С. Алесько - О людях и нелюдях

— Но зачем? — никак не могла взять в толк Винка. — Зачем кого-то ненавидеть? Сама Всеблагая учит любить ближних…

— Ох, молоденькая ты еще… Любить трудно, ненавидеть легко. Рано или поздно ненависть просыпается в душе каждого. И гораздо выгоднее направить ее на кого-то непохожего. Сама посуди: и король, и благородное сословие — все людской крови. Налоги с простых людей дерут, войны затевают, ведут себя отнюдь не так, как Крылатая заповедала. Сколько причин для нелюбви, причем весьма веских! Вот и нужно дать праведному народному гневу какой-то выход, безопасный для власть имущих. Тут нелюди и пригодились. Они другие, они распутные, не ведают ни стыда, ни совести. Раны и многие болезни для них — ничто. Они не мерзнут, не голодают, ибо всегда могут обернуться покрытыми теплой шерстью зверьми и хоть мышами наесться. Все это дает им большую свободу. Слишком много поводов для зависти… А от зависти до ненависти рукой подать.

Винка кивнула. Хвощ объяснил очень понятно. Если бы она могла так же хорошо и убедительно растолковывать людям, что оборотни, по большому счету, мало чем отличаются от человеческого племени…

За обедом царило молчание. Вьюн угрюмо ковырялся в миске, Дрозд уплетал с удовольствием, но явно был поглощен какими-то мыслями. Соечка витала в облаках и даже не сразу услышала, как пес попросил добавки. Винка с тревогой наблюдала за парнями. Что они собираются делать дальше? Куда отправятся? И возьмут ли ее с собой?.. Один Хвощ ел обстоятельно, и, казалось, ни о чем постороннем не думал.

Когда трапеза была окончена, потаенный взглянул на парней.

— Куда теперь пойдете? Вы ведь не в Запечинках обретаетесь?

— Нет, — помотал головой Дрозд. — Мы бродяжничаем. Я вот думаю, где бы спрятаться. Может, на Лихой податься? В Землях Клыкастого застав нет, а на остров можно переправиться на рыбачьей лодке, никто и не узнает.

— Я б тебе другое присоветовал, раз уж ты ко мне за помощью пришел, — сказал Хвощ. — Отправляйся в Яр, теми же землями пройдешь. Через границу перебраться несложно, ежели по бездорожью.

— В Яр? — тоскливо переспросил Вьюн. — Там холодно, и ты сам волку говорил, мол, поветрие с севера идет.

— Старших-то не перебивай, котишка. Поветрия никакого там нет, мне нужно было заставить Хвата выпить снадобье, отбивающее чутье. Иначе он бы вас живо нашел. А мне не нравятся некоторые приемчики Воинов Клыка, и я не допускаю их встреч с мирными оборотнями, пришедшими за советом. — Потаенный взглянул на пса, потом вновь обратился к кошаку. — Тебя, рыжик, в Яр не отправляю, а друг твой сможет там в войско вступить. Ему больше пристало мечом махать, чем по дорогам с прохиндеем таскаться.

— В Яре нелюдям позволено быть воинами? — удивился Дрозд. — Давно? Раньше такого не было, хоть к племени Клыкастого и относились помягче.

— Я об этом года два назад услышал, — ответил Хвощ.

— Если б я знал, сразу б туда подался! — оживился пес. — Не думал, что когда-нибудь еще доведется меч в руки взять. Вот спасибо, потаенный! Ты мне действительно помог.

— Попрешься в Яр? — рыжий недовольно взглянул на друга. — Народ там недобрый. Зимой, болтают, снег лежит, и реки замерзают. Говорят по-ненашенски.

Винка поежилась. Уходить из Лада было страшно и без слов Вьюна, а тут, оказывается, и холод, и разговор чужой… Впрочем, радостный Дрозд тут же ее успокоил.

