Роберт Сальваторе - Последний Порог

Мелкий Шкипер не был Морской Феей , и Далия была не Кэтти-бри, но Дриззту эти сравнения казались подходящими. Он прижал её крепче, в большей степени ради себя, чем ради неё.

Потому что он боялся.

Он боялся продолжать с ней отношения, зная и теперь признавая в глубине души правду, и боялся их прекратить, потому что не хотел остаться одиноким.

— Я уже начала отвыкать от твоих прикосновений, — сказала Далия через несколько мгновений.

— Мы были заняты, — ответил Дриззт. — Событиями исключительной важности.

Прекрасно понимая его попытку увильнуть, Далия глумливо заметила:

— Насколько нам известно, такие победы часто вели к плотским утехам.

У Дриззта не было ответа, по крайней мере того, что он хотел высказать открыто, поэтому ему оставалось только прижать её к себе ещё крепче.

— Энтрери покинет нас во Вратах Балдура. — Дриззт был удивлён, что она выбрала именно этот момент, чтобы сменить тему.

Он внимательно смотрел на неё, но не мог понять выражение её лица.

— Он грозится сделать это со времён Невервинтера, — ответил Дриззт.

— Теперь у него есть кинжал.

— Кинжал был предлогом, но не причиной того, что он с нами.

— Что ты знаешь? — Далия повернулась, освобождаясь от объятий Дриззта.

— Артемис Энтрери снова свободен, но боится оков своих воспоминаний, — сказал дроу. — Он не желает опять стать тем, кем он был прежде. И единственная возможность избежать этой судьбы, это оставаться с нами, а по сути, со мной. Он найдёт тот или иной предлог, чтобы оправдать свои действия, потому что он никогда не будет доверять мне или потакать, но он не покинет нас.

— Во Вратах Балдура.

— Или опять в Лускане, или снова в Порте Лласт в дальнейшем.

— Твои слова звучат уверенно.

— Именно так, — заверил Дриззт.

— Ты уверен во всех своих спутниках? Тогда ты дурак, — сказала она с лёгкой ухмылкой, которую Дриззт не смог понять полностью, и ушла.

Дриззт снова повернулся к морю, и вместо того, чтобы опять погрузиться в свои давние приключения с Кэтти-бри и капитаном Дюдермонтом, он подумал о своём недавнем прошлом, о последних зимних месяцах. Замечания Далии были достаточно правдивы: теперь он редко к ней прикасался и не вёл никаких разговоров, кроме самых банальных. Они неумолимо отдалялись друг от друга, и это полностью было делом рук Дриззта, возможно, подсознательным.

Эта мысль встревожила Дриззта, и на короткий момент он во всём обвинил Энтрери. Сочувствие Энтрери и его понимание душевной травмы и глубокого эмоционального шрама Далии вынудили Дриззта отойти в сторону.

Идея не прижилась, и спустя всего несколько мгновений, Дриззт уже смеялся над собой.

Энтрери действительно встал между ними, или, по крайней мере, его сочувствие к Далии, но только поэтому Дриззт обнаружил в своих отношениях с эльфийской воительницей ограниченность, о которой он даже не подозревал.

Дриззт не знал, куда это может его завести. Он пытался следовать за нитью происходящих событий к логическому умозаключению, но достаточно скоро в своих мыслях он снова был на борту Морской Феи рядом с Кэтти-бри, с Гвенвивар, свернувшейся клубком на палубе перед ними, с ветром, дующим им в лица, и с жаждой приключений в своём сердце и душе.

Его рука рефлекторно потянулась к поясной сумке, и он не смог противостоять зову сердца.

Вскоре рядом с ним была Гвенвивар. Возможно, она и выглядела измождённой, но казалась по-настоящему довольной, тяжело привалившись к нему.

Иеё присутствие заставило Дриззта ещё глубже погрузиться в воспоминания о своих днях на борту Морской Феи , и он был счастлив.

Артемису Энтрери выделили небольшой гамак вдоль трюма по правому борту Мелкого Шкипера , но он не вернулся туда после того, как оставил Дриззта и остальных у леера в передней части корабля.

Что-то беспокоило его относительно всего этого соглашения. Энтрери уже не слишком хорошо разбирался в жизненном укладе Лускана, но он не мог представить, что всё так резко изменилось со времён прихода к власти пяти верховных капитанов. Это судно шло под флагом Корабля Курта, который до сих пор оставался наиболее влиятельной силой среди руководства города, учитывая очевидную мощь резиденции Курта на Охранном острове, и сам факт того, что Бениаго смог заключить с Дриззтом подобную сделку касательно Порта Лласт.

Так зачем же Мелкому Шкиперу нужна такая избыточная и исключительная охрана?

Возможно, это была игра Бениаго и Корабля Курта, пославших Дриззта и Далию на такое тривиальное задание, чтобы они доказали свою лояльность. Но Энтрери боялся, что, возможно, это было нечто другое, гораздо большее, и намного более зловещее.

Таилась ли какая-то страшная опасность в тёмных водах? Может быть, сахуагины? Может они начали войну против торговых судов, вместо нападений на Порт Лласт?

Или это был, как он намекал — за неимением лучшего повода подонимать Дриззта — действительно отвлекающий манёвр, чтобы лишить Порт Лласт самых могущественных обитателей, с целью подготовки к атаке на город лусканских сил?

Эта возможность неособо его волновала, но что беспокоило его больше всего, так это неведение. Артемис Энтрери выжил на улицах Калимпорта ребёнком и преуспевал, будучи взрослым, благодаря знанию, благодаря своему инстинктивному пониманию людей, в сочетании с его вездесущей разведкой и сбором информации, что давало ему значительное преимущество, которое он никогда не уступал.

Он чувствовал, будто Дриззт вынудил его отказаться от этого преимущества сейчас, из-за желания дроу заключить сделку. Поэтому Энтрери не вернулся в свою койку, а в действительности и вовсе в трюм, хотя первоначально он направился туда, чтобы отвлечь внимание навязчивой команды. Затем он тайком проскользнул обратно наверх, продвигаясь по намеченному маршруту, и быстрым взглядом обозначил дорогу к каюте капитана в кормовой части главной палубы, с лёгкостью справившись с хлипким замком.

Подвешенные сети, изобилие трофеев и других предметов интерьера позволили опытному убийце полностью скрыть себя.

Затем он стал ждать с тем терпением, которым были отмечены его успехи в Калимпорте и за его пределами. Он знал, что капитан останется на палубе, пока они не отойдут подальше от Лускана и множества скал вдоль береговой линии.

Едва он обосновался на своём месте, как дверь в каюту открылась, и вошёл первый помощник, а не капитан. Человек — если это был человек, потому что по виду в нём присутствовало немного орочьей крови — идеально подходил на роль бывалого морского волка: с неряшливой бородой, некогда чёрной, а теперь поседевшей, с лицом, напомнившим Энтрери испещрённую трещинами и глубокими морщинами тундру Земель Кровавого Камня в засушливые летние десятидневки, и с тонкими ногами, такими кривыми, что он мог задвинуться на низкорослую лошадь сзади, даже не поднимая их. Один его глаз был мёртв, широко открытое глазное яблоко покрывала плотная серая плёнка. Даже его поведение говорило, что он моряк, который видел слишком много волн и дешёвых шлюх, ибо он ворчал и бормотал проклятия себе под нос на каждом шагу, пока шёл к столу.