Виталий Каплан - Тайна аптекаря и его кота

Ну, что долго рассказывать? Пришли мы на ту опушку, найти её оказалось нетрудно, дед Буарагиль подробно всё господину описал. Валялась там сломанная давней бурей сосна, я уселся на ствол и стал ждать. Между прочим, поначалу господин меня и брать-то с собой не хотел, говорил, что сам справится, а мне головой рисковать ни к чему. Но разве от меня отвяжешься? Я же как клещ…

Пока я сидел да наблюдал, господин делом занялся. Выбрал место поровнее, вынул одолженный дедом Буарагилем нож, провёл им по земле круг.

— Вообще-то необязательно, — пояснил он, заметив мой взгляд, — но положено древними правилами магических поединков. Хотя я сильно сомневаюсь, что те, кто похищает детей, играют по правилам.

А потом встал в центр круга, поднял руки и долго стоял так безмолвно. Казалось, он ничего не делал, но я понимал, что сейчас что-то происходит. Что-то он сейчас творит недавно полученной силой, и работа эта нелёгкая. Вон, даже пот на лбу виден, хотя почти уже стемнело. Впрочем, не совсем: края круга начали слабо светиться — ну примерно как светится гнилушка. Мёртвый такой, зеленоватый свет.

— Явись! — вдруг во весь голос выкрикнул господин. — Ты знаешь время, ты знаешь место, ты знаешь обычай.

И он явился! Вот честно скажу, братья, уж на что я человек опытный и бывалый, а в первые мгновенья оторопь меня взяла. Ибо явился он в облике зверином, как и тем детишкам. Хлопок раздался, точно порвалось что-то, и возник он внутри круга. Гнилушечного света вполне хватало, чтобы рассмотреть. Размером и впрямь с медведя, стоит на четырёх высоких и тонких лапах, но задние всё же покороче передних будут, и оттого спина покатая. Хвост длинный, чуть ли не в три локтя, на лапах по пять когтей, каждый коготь длиной чуть меньше пяди будет. Шерсть короткая, и не совсем уж чёрная, скорее, тёмно-бурая. Шея вытянута, морда тоже, уши острые и чуть назад клонятся, глаза жёлто-зелёные, круглые. Не сказал бы, что как плошки, но явно побольше человеческих. Ну а как зверюга пасть раскрыла, так и вовсе эта пасть крокодильей мне показалась — прямо как на картинках в книгах у брата Аланара. Вспомнил я о нём, и снова меня болью обдало. Но и оторопь моя от сей боли прошла, и изготовился я к схватке.

— Да брось ты эти фокусы, — презрительно процедил господин. — Кого напугать-то собрался, дурень? Тут тебе не детишки. Прими истинное обличье.

Тварь не послушалась, а взревел, кинулась на господина. Тот чуть уклонился, согнул руки в локтях, поднёс ладони к губам и легонько дунул. И тут же синяя огненная струя с гудением вырвалась из его рта, впилась в звериную морду, растеклась по звериному телу, которое тут же задымилось и лопнуло. Миг — и вместо зверя оказался человек. Длинный как жердь, голый по пояс, чёрные волосы, перехваченные на затылке шнурком, спускаются ниже плеч. Лицо подробно не рассмотрел, света не хватало, а вот прямой саграхинский меч длиной более двух локтей не заметить было трудно.

— Ну что, сразу тебя зарубить, или по кусочкам резать? — осведомился перевёртыш. Голос у него был резкий и довольно высокий.

— Лучше по кусочкам, — хмыкнул господин. — Но посмотрим, как у тебя это получится.

Он поднырнул под меч, обхватил колени перевёртыша и резко дёрнул на себя. Тот завалился было на спину, но тут же, поджав ноги, вскочил, держа перед собой свой клинок.

— Ну, поехали? — рассмеялся он и сделал выпад.

Знаете, братья, мне ведь много с оружием упражняться приходилось, и помню я, как господин Алаглани осенью меня на боевые дела натаскивал. Тогда-то и понял я, что воином он был неплохим, но не более того. И сражайся он сейчас как в лучшие свои времена, на озере Саугари-гил, к примеру, быть бы ему распоротым от паха до горла. Но сейчас он был уже не тем молодым воином. Он был чародеем, и потому скорость его движений потрясала. Легко уклоняясь от ударов и выпадов меча, он плясал возле перевёртыша, иногда наносы кончиками пальцев лёгкие тычки. Но вам прекрасно известно, братья, что такие тычки делаются не абы куда, а в нужные точки, и что человека ими обездвижить как два пальца… простите за грубость, братья. В общем, обездвижить человека было бы легко.

Человека — но не чародея. Тот, казалось, нисколько не чувствует этих ударов, или же никаких точек на его чародейском теле и вовсе нет. Он порхал как бабочка, меч его вился сверкающей лентой, и всё было без толку. Ни он поразить господина не мог, ни тот его. Кружились возле друг друга, словно в танце, и силы их были равны. Всё это длилось ужасно долго. Давно растаял в тёмном небе закат, и давно выкатились на него льдышки-звёзды, но ни одной луны — не время тогда им было.

Решил я тогда свою гирьку на те весы бросить. Жаль, конечно, что не при штучке я был, но и что есть, лучше чем ничего. Сунул я руку за пазуху, вынул ножик, тайно у бабки Суалагини позаимствованный, и, улучив подходящий миг, метнул в перевёртыша.

Хоть и был то простой селянский нож, коим хлеб режут, а хорошо пошёл. Впился оборотню точно в ямочку на подбородке. Не стану врать, не по самую рукоятку, не настолько ж я силён. Но уж до середины точно впился, и по всем природным законам следовало бы врагу нашему наземь сейчас пасть, захлебываясь кровью.

Вместо этого перевёртыш не глядя вытащил нож и столь же небрежно метнул его в меня. И не уклонись я на ладлнь влево, быть бы мне без глаза.

— Ну ладно, хватит ломать комедию! — послышался вдруг новый голос. Чуть надтреснутый, немолодой. — Скучно уже стало.

Раздался тихий звук, вроде как от щелчка, и перевёртыш исчез — как исчезает на стене тень от пальцев, если сунуть руку в карман. Господин остался в круге один.

— Значит, так, Алаглани, — продолжал всё тот же голос. — Ты истратил практически весь свой заряд силы, и потому рыпаться тебе без толку. Сейчас ты сядешь на землю, вытянешь руки и позволишь себя связать. Так для тебя самого лучше будет. Кстати, Гилар, тебя это тоже касается. Подойди к своему господину, сядь рядом. И не надо делать глупостей. Не то… Посмотри-ка сюда…

Слева от господина посветлел воздух, образовалось жёлтое пятно поперечником в пару локтей. А там, в пятне… стоял маленький зарёванный пацанёнок в драной рубашонке и столь же драных — и как мне показалось, мокрых — портках.

— Ты хочешь, чтобы этот мальчик, Михариль, живым и здоровым вернулся домой? — поинтересовался из тьмы всё тот же надтреснутый голос. — Тогда не дури. Позволь себя связать и вынуть из тебя остаток силы. Гилар, ты почему ещё не рядом с Алаглани?

Вот так нас и повязали. Причём не пойми кто. Я никого не видел, братья! Послушно сел рядом с господином, вытянул руки. Свет от круга погас, жёлтое пятно, в котором был пацанёнок, тоже погасло, и охватила нас плотная темень. Чьи-то пальцы затянули на мне верёвки, затем обвязали глаза плотной лентой. Чьи-то руки подняли меня и понесли. Вряд ли приглядские, решил я. Те бы просто за ноги потащили.