Евгения Биткова - Гренадёры

— А что она делает?

— Это у нее такой особый подход к животным, — ответил находчивый парень.

Постепенно мне надоело крутиться на одном месте, да и волчье ухо на вкус оказалось не самым вкусным. Я решила отцепиться от бедного животного. Не поверив своему счастью, волк без оглядки понесся в глубь леса, остальные, быстро смекнув, последовали его примеру.

— Ну, теперь, я думаю, они больше не захотят нападать на людей, — гордо заявила я, сплевывая клок шерсти.

— Бедный волк, — покачал головой Ким.

— А что такое? — встревожилась я. — Я старалась ему не навредить.

— Да, старалась. Только вряд ли передача бешенства и нанесение психологической травмы можно отнести к гуманному обращению с животными, — с серьезным видом заявил парень. Оскорбленно хмыкнув, я повернулась к другу спиной.

— Нужно подумать, что теперь делать с этим ребенком, — вернулся к насущной теме друг. — Ты почему здесь одна?

Девочка захлопала глазами, в которых грозовыми тучками стали собираться слезы.

— Я заблудилась.

— Это мы поняли, а конкретнее?

— Я… я не знаю, где мой папа-а-а! — выдавила она, разразившись слезами.

— Понятно, — уныло заключил Ким. — Пока мы мало что сможем от нее узнать. Проще отвести ее на базу и там уже пусть местные разбираются сами.

— Хороший план, но есть маленькая загвоздка. Мы сами понятия не имеем, где наш лагерь, и, ко всему прочему, уже стемнело!

— Сегодня до лагеря мы не дойдем, ориентироваться в темноте на незнакомой местности — чистый идиотизм. Придется ночевать в лесу. Но не здесь, пройдем немного и поищем более подходящее место, — предложил напарник, передавая мне ребенка и надевая лыжи.

Ночевка зимой в лесу не вызывала у меня бешеной радости, но нет другого выхода. По лыжам.

Дороги как час не было видно. Мы шли на ощупь, не очень полагаясь на зрение. Ким ступал впереди, а я с ребенком, сидевшим у меня на спине, следом. Дул сильный ветер, и я искренне радовалась нашим трехслойным комбинезонам и коротким, но теплым лыжным курткам. Правда, сейчас жутко хотелось их удлинить, скажем, до пят. Мы шли, а подходящего места все не попадалось. Я стала переживать за Кима. За время нашего шествия он начал кашлять. Из носа у него потекло, и друг попросил платок. Платка не оказалось. Сообразительный парень предложил мне его наколдовать. Вовремя он вспомнил, что я как бы маг! Во всяком случае, когда-то в незапамятные (ну, для моей памяти) времена я пыталась освоить данное искусство. Скажу сразу — напрасно. Маг из меня вышел весть знает… куда и, похоже, возвращаться не собирался. Но я честно попыталась.

Создаем материальный предмет — создаем материальный предмет. Чувствуем его в руке — чувствуем. Видим — видим… Мы с Кимом уставились на кружевные трусы на моей ладони. Черные. Танго. Я смущенно предложила их другу, он вежливо отказался. Я расстроенно положила трусы в карман (не выкидывать же).

Пройдя пару шагов, я увидела, как напарник подозрительно зашатался. Прекратив шатание, Ким упал лицом вниз. Я еле успела поймать его за капюшон. У парня был жар. Я простонала, опустила девочку на землю и принялась снимать свои и Кимовы лыжи.

Ночь. Непроглядная тьма и лес окружали меня со всех сторон. Я шла в неизвестном направлении, с бессознательным телом напарника на спине, ребенком под правой мышкой и двумя парами лыж под левой. Шла, скрипя зубами и мысленно проклиная чахоточного парня, начальство, учения, погоду и того умника, который изобрел лыжи. После всех проклятий в голове крутилось лишь одно: ну за что мне все это?!

До слуха донеслось легкое шуршание, я повернула голову и увидела, как из-под двух пар пледов вылез взлохмаченный Ким. Я облегченно вздохнула.

— Очухался? — радостно спросила я, трогая рукой лоб друга. — Жар спал, хорошо!

К лицу парня снова стала возвращаться его естественная бледность.

— Что случилось? — немного хрипловатым голосом спросил он.

— Ты отключился. Мне пришлось тащить на себе тебя, ребенка и лыжи. Знаешь, когда мы вернемся в ЗОГ, я потребую себе нового напарника, поздоровее некоторых!

— Рациональная мысль, — мирно согласился Ким. — А чего ты лыжи не бросила?

— Ага, бросишь их! Потом Вальтеру пиши объяснительную, куда дели казенные лыжи, и выплачивай стоимость с неустойкой! Нет уж! Мне дешевле и гораздо спокойнее для нервов было бы бросить вас двоих.

Ким усмехнулся.

— А где ребенок?

— Да вон! За тобой лежит.

Девочка спала, мирно посапывая, прижавшись к спине парня.

— Где мы сейчас? — спросил друг, осматриваясь. — Похоже на шалаш, сооруженный из еловых веток.

Шалаш был небольшой, но в нем умещались трое. Посредине горел маленький костер.

— Так и есть. Мне надоело тащить вас, и я решила организовать место для ночевки или похорон. Подумала, определюсь по ходу. Вышла ночевка. В принципе неплохо, только есть хочется! К сожалению, в темноте я не смогла никого поймать. Придется ложