С. Алесько - О людях и нелюдях

Ведающий посоветовал троице идти через перевал Драчливого Кота. От Хвата медведь узнал, что людоедов сейчас нет ни там, ни поблизости, а Воины Клыка уходят к западу. Пришла пора менять стоянки, в здешних местах волки сидят с середины лета, достаточно долго, чтобы разведка Соколиного прознала о временных лагерях.

Вьюн поначалу здорово огорчился из-за невозможности вернуть Дрозду человеческую природу, но быстро пришел в себя. Характер рыжего не позволял долго печалиться, и в пути кошак то насвистывал заместо примолкнувших к зиме птиц, то нес привычную похабщину. Дрозд вполне разделял настроение друга. После стольких лет бессмысленных скитаний у него появилась надежда на вполне достойное существование, не слишком отличное от утраченного будущего младшего княжича. Винка радовалась за парней, но немного беспокоилась о собственной судьбе. Оказывается, скитания — опасная вещь. И ночевки на голой земле в лесу да встречи с людоедами, пожалуй, не самое страшное. Хуже другое: стоит начать, и остановиться очень трудно. Она собиралась добраться до одного из соседних с родными Жабоедками селений, а теперь и вовсе уходит из Лада. И только Крылатой известно, закончится ли на этом ее дорога.

А еще девушку тревожило изменившееся отношение Дрозда. Если раньше в его опеке она чувствовала лишь дружескую заботу и все равно испытывала некоторую неловкость, то теперь взгляды и знаки внимания парня чаще всего вызывали мучительное смущение. Это казалось тем более странным, что общение с Вьюном давалось все проще, хотя рыжий охальник ничуть не изменился и даже забрал себе в привычку спать в обнимку с девушкой исключительно в человеческом обличье, не стесняясь напомнить Дрозду перекинуться на ночь. Черный скрипел зубами с досады, но возразить не мог: пес — сторож и защитник, а Виночке теплее спать, если кто-то греет ей спину. Девушке становилось жалко Дрозда, и она старалась устроиться поближе к нему, а то и уткнуться в шею — со зверем неловкость пропадала.

Путники миновали перевал Драчливого Кота и спускались в предгорье. День был пасмурный, серый, но теплый. Стояло безветрие, временами в воздухе появлялась мелкая водяная пыль. Неожиданно оборотни насторожились и встали, принюхиваясь. Винка заоглядывалась. На горном склоне, покрытом невысоким сосняком, было тихо, поэтому раздавшееся где-то поблизости ржание заставило вздрогнуть. Лошади?..

Парни быстро двинулись на звук, девушка устремилась за ними. В нескольких шагах от тропы пологий склон обрывался крутым уступом. Внизу лежала лощинка, сбегавшая к бурливому ручью. На берегу, заросшем густой, все еще зеленой травой, пасся небольшой табун лошадей.

Винка удивилась. Что домашние животины делают вдали от жилья? Пастуха-то поблизости не видно: ни человека, ни собаки. И только потом разглядела толстые витые рога, торчащие изо лбов у некоторых коников.

— Кто это? — шепотом спросила она.

— Единороги, — ответил всезнающий Вьюн. — Слыхал я, что они живут в северных предгорьях, но никак не думал, что увидеть доведется.

— Это только благодаря Виночке, — прошептал Дрозд. — Они наверняка нас учуяли, как и мы их. Видишь, жеребчики беспокоятся.

Животины с рогами действительно оглядывались, пофыркивая, будто обычные лошади. Другие, поменьше размером и поизящнее, собрались в кучку и жались друг к другу. Девушка заметила, что у них тоже есть рога, только очень короткие. Видно, это единорожицы.

— Они не убегут, если я подойду? — спросила Винка.

Она прекрасно знала поверье о слабости единорогов к девственницам, но до сего момента не очень верила в существование подобных животных, не говоря уж о сопутствующих сведениях. Поэтому поглядеть на полусказочных созданий поближе хотелось вдвойне.

— Если верить рассказам, не должны, — ответил Дрозд.

— Да точно не убегут, — зашептал Вьюн, отползая подальше от края и дергая за собой приятеля. — Ромашечка, начеши у них волоса с грив и хвостов. У тебя ведь есть гребешок?

— Гребешок у меня есть, — ответила Винка, присаживаясь рядом с парнями. — Но я не собираюсь чесать им диких тварей. Да и зачем тебе их волос?

— Тьфу, вот люди! — вполголоса, чтобы не спугнуть единорогов, возмутился кошак. — Только что разглядывала их, рот открыв, а теперь "дикие твари", видишь ли! Волос единорогов, да будет тебе известно, способствует укреплению мужской силы…

— Тебе-то зачем? — в один голос удивились Дрозд и Винка, не потрудившись дослушать.

— М-да, приятно, что я внушаю такое уважение… — кошак раздулся от гордости. — Мне не для личного пользования. Этот товар очень ценят знахари и лекари. Наварить можно не хуже, чем на валерьке. Так что давай, Ромашечка. Доставай гребешок и вперед.

— Нет, я не хочу своим чесать, — заупрямилась девушка. — Давай твой.

— У тебя есть гребень? — Дрозд приподнял брови и ехидно уставился на рыжего.

— Да, есть, — запальчиво ответил тот, начиная рыться в котомке. — Я за собой слежу, в отличие от некоторых… кобелей косматых… Что в этом такого?

— Да нет, ничего, — пес с трудом сдерживал смех. — То-то ты просил однажды Виночку косички тебе заплести. С бантиками. Теперь я понимаю, почему вы так сдружились.

— Пошел ты! — разозлился кошак. — Можешь понимать своим песьим умишком что угодно. Посмотрим, как ты завоешь, когда цветочек достанется мне! Вернее, послушаем.

— Попробуй только! — рыкнул Дрозд, с трудом сдерживаясь, чтобы не схватить рыжего за горло.

— Ну-ка прекратите!

Винка разозлилась. Это ж надо, они собираются сцепиться из-за нее, будто звери! Сами, наверное, не замечают, что зубы и челюсти стали меняться. А Вьюн даже запутался выпущенными когтями в собственных пожитках.

— Значит, вот как вы ко мне относитесь? Соревнуетесь, кто первый?..

— Я — нет, — буркнул пес. — И этому не позволю.

— Он мне не позволит! — фыркнул рыжий. — Будто я только о том и мечтаю! Ромашечка, не обижайся, — повернулся к девушке, высвободив, наконец, руку из мешка и держа в ней гребень. — Ты мне нравишься, очень даже, но я не помешан на порче девственниц. Тем более когда одна из них может принести немалую выгоду, — ухмыльнувшись, протянул Винке гребень. — Ежели однорогие еще не разбежались.

— Будете ссориться из-за меня, я с вами дальше не пойду, — девушка взяла у кошака расческу и поднялась на ноги.

— Не будем, — заверил ее Вьюн. — Иди, не тяни. Надеюсь, застанешь меня в живых, когда вернешься, — с ехидством покосился на угрюмого Дрозда.

Винка быстро спустилась по тропе к ручью. Единорогов отсюда видно не было, и девушка пошла вверх по течению, огибая каменистую осыпь. Страха она не испытывала: таинственные создания слишком напоминали лошадей, но были изящнее и чуть меньше ростом. Через несколько шагов перед ней открылась виденная сверху лощинка.