Лоис Буджолд - Священная охота

— Я сегодня неожиданно повстречал старого знакомого. Мы с ним долго беседовали. — Венсел вопросительно взглянул на Ингри. — Камрила. Помнишь его?

Ноздри Венсела раздулись, он со свистом втянул воздух.

— Ах…

— Кстати, он оказался именно тем человеком, которого ты искал. Помнишь, ты настаивал, что Болесо наверняка привлек к своим делишкам незаконного волшебника?

Камрил как раз им и оказался. Мне не удалось обнаружить его в замке, потому что он узнал меня и спрятался.

Глаза Венсела заинтересованно заблестели.

— Не такое уж это совпадение. Незаконных волшебников не так много, а храм прилагает все усилия к тому, чтобы их стало еще меньше. О Камриле Болесо мог по крайней мере слышать, а потом втайне разыскать. — Венсел помолчал. — Должно быть, у вас был любопытный разговор. Камрил выжил?

— Временно.

— Где он сейчас?

— Не могу сказать.

«В точном смысле слова…»

— Знаешь, я вот-вот устану шутить с тобой. У меня сегодня был долгий и трудный день.

— Что ж, хорошо. Перейдем к делу: у меня есть вопрос, Венсел. Почему ты старался заставить меня убить Йяду? — Не то чтобы это был выстрел совсем наугад, но все же Ингри затаил дыхание, ожидая результата.

Венсел замер, как готовая к броску змея; лишь глаза его слегка блеснули.

— Откуда у тебя такие сведения? Не от Камрила ли? Это не тот обвинитель, которому следовало бы верить.

— Нет. — Ингри повторил собственные слова Венсела: — Из присутствующих лишь двое могли совершить необходимые действия, и я точно знал, что я тут ни при чем. Значит… — Помолчав, он добавил: — Мне нужно узнать, каким образом ты наложил заклятие. Подозреваю, что с помощью некромантии.

Венсел долго молчал, словно взвешивая многие возможности.

— В определенном смысле, — со вздохом, словно придя к нелегкому решению, ответил он. — Не стану называть это ошибкой, потому что если бы мой замысел удался, он неизмеримо облегчил бы мне жизнь. Назову это неудачным ходом — из-за непредвиденных последствий. Хочу только подчеркнуть: я не играю против тебя.

— Против кого же ты тогда играешь? — Ингри оттолкнулся от стены и начал кружить по комнате. — Сначала я думал, что все дело в политике.

— Не напрямую.

Ингри решительно отказался обращать внимание на холодный комок в животе, на гул в ушах, на собственную растерянность.

— Что на самом деле здесь происходит, Венсел?

— А как ты думаешь?

— Думаю, ты готов на все, чтобы защитить свои секреты.

Венсел склонил голову к плечу.

— Когда-то так и было. Хотя, — тихо добавил он, — теперь это уже недолго будет играть роль.

Ингри чувствовал себя сжавшейся пружиной. Его рука поглаживала рукоять кинжала. Этот жест не остался незамеченным Венселом.

— Что, если я освобожу твою душу? — так же тихо проговорил Ингри. — Каковы бы ни были твои силы, сомневаюсь, что они сохранятся, если я отрежу тебе голову и швырну ее в Сторк.

По крайней мере Венсел соблаговолил принять угрозу всерьез: он стоял совершенно неподвижно.

— Ты даже и представить себе не можешь, как будешь жалеть о подобном поступке. Если ты стремишься избавиться от меня, то это был бы совершенно неподходящий способ, мой наследник.

Ингри растерянно моргнул.

— Я не наследник главы клана Хорсривер.

— Что касается титула и владений — нет. По законам же Древнего Вилда племянник — следующий ближайший родственник после сына. И поскольку, похоже, мое бессильное тело не способно дать Фаре сына, ты — наследник моей крови, если будешь в живых, когда я в следующий раз умру. Это не мой выбор, и он меня не радует, пойми. Так действует магия.

Разговор повернул слишком неожиданно и в совершенно непредвиденном направлении: Венсел ответил на удар Ингри мощной контратакой; несомненно, именно поэтому Ингри чувствовал себя так, словно висит вниз головой над пропастью, ничего перед собой не видя. Рука его соскользнула с рукояти кинжала.

— В следующий раз умрешь?

— Помнишь, я рассказывал тебе, как создавались духи животных для шаманов, благодаря накоплению одной жизни задругой, одной смерти задругой? Что-то подобное было проделано и с человеческими душами. Один раз.

— О боги, Венсел, это что, еще одна из твоих страшилок?

— Эта страшилка не даст тебе уснуть ночью, обещаю. — Венсел сделал глубокий вдох. — На протяжении шестнадцати поколений моя душа передавалась от отца к сыну, кроме тех случаев, когда она переходила от брата к брату. Это ужасное наследство, Ингри. Смерть плоти не освободит меня из мира материи, она только отправит меня в тело следующего мужчины моей крови. В настоящий момент это твое тело. Моя кровь передалась тебе и со стороны матери, и со стороны отца, хоть непутевый клан Волфклифов и подарил тебе твою знаменитую угрюмость. — Венсел поморщился.

Ингри с ужасом представил себе: не великое священное животное, а такой же человек… И если духи, нагроможденные в теле одного животного, сливались и превращались в нечто сверхъестественное, каким же странным должно стать объединение человеческих душ?

— Ты часто лгал мне, Венсел. Почему я должен верить этой твоей истории?

Расхаживая по комнате, Ингри все ближе подходил к столу, словно притягиваемый привязью. Венсел откинул голову, чтобы взглянуть на угрожающе склонившегося к нему Ингри, и его глаза сверкнули смесью чувств, показавшихся Ингри слишком странными, чтобы в них разобраться: гнев и презрение, страдание и жестокость, любопытство и враждебность.

— Хочешь, я тебе покажу? Это, пожалуй, будет подходящим наказанием твоей самонадеянности.

— Ах, Венсел, — выдохнул Ингри, — хоть раз скажи мне правду!

— Ну, раз ты просишь так настойчиво… — Венсел развернулся так, что их лица оказались на расстоянии всего нескольких дюймов друг от друга, и положил ладони на виски Ингри. — Я — последний священный король Вилда… или Древнего Вилда, чтобы отличить его от современной карикатуры.

Письменный стол не позволил Ингри отстраниться.

— Но ты говорил, что последний настоящий священный король погиб при Кровавом Поле.

— Ничего подобного… или погиб дважды — как смотреть на вещи. — Пальцы графа ласкали виски Ингри, выводя круги на потной коже. Он тихо продолжал: — Я был юношей, наследником великого рода, охотившимся на прибрежных лугах Лура еще до того, как Аудар родился и начал пачкать пеленки. Дартаканцы постоянно давили на наше племя, захватывали наши земли, вырубали наши леса, посылали миссионеров, которые оскверняли наши святыни, а потом солдат, которые отбивали тела миссионеров. Мой народ сражался и погибал, я видел смерть моего отца, смерть священного короля.

По мере того как Венсел говорил, перед внутренним взором Ингри представали картины, слишком яркие, чтобы быть плодом его воображения.