Илья Сомов - На равнинах иерехонских

— Передавайте господину мое почтение, — сказал так и не переступивший порог Аксель.

Слуга снова поклонился и закрыл двери.

— Прошу, следуйте за мной, — сказал он Томэ.

Томэ последовал. Слуга привел его к скромной двери, которую распахнул с нескрываемым благоговением.

Ставр сидел у окна, в массивном глубоком кресле. Повелитель Алоика скользнул по гостю безразличным взглядом и взял со столика изящную чашку с желтым чаем. Томэ переступил порог, дверь за спиной бесшумно закрылась. Ставр поднес чашку к губам и вдохнул аромат, он по-прежнему словно не замечал, что кто-то вошел. Томэ показалось, что в комнате очень жарко, на его коже выступил пот. Он потянулся к воротнику кафтана, но тут же отдернул руку.

— Эугениус, вы хотели меня видеть.

Ставр слегка повернул голову к гостю, посмотрел куда-то через плечо Томэ и снова вернулся к своему чаю. В комнате было так тихо, что десятник слышал, как позвякивает фарфор, когда перстни правителя Алоика касаются тонких стенок чашки.

Томэ постарался перевести дыхание. Он понял, что Ставр специально давит ему на нервы. От этой мысли Томэ ощутил легкий прилив гордости. Правитель Алоика признал его достойным внимания противником. Ставр никогда бы не опустился до игр с тем, кого не воспринимает всерьез. Правда, еще это значит, что опасность ситуации возросла в несколько раз.

Томэ неторопливо направился к своему господину. Внешне он шагал спокойно и даже небрежно, но самому ему казалось, будто он идет по мокрому льду.

Когда он приблизился, Ставр небрежно указал ему на табурет напротив кресла. Томэ сел и приготовился ждать. Он решил, что следующим молчание должен нарушить правитель Алоика. Ставр неторопливо попивал чай и смотрел в окно. Томэ заметил, что господин одет, словно для официального приема. Строгий черный кафтан горделиво блестел золотым шитьем. Кружевной шейный платок скрепляла брошь, с огромным темно-синим камнем.

Ставр откинулся на спинку кресла и наклонил чашу, точно хотел увидеть в жидкости свое отражение. Изящный сосуд почти без остатка скрылся в крупной ладони правителя Алоика и Томэ, в который раз подумал, что такие мощные пальцы, больше подошли бы лесорубу, чем аристократу. Любопытно, что Ставр, вместо того, чтоб стараться сгладить впечатление, наоборот любит украшать руки перстнями, словно нарочно выставляя напоказ.

— Что ухмыляешься?

Томэ вздрогнул и выругался про себя. Он так преуспел в стремлении расслабиться, что на миг забыл, где и зачем находится.

— Гадал, зачем вы навесили на пальцы столько камней. Сейчас ведь это не модно.

Ставр оторвался от созерцания чая и посмотрел на десятника. Томэ успел заметить как в глазах господина удивление и ощутил прилив сил. Это чувство походило на то, которое он испытал когда впервые сумел на тренировке вмазать по физиономии своему мастеру. Пусть сам по себе удар пустяковый, но ведь он положил начало.

— Меня мало заботит мода, — медленно проговорил Ставр, — в отличие от некоторых, мне некогда забавить голову такой ерундой.

— И, несомненно, вы поступаете весьма мудро, эугениус.

— Твое одобрение очень много для меня значит, — сухо сказал правитель Алоика, и оставил чашку. — Благодарю за комплимент. Необычно, что решил его сделать. Хотя, именно в последнее время, я замечаю, что стал вести себя довольно странно.

— Вероятно это от того, что случилось много такого, чего я не ожидал. Как раз об этом мне хотелось с вами поговорить.

— Должно быть, произошло действительно нечто невероятное, раз ты сам решил со мной пообщаться.

— Ну, не до такой степени. А можно мне чаю?

Ставр слегка нахмурился и бросил на вассала неприязненный взгляд. Томэ с трудом скрыл ухмылку. Ему следовало бы испугаться, но вопреки всякой логике он был доволен. Раньше Ставр смотрел не столько на него, сколько на пространство, которое занимало его тело. А теперь правитель Алоика определенно видел своего собеседника.

Ставр поднял ладонь с подлокотника и пошевелил пальцами. Дверь снова распахнулась, в комнату вошел громадный мужчина. Это был один из тех горцев, которых Ставр выписал для отряда своих телохранителей. По мнению Томэ лучше было бы подыскать охрану из отставных военных, но у правителя Алоика были свои соображения на сей счет.

Телохранитель был очень смуглым и темноволосым. Его бороду и усы покрыл слой лака, а толстая коса спускалась до пояса. Здоровяк был одет в широкие штаны и охотничью куртку. Серебряный поднос с чашкой и чайником смотрелся в его лапах даже более нелепо, чем перстни на пальцах Ставра.

Горец остановился рядом с креслом и опустил поднос на столик.

— Обслужишь себя сам, — сказал Ставр. — Муджи в этом не очень хорош.

— Ничего, мне не привыкать.

— Я знаю, ты умеешь о себе позаботиться. Ружья, клинки… иногда мне кажется, что ты воспринимаешь идею общности между вассалом и господином слишком буквально.

Ставр снова махнул рукой, горец коротко кивнул и вышел из комнаты. Коса покачивалась в такт шагам. Томэ улыбнулся и налил себе чаю.

— Почему вы так любите говорить о таких мелочах? Вам, эугениус, нужно думать о высоком, — Томэ отхлебнул напиток и поморщился, — Нет, бесполезно, никогда я не пойму, почему за эту горькую бурду платят такие деньги. Все-таки вино в сто раз лучше.

Ставр выпрямился в кресле и чуть подался к Томэ, в глазах аристократа горел опасный огонек.

— Ты явился сюда, чтобы критиковать мои вкусы?

— Нет, конечно, — Томэ отставил чашку. — Просто к слову пришлось. Так, на чем же я остановился…

— Ты хотел сообщить мне нечто важное, — ласково подсказал Ставр.

— Ах да, точно! Недавно один мерзавец, предложил мне изменить делу Алоика, — Томэ снова взял в руки чашку. — А может ваш волосатый друг метнется за сахаром, или хотя бы за медом? Мне кажется, тогда эта, кхм, жидкость станет почти приятной.

— Обойдешься, — отрезал Ставр. — Подслащать чай с Восковой горы это надругательство над здравым смыслом. Хотя, тебе опять же не привыкать. Насколько я понимаю, предложение тебе сделали, пока я был в отъезде. Почему ты тянул все это время? Размышлял, что тебе выгодней, предать меня или сохранить верность?

— Почему вы всегда подозреваете, что я забочусь только о себе, эугениус? Это обидно. Я ведь напротив, думал об общем благе.

— Объяснись.

— Мне стало известно, что весна пришла не только в Столицу, но и в окрестности нашего мира. Скоро откроются пути, которые веками были закрыты. Говорят, по этому случаю к нам в гости собирается сам магистр армий. И, разумеется, как положено такому важному господину он приведет с собой очень большую свиту.

Томэ покачивал в ладони чашку и искоса наблюдал за Ставром. Лицо аристократа было совершенно бесстрастно, но Томэ не сомневался, что когда он заговорил о вторжении империи, в глаза Ставра что-то дрогнуло, будто со свода замерзшей пещеры на пол упал кусок льда.