Екатерина Швецова - Это мой мир

Лакосфани был довольно большим островом. В центре его возвышалась гора, склоны которой поросли густым лесом. А песчаный пляж поражал своей чистотой и белизной.

– Что-то я не вижу никакого порта, – я оглядел пляж, в поисках пирсов и кораблей, но ничего не заметил.

– Его тут и нет, – Олен оторвала взгляд от трубы. – Он скрыт от глаз посторонних. Иначе бы императорские корабли торчали бы тут, как у себя дома. Сам понимаешь, на популяции пиратов это отразилось бы резко отрицательно.

– Еще бы, – я хмыкнул. – А где он тогда?

– Завтра все увидишь. А сейчас нам пора ложиться в дрейф. Течение поднесет нас к берегу за ночь.

Она подошла к штурвалу и чуть скорректировала курс, после чего крикнула матросам:

– Спустить паруса! Скатать гафель и бом-кливер! Живее!

Экипаж забегал по палубе, а я взял подзорную трубу и стал рассматривать остров, находившийся от нас, по меньшей мере, в двух верстах.

– С виду обычный берег…

– Так и должно быть. Однако, это не значит, что он необитаем. С этой стороны острова находится довольно крупное поселение.

– Мда? Я ничего не вижу, – я отложил бесполезную трубу.

– Завтра все увидишь, – она подошла ко мне, и я ее обнял. – Отдохнем, отъедимся, а потом наберем команду и снова в море.

– Звучит хорошо.

– Паруса убраны, капитан, – Ботис поднялся к нам.

– Хорошо, – Оленсис кивнула. – Сегодня огней не зажигать на палубе. Если этот район патрулирует кто-то из императорского флота, то о нас он знать ничего не должен.

– Слушаюсь, капитан!

– Бросьте якорь в четырех полетах стрелы от берега и сверните все паруса для полной остановки.

– Будет исполнено, – Ботис ушел, раздавая распоряжения матросам.

– Я хочу тебя попросить кое о чем.

– Все что угодно, Олен.

– Уфус может остаться на борту?

Я почесал макушку.

– А в чем причина? Он всегда со мной и я не хочу надолго его оставлять.

– Сурхаку не место на берегу. Если что-то случится, нас легко смогут вычислить по такому спутнику.

– Почему что-то должно случиться?

– Это пиратский остров. Там каждый день что-то происходит.

– Мне плевать на всех. Волку необходимо движение и свобода. Он дикий зверь и я не смогу вечно водить его на поводке и запирать в каюте.

– Я не стану спорить. Поступай, как знаешь – мое дело предупредить. Не все могут правильно принять подобного зверя.

– Не волнуйся за него. Он вполне самостоятелен. Особенно в общении с людьми.

– Кстати, он похоже очень сдружился с Пиштом. Не отходит от него практически. Не ревнуешь?

– Нет. Я только рад, что он счастлив и нашел себе нового друга. Очень долгое время его выбор приятелей был ограничен лишь моей персоной.

На следующее утро, едва рассвело, Оленсис приказала свистать всех наверх и ставить паруса. Работа нашлась и мне. Поскольку Югри даже и не думал растапливать печь, сказав что есть мы будем уже на берегу, я поднялся на палубу вместе со всеми.

– Кин, ставь флаг на стеньгу! – Ботис сунул мне небольшой красный сверток.

Я вздохнул и полез на самый верх фок-мачты. Вокруг ползали другие – закрепляли паруса, затягивали веревки. Сначала я держался одной рукой, но как только поднялся на уровень фор-брамселя, понял, что меня начинает сдувать. Пришлось засунуть сверток за пояс и схватиться уже двумя руками.

Наверху, выше гнезда, уже был не ветер, а настоящий ураган. Да к тому же мачта раскачивалась так сильно, что меня сильно удивляло, почему она не ломалась пополам. Каково же здесь в шторм?

Я схватился левой рукой за стеньгу, а правой как мог расправил флаг. Он представлял собой простую красную тряпку два на два локтя, с двумя шнурками по краям, привязываемым к дужкам на стеньге. Сделать это одной рукой оказалось невозможным, поэтому пришлось зацепиться одними ногами, сжав деревяшку коленями похлеще, чем кобылу во время прыжка. О том, как меня будут соскребать с палубы, в случае если я не удержусь, я старался не думать.

– Кин! Живее давай, ты мне нужен здесь! – Оленсис крутанула штурвал, выводя бриг на курс. Я глянул на нее мельком, да еще и против солнца, отчего голова закружилась еще сильнее. Очередной порыв ветра едва не скинул меня вниз, спасло меня лишь то, что я смог в последний момент зацепиться правой рукой, едва не порвав себе сухожилия.

– Капитан! Правый галдфинд! – Ботис обратил внимание на бесполезность парусов.

– Вижу! – Оленсис еще подкрутила штурвал влево, пуская бриг в обход не попутного ветра.

Я слез с фок-мачты и неуверенной походкой подошел к ней. Ноги тряслись от пережитого напряжения.

– Я здесь.

– Становись за штурвал, – она освободила мне место. – Право руля.

Я посмотрел на нее.

– При правом галфинде? Опять паруса заполощут!

– Заткнись и выполняй! Живее!

Я замолчал и решил не спорить. Все-таки ей виднее.

Я крутанул руль обратно, пока она не остановила меня:

– Подожди. Теперь влево, – она махнула рукой, не отрывая взгляда от горизонта. Я послушался. Капитан притормозила меня, выискивая глазами какой-то невидимый ориентир.

Так мы и шли к берегу, постоянно сражаясь со строптивым ветром и ложась то на левый, то на правый галс.

Даже когда мы подошли вплотную к берегу, мне не удалось увидеть желанного пирса.

– Бери левее, – спокойно сказала Оленсис, поддерживая штурвал кончиками пальцев.

Ветер перестал играть с парусами и переменился на вполне устойчивый, хотя и не сильный, фордевинд.

– Я по-прежнему ничего не вижу.

– Слева от нас протока, видишь?

– Да.

– Правь на нее.

– Мы не поместимся.

– Пройдем. Всем поначалу так кажется.

– Теперь я понял, что такое скрытый причал.

– Угу. Не отвлекайся, – она перебрала пальцами по штурвалу. – Еще левее.

Мы протиснулись в протоку и заскребли днищем по песку. Команда выхватила длинные жерди, лежащие до поры без дела и, отталкиваясь от берега, помогала мне удерживать бриг по центру русла.

– Что скажешь по парусам?

Я посмотрел наверх, где свисающие ветви деревьев, царапали реи.

– Я бы свернул.

– Так чего ждешь? – она удивленно посмотрела на меня.

– Слушаюсь, капитан, – я кивнул ей. – Свернуть фор-брамсель и грот-брамсель!

Свободные матросы посмотрели на мостик и, дождавшись кивка Оленсис, бросились выполнять приказ. Я сделал вид, что ничего не заметил. Все правильно – командовать на бриге имеют право только три человека. И я в их число пока что не входил.

Сворачивание парусов на скорость никак не повлияло – из-за деревьев, нижние полотна ветра практически не ловили.

Речушка причудливо изгибалась, скрывая все, что находится впереди и позади нас. Шуршание по песку сменилось редкими глухими ударами.

Рипт, свесившись с бушприта практически до самой воды, закричал: