я тебя подначивал и готов разделить ответственность.

— Моя вина — это моя вина, и что бы я ни делал, всегда остается выбор!

— Однако славу ты бы разделил не колеблясь, — ухмыльнувшись, помотал головой Джеффри. — Что ж, запомни имя этой девчонки, запомни название деревни, и если вдруг появится ребенок, ты сможешь обеспечить его. Ты не должен требовать от себя большего, хотя сам я и это вовсе не считаю необходимым. Я не сомневаюсь, узнай она, кто возлежал с ней этой ночью, возгордилась бы и с радостью вырастила ребенка.

Ален принялся натягивать штаны.

— Тогда я должен ей рассказать!

— Нет, нет. — Джеффри удержал приятеля за плечо. — Я же сказал: если появится ребенок. А не появится, так она в сердце своем сохранит память об этой ночи, а если и решит похвастаться, то лишь тем, что разделила ложе с рыцарем, победившим дракона.

Ален задумался, так и не натянув штаны.

— Нет, ты давай, одевайся, — принялся торопить его Джеффри. — Нам пора ехать.

— А разве я не должен…

— Нет, не должен, иначе у нее может возникнуть соблазн злоупотребить твоей добротой. — Джеффри не стал добавлять: «и невинностью». — Ты сказал ей хоть слово о любви или давал какие-то обещания?

Ален нахмурился и сжал ладонями виски, пытаясь разогнать пьяный туман:

— Нет. Насколько я помню, ничего об этом не говорил.

— Тогда не ищи с ней новой встречи, ведь если ты заговоришь с ней о любви, которой не ощущаешь, или о дальнейших отношениях, то оставишь ее с разбитым сердцем. А так она будет с удовольствием вспоминать ночное приключение, так же, как и ты. А поскольку это все, чего она ожидала, и больше, чем ты обещал, сердце ее ничем не омрачится. Но вполне может, если ты снова заговоришь с ней. Идем, и прекрати кукситься!

Ален встал и застегнул портупею, но, судя по лицу, мрачные думы не оставляли его.