— Народ там не хуже, чем в Ладе, — заверил он. — Снег, бывает, лежит, и реки иной раз ледком схватывает. В землях Соколиного, ближе к северной границе, такое тоже случается. Настоящей суровой ярской зимы в южном приграничье не увидишь. А говорят по-ненашенски опять же только северные люди, которые на оленях ездят. У границы полно выходцев из Лада, и людей, и нелюдей, как и у нас — ярских переселенцев человеческого племени.

— Откуда ты все это знаешь? — рыжий подозрительно уставился на пса.

— Я большую часть жизни провел в северном княжестве. Неужто думаешь, все время в замке сидел?

— И в Яре бывал?

— Ну да. Даже на самом севере. Если надо, смогу и с оленеводом объясниться, и рогатого запрячь, — Дрозд определенно был в ударе.

— Уговорил, — проворчал кошак. — В конце концов, не понравится — уйду.

— Понравится, готов хвост позакладывать, — улыбнулся пес. — И у Виночки, наконец, будет дом. Ты ведь с нами? — взглянул на девушку.

Она кивнула, думая, что таким счастливым его, пожалуй, и не видела.

Они провели у Хвоща еще несколько дней. Благодарный Дрозд уговорил Вьюна выловить мышей и крыс подчистую. Кошак ворчал для вида, но работал на совесть. Его радовало хорошее настроение совсем уж отчаявшегося после событий в Надреченске приятеля. Дрозд действительно заметно воспрял духом, даже сутулиться перестал. И еще старался каждую свободную минутку проводить с Винкой, чем сильно раздражал Вьюна, привыкшего получать ласки и знаки внимания единолично.

Хвощ и Соечка щедро снарядили троицу в дорогу: и припасами не обидели, и кой-какую теплую одежду для Винки нашли, и снадобий дали. Потаенный напоследок подробно рассказал, как лучше добраться до границы. В Яре посоветовал держать путь в городок Южный Плес, что на берегу Обводного озера. В тамошнем гарнизоне служили и оборотни, а среди жителей было немало выходцев из Лада.

— И подумай еще раз, парень, не вернуться ли тебе домой, — сказал Хвощ псу. — Жизнь знаешь теперь лучше любого из благородных лордов, и сердце у тебя на месте. Не зря ж Лунь отпустил. Ты мог бы многое изменить, совсем не обязательно мечом. Кое-с-кем из Воинов Клыка нетрудно договориться. С тем же Хватом, к примеру. Для него главное не война, а справедливость. И мне известно, что он не один такой. Подумай, Кречет. Тебя ведь так зовут?

— Звали, — при звуке прежнего имени оборотень недовольно дернул углом рта. — Так звали человека. Я — нелюдь, мое имя Дрозд. И я не смогу пойти против воли отца, а он никогда не захочет мира с племенем Клыкастого.

— Ты, я вижу, совсем запутался, что не мудрено, — не отступал Хвощ. — Поживи в Яре, вспомни, как меч в руках держать, и разберись, кто ты: оборотень, которому подарил жизнь волк Лунь или сын Соколиного. Мне почему-то кажется, что уже ни тот, ни другой.

— Я подумаю над твоими словами, потаенный. И еще мне очень любопытно, неужели оборотни мудрее людей? Когда я мог безболезненно прикасаться к серебру, ни разу не встретил столь разумного собеседника, как ты или Лунь.

— Мудрецы и тому и другому племени отпущены поровну, не сомневайся, — медведь улыбнулся в усы. — Но ты и сам должен уметь хоть немного мыслить, чтобы распознать их в беседе.

Самым трудным в их путешествии оказалось начало, ведь до ближайшего селения — Медовиков, была седмица пути, а ночевки в лесу стали холодноваты даже для оборотней. Винка спаслась от серьезной простуды лишь благодаря снадобью Хвоща, да телогрейке из медвежьей шерсти, подаренной Соечкой. Девчонка, расписывая замечательные согревающие качества одежки, так поблескивала глазами, что у Винки возникло подозрение: шерсть вычесана с самого потаенного, не иначе.