Нелли Видина - Лепестки холода (СИ)

— Живёт в моём доме, — расплывчато пояснила я.

— Вылитый вампир.

Я с трудом удерживала безразличное выражение на лице. Алик заинтересованно склонил голову к плечу.

— Никакой реакции, Тина. Странно. Словно, тебе почти хватает сил сдерживать эмоции, а вот изобразить фальшивые уже не можешь. И ноги. Ты замерла, а ступни переставляешь.

— Алик, паранойя?

— Я переночую в твоём доме, Тина. Пей свой кофе, — отвернулся от меня и крикнул, — Счёт!

Я сглотнула.

Всё же Алик так и не понял, что Сев самый настоящий вампир. Уже спокойней допила кофе и изобразила ничего не значащую улыбку. Алик опять напрягся. Я же легко встала, махнула своему клыкастику и первой вышла на улицу. Давненько я не отдавалась ощущениям прохладного ветерка, касающегося кожи и приносящего невесомый аромат чьих-то духов.

Алик, как я и ждала, сел за руль, я выбрала место рядом, а Сева оставила на заднем сидении. Глаза я прикрыла, демонстрируя, что на разговор не настроена. Будем считать, что говорить в присутствии Сева я не хочу, а пустую болтовню Алик не одобряет. Он сосредоточился на дороге.

На секунду я приоткрыла один глаз и посмотрела в зеркало заднего вида. Для человека Сев сидел слишком неподвижно. Плохо. Однако плавный ход машины навевал спокойствие, наверное, я не только задремала, но и уснула, потому что, когда мы приехали, Алику пришлось дважды назвать меня по имени.

Больше всего я боялась именно приезда. Сейчас я должна спровадить Сева в его комнату, и если он скажет «да, мастер», мне придётся туго. Я решила попробовать отвлечь Алика, а с вампиром объясниться жестами. Открывая дверь, я предложила:

— Алик, проходи на кухню. Ты когда ел в последний раз?

Ответом мне послужил тихий смех:

— Тина, ты решила меня отравить? Я же знаю твои кулинарные способности.

— Вообще-то, я планировала найти в холодильнике что-нибудь съедобное.

Алик усмехнулся ещё раз, кивнул и медленно пошагал в указанном направлении. Я перевела дух. Его смех — жутковатое зрелище, улыбка во весь рот, а в глазах ни грамма эмоций. Оглянулась на Сева, махнула рукой, а сама заперла дверь. Вампир, к счастью, понял и, ни слова не говоря, скрылся у себя в комнате. Понятливый он, когда это особенно нужно. Умница. Я же прошла к Алику.

— Нашёл что-нибудь?

— С каких пор ты готовишь? — Алик кивнул на распахнутый холодильник.

— А это не я. Думаю, ты заметил, что жилплощадью я охотно делюсь с нуждающимися.

Алик выгрузил на стол салат, колбасу, хлеб, достал из посудного шкафа ножик и принялся резать бутерброд. Я пристроилась рядом и отвернулась к окну. Смотреть на нож в его руках было неприятно, слишком чувствовался профессионализм.

— Что, Тина?

— Жду, когда ты мне расскажешь о моих соседях.

— Мало.

— Почему?

— А как ты думаешь?

Я безразлично дёрнула плечом. Я никак не думала, только чувствовала, что совершила ошибку, обратившись к охотникам за информацией. Алик, не дождавшись ответа, отложил ножик и впился зубами в хлеб с колбасой. После бутерброда он переключился на салат, и, только отодвинув от себя грязную тарелку, вспомнил обо мне.

— В Хельбурге всегда было тихо. Ничем не примечательный городок, из нас им почти никто не интересовался.

Я выбрала Хельбург именно за тишину. Я оторвала взгляд от окна и посмотрела на Алика.

— Я привез тебе информацию, которую удалось собрать после того, как ты попросила.

— Спасибо.

— Обращайся, Тина.

Мы помолчали.

— Ключевыми игроками до недавнего времени являлись вампиры, — заговорил Алик, — Недавно произошла смена Мастера, и теперь найдутся желающие выяснить, чего новичок стоит. И, традиционно, оборотни. Среди первых точно есть крысы и змеи.

— Не густо.

Алик картинно развёл руками. А я всё больше убеждаюсь, что приехал он, чтобы на меня посмотреть. Вот охотничек… Я побарабанила пальцами по столешнице, зевнула. Алик прищурился.

— Я планирую уехать утром. Надо же разобраться, кто там тебя преследует.

— Тогда сейчас спать, — предложила я.

— Для начала я хочу тебе кое-что показать.

Алик извлёк из кармана плоскую металлическую коробочку, щёлкнул замком, но открывать не стал.

— Она попала ко мне, когда ты уже уехала, — пояснил он.

Я взяла из салатника вилку и поддела крышку. Полагаю, что внутри, Алик знает, и открыть содержимое, если это самоубийственно, мне не позволит. Но он не вмешивался, наблюдал за мной с почти детским любопытством. Всё же жутковатый он тип. Откинув крышку, посмотрела в коробку.

На бархатке лежал самый обыкновенный зуб. Чуть желтоватый, крупный, с обломленным корнем. Я потыкала его черенком вилки и перевела взгляд на Алика, ожидая пояснений, их, само собой, не последовало. Зуб как зуб. Я выставила над коробочкой ладонь и медленно расслабилась, позволяя своей силе просочиться в окружающее пространство.

Сначала осторожно, а потом смелее я коснулась зуба своим холодом и не почувствовала ровным счётом ничего, если не считать ощущения, которые всегда сопутствуют соприкосновению с мёртвой материей. Повернувшись к Алику, я выдала вердикт:

— Пустышка.

— Не может быть, — возразил он с абсолютной уверенностью, — Зачем-то эту дрянь хранили. Скажи мне, зачем, Тина.

Я вновь вернулась к осмотру и начала рассуждать вслух:

— Магии или чего-то иного сверхъестественного я не чувствую, точно могу сказать, что зуб не принадлежал вампиру, — я сосредоточилась, — Знаешь, зуб простого человека должен бы восприниматься чуть иначе. Не уверена, возможно, это клык оборотня.

— Зачем эта дрянь?

— Может, как ингредиент? Но с этим не ко мне.

Я отодвинула от себя коробочку. Руку от прикосновения к бархатке обдало жаром. Я вскочила на ноги.

— Тина?

— Дело не в зубе, а в упаковке. Погоди.

Я сосредоточилась на своих ощущениях. Почти огонь, или кипяток. Но странный. Я привыкла к тому, что холод — моя стихия, а тепло — его противоположность, жизнь. Огонь, который опалил мою руку, был мёртвым. Я поёжилась. Трогать бархатку повторно я точно не хотела, но разобраться нужно. Я попробовала дотронуться до неё своей силой. Огонь откликнулся так, словно я могла бы им управлять.

— К тому, чем мы занимались, это не имеет никакого отношения, Алик. Где ты взял эту бяку?

Он чуть поморщился. Чёрт, если бы это был кто-то другой, я бы решила, что он смутился.

— Алик?

— Друг дал, — неохотно пояснил он, — тот, который радикал.

— И?

— Он хотел знать, будет жечь тебя ткань или нет. Я дал слово, что проверю. Иначе он бы приехал лично. Он с помощью этой штуки ведьм и прочих нечистых находит, говорит, бархатка ему в наследство от испанской инквизиции досталась. Думаю, врёт.

— Значит, радикал пользуется магическими прибамбасами?