Далия Трускиновская - Люс-а-гард

И тут Люс заговорила.

— Эй, лорд Блокхед! Сэр Эдгар! — крикнула она. — Я хочу говорить с тобой. Именно для этого я здесь! Я сообщу тебе то, чего ты не знаешь! Я хочу говорить с тобой наедине!

— Вот сейчас тебя ко мне и приведут, — отвечал лорд, повторяя жест.

Но свита не торопилась. Люс в боевой стойке медленно оглядывала бойцов — и ни один не мог выдержать ее насмешливого взгляда.

— Я тебе еще раз говорю, лорд Блокхед! Выслушай меня! — закричала она. — И если то, что ты узнаешь, не заставит тебя изменить свое мнение о сегодняшних событиях, можешь запереть меня в эту самую башню! На хлеб и воду!

И Люс с шиком отбросила от себя длинный кинжал.

Это был всего лишь жест — она могла ровно через секунду разжиться точно таким же у неуклюжего стражника, и лорд мог бы это сообразить. Но великолепный поступок молодца из Шервудского леса, очевидно, произвел на него впечатление.

— Отведите мальчишку ко мне в опочивальню, — приказал лорд и скрылся с галереи.

Люс хмыкнула — место для беседы было какое-то странноватое. Четверо странников окружили ее. Но когда один из них сдуру решил заломить ей руку за спину, Люс как-то даже лениво подалась в сторонку, а ретивый стражник совершил небольшой полет и затормозил лбом о стенку.

— Я, кажется, задел тебя, приятель? — сочувственно обратилась Люс к пострадавшему. — Какая жалость! Ну, ребята, ведите меня! Где там у вас опочивальня лорда Блокхеда? Давненько мне хотелось там побывать!

Двое стражников помоложе переглянулись. И Люс поняла, что не напрасно она хмыкнула — генетически подозрительный лорд, очевидно, предпочитал не приносящие потомства утехи…

Видимо, стражники попытались заглянуть на полчаса в будущее. То, что они там увидели, заставило их выстроиться вокруг Люс на порядочном расстоянии. И с таким вынужденным почетом они ввели ее в трапезную, оттуда — по галерее к лестнице, и еще по каким-то узким коридорам, которые запечатлелись в тренированной памяти Люс так, как если бы она их фотографировала.

Петляя между сыроватых, не просохших с зимы каменных стен, люс вспомнила, что забыла спросить Свирель, где ее утром обнаружили, но это уже, кажется, не имело значения.

Тем временем лорд опять появился на открытой галерее и жестом позвал к себе наверх одного из своих охотников.

Тот, поленившись добежать до лестницы, просто высоко подпрыгнул и повис, а потом подтянулся и уперся локтем в дощатый пол галереи. Светлейший лорд опустился на корточки и отдал ему короткое приказание. Охотник заржал и шлепнулся обратно во двор, а лорд Блокхед поспешил в опочивальню.

Шагая по выщербленным плитам замковых коридоров, Люс в уме составляла план кампании.

У нее не было той информации, в обмен на которую лорд Блокхед согласился бы отпустить Свирель. Люс не могла доказать, что Свирель не травила леди Лауру. И даже ее пресловутая невинность тут бы не сработала — какой чудак поверит, что девица, побывавшая в ватаге Шервудского леса, сохранила невинность?

Но Люс верила в свою фортуну.

Ей в жизни, увы, не раз приходилось блефовать. Это оправдывалось и с птицами более высокого полета, чем лорд Блокхед. Ну да, у Люс нет информации, способной сразить лорда наповал. Но, может быть, у нее найдется в запасе кое-что другое, хотя и не имеющее отношения ни к покойной леди, ни к ватаге Шервудского леса?

Когда Люс наконец привели в опочивальню, которая служила лорду и кабинетом, и молельней, и вообще чем угодно, он как раз кончал диктовать письмо. Юный монашек старательно выводил огромным пером последние слова — что-то про почтение и милость Божью. С особым тщанием хорошенький монашек вывел имя подписавшего послание владетеля, повелителя, господина и так далее. Затем он аккуратно посыпал лист песком, чтобы высушить чернила.

Лорд потрепал монашка по голове, поморщившись, когда пальцы коснулись щетинистой тонзуры, и глазами указал ему на дверь. Монашек прихватил письмо и, стряхивая с листа песок, вымелся прочь. Лорд молча, как если бы Люс не было в опочивальне, подошел к окну. Люс так же спокойно, как будто лорда не было в опочивальне, подошла к другому окну — и увидела, что монашек, наклонившись с галереи, передает письмо какому-то верзиле, что верзила кивает, что к верзиле подводят оседланных лошадей, и вообще во дворе готовятся к какому-то выезду.

Рассудив, что в жизни лорда Блокхеда достаточно хлопот и кроме Серебряной Свирели, Люс мирно ждала, пока лорд обратит на нее внимание. А потом еще немного помолчала — потому что этот гигант, повернувшись к ней, принялся ждать, чтобы она рухнула на колени, принялась его умолять или вытворила еще что-нибудь не менее нелепое.

— Ну, разбойник, — сказал наконец лорд, вальяжно усаживаясь в дубовое кресло, — я тебя слушаю. Что такого ты хотел сообщить мне наедине? Ты видишь, я настолько презираю тебя, что даже выполняю твою наглую просьбу.

— Добрый сэр, — Люс вовремя вспомнила, как Томас-Робин называл знатного пленника, — во-первых, девушка, которую ты заточил в башне, вовсе не виновата в смерти твоей леди. И я даже не прошу, чтобы ты отпустил ее, потому что ты узнаешь правду и сделаешь это без всякой просьбы…

— Не виновата?!? — лорд даже вскочил от внезапной ярости. — Она не виновата! Как же ты это докажешь, мальчишка?

— Мало ли женщин хотят стать леди Блокхед, добрый сэр? — задала риторический вопрос Люс. — Мало ли женщин мечтает о любви лорда Блокхеда?

— Ну и пусть мечтают на здоровье! Однако пока не появилась эта мерзавка, никто и пальцем не прикоснулся к моей жене. А разбойники из Шервудского леса спят и видят, как бы отправить на тот свет меня и всю мою семью! Я удивлюсь, если окажется, что мой брат еще жив!

— Тебя — с величайшим удовольствием, добрый сэр, — возразила Люс. — Но женщин и детей наши молодцы не обижают. Сэр Эдуард у нас в полной безопасности… и даже сочиняет ночью у костра латинские стихи… Но ты, кажется, хотел доказательств, добрый лорд?

— Каких доказательств?

— Доказательств невинности. Погоди немного, сейчас я тебе все докажу.

Люс стянула через голову фестончатую пелеринку с капюшоном, а затем и замшевый сюрко, оставшись в белой рубахе, от пояса вверх зашнурованной и стянутой у ворота тесьмой.

Ничтоже сумяшеся, Люс распустила тесьму и принялась искать у себя за пазухой, где не было ничего, кроме прославленного бюста. Лорд, опустившись в кресло, наблюдал за ней с большим интересом.

— Куда же оно подевалось? — воскликнула Люс. — Не может быть! Соскользнуло, что ли?

Она запустила руку в узкие штаны, пошарила у себя на животе и охлопала свои ягодицы. Зульфия назвала бы это представление грубой работой, но иным лорда Блокхеда, возможно, было бы не пронять.