Илья Сомов - На равнинах иерехонских

Мысль оказалось предательской. Вражеский отряд перестал пятиться. Томэ понял, что кто-то останавливает бегущих и возвращает их в бой. Из задних рядов снова полетели стрелы. В одного из схолариев их попало сразу пять, так что его грудь стала похожа на подушечку для огромных булавок. Но воина Асгрейда это не смутило. Томэ видел, как тот одним движением обломал торчащие древки, а другим расплющил череп ближайшего врага. Пыльцы десятника стиснули осколки камня. Что-то шло не так. Если защитники пирамиды хоть что-то понимают, сейчас для них лучше всего отступить. Либо их командиры спятили от страха, либо у них что-то спрятано в рукаве.

Один из схолариев вдруг взлетел и с размаху шмякнулся о стену, будто его пнул великан. Из вражеских рядов выскочил человек в долгополых желтых одеждах. В руках он держал длинный шест, на обоих его концах полыхал странный призрачный огонь. Человек в желтом, увернулся от кулака другого схолария, и слегка ударил его по шее горящим шестом. Боец Асгрейда упал на колени. Тот час ему в грудь вонзилось два копья. Коридор загудел от протяжного рыка. Навстречу схолариям вышло еще три воина в желтом, каждый держал в руках загадочный шест.

Раненые схоларии снова оказались на ногах. Вместе с остальными они попытались взять желтых в кольцо. Другие защитники пирамиды им не мешали. Отряд воинов клана словно лишился управляющей воли и легко откатился на десяток шагов. Бойцы в желтом орудовали своими шестами с невероятной скоростью. Томэ впервые увидел, что воины Асгрейда испытывают что-то похожее на страх. Схоларии явно избегали ударов горящим оружием. Но все равно их было больше, и они не собирались отступать.

Желтый боец, который первым ввязался в бой, задрал голову к потолку и провыл что-то голосом, от которого у Томэ заболели уши. Словно в ответ на его вопль пирамида загудела, сверху посыпалась пыль. Схоларии застыли в нелепых позах, будто в детской игре им сказали "замри".

Желтый вскинул свой шест, и бросился к выходу из коридора. За его спиной зашевелись приходящие в себя схоларии. Шесты оставшейся троицы завертелись так, что превратились в горящие колеса.

От бегущего желтого исходила такая волна угрозы, что Томэ рефлекторно вскочил и прижался спиной к стене. Боец, легко перемахнул баррикаду, и ринулся дальше, не удостоив десятнника взглядом.

"Он рвется к Асгрейду"! — понял Томэ.

Он не питал ни малейшей симпатии к кентарху Схолы, но сейчас только этот ублюдок мог вытащить его отсюда. А значит…

— Эй, уважаемый, куда торопишься?! А как же поговорить?!

Желтый остановился, и повернул к Томэ узкое лицо, с черными, злыми глазами. На десятника снова обрушилась лавина страха. Он сосредоточился, поток чужой воли был слишком силен. Томэ смог только отклонить его в сторону, так чтобы он скользил по внешнему краю сознания. Сердце страшно стучало, Томэ терзало чувство, будто у него за спиной, стоит что-то страшное, готовое его поглотить. Жутко хотелось оглянуться. Он уже испытывал такое раньше. В детстве. Когда малышом заблудился в ночных коридорах отцовского дворца.

Томэ сумел презрительно усмехнулся.

— Это все что ты можешь? Не впечатляет, приятель. Совсем не впечатляет.

Чужая воля снова обрушилась на его сознание. Томэ защищался, отклоняя удары. Он не знал, сколько времени занял поединок. Ему казалось, что бой тянется мучительно долго, но языки колдовского пламени на шесте замерли, точно их заморозили. Он пытался сохранять спокойствие, но это походило на попытки подняться склону, покрытому скользкой глиной. Этой глиной стали его мысли. Стоило опереться на одну из них, как он тут же терял равновесие. А он чувствовал, что падение утащит его бездну.

Томэ постарался сосредоточиться на окружающем мире. Теперь он видел, что одежды его противника сплошь покрыты непонятными бурыми письменами. Сознание, словно откуда-то издалека, шепнуло, что перед ним шаман. Один из тех, кто приносил жертвы, и над кем насмехался Асгрейд. Томэ не стал прислушиваться к этой мысли, он продолжал смотреть.

С запястий врага свисали сложные амулеты, а на груди, между складками желтой ткани белел череп арниса. Почему-то этот череп приковал его внимание. Его словно заворожила благородная белизна кости… Он почти пропустил удар шамана.

Пламя на шесте вспыхнуло, и горящее оружие рванулось к его горлу. Томэ рефлекторно блокировал удар рукоятью плети, шагнул вперед и всадил основание ладони в лицо шамана. Враг выронил посох и рухнул на камни. Мертв — понял Томэ. Пламя на концах шестах сразу погасло, будто его питала воля хозяина. Десятник встряхнулся. Бой был коротким, но он чувствовал себя так, будто взбежал по высокой лестнице. Он спасся только потому, что шаман недооценил реакции тренированного тела. Томэ скрипнул зубами. Он стал слишком самоуверен. Слишком рано решил, что уже хорошо разбирается в таких делах.

Томэ развернулся. Отряд защитников башни откатился в глубь прохода, так что он видел, только их силуэты. Перед баррикадой лежало три бесформенные кучи, местами сквозь густую кровь проступала желтая ткань. Схоларии топтали их, так что по всему коридору разносилось влажное чавканье.

— По-моему с них уже хватит, — хрипло сказал Томэ. — Думаю, они поняли, что были неправы.

Схоларии остановились и посмотрели на Томэ. Почти все они были покрыты кровью. У некоторых на лицах синели странные пятна, похожие на огромные синяки. Самый крупный схоларий раздвинул губы, словно пытаясь изобразить улыбку. Похожие на клыки зубы блеснули в жутком оскале.

— А хотя, продолжайте, что начали. Извините что отвлек.

С дальней стороны коридора донесся гул. Томэ привстал на цыпочки. Бойцы клана снова пошли в атаку. Похоже, к ним прибыло подкрепление. В первых рядах Томэ разглядел с десяток фигур в желтом.

— Так, это уже чересчур, — пробормотал Томэ. — Чем бы там не занимался Асгрейд, лучше бы ему закончить это как можно скорей.

Схоларии оставили растерзанные тела и перебрались через баррикаду к Томэ. Коридор гудел от топота, воины клана приближались, как приливная волна. Они зазывали и потрясали оружием. От былого страха не осталось и следа. Томэ отступил за спины схолариев. Лучше если они окажутся между ним и ордой разъяренных психов. Не пора ли вообще делать отсюда ноги?

Томэ повернулся к арке и замер, под каменным сводом росло нечто похоже на стог света. Каждая "соломинка" в нем была застывшим изогнутым лучом. Сверкающий стог заполнил собой арку, под ногами задрожал камень, раздался протяжный тоскливый звук. Больше всего он походил на стон. Стон камня. Словно вся громада пирамиды испытывала невыносимую боль.

Светящийся стог, словно взорвался изнутри, слепящие соломинки помчались вглубь коридора. Томэ пригнулся хоть и понимал, что это бесполезно. К его удивлению, застывшие кусочки света пролетели над ним, не причинив никакого вреда. Они исчезли за баррикадой, и боевые кличи воинов клана сменились жуткими воплями. Томэ вскочил и выглянул из-за плеча схолария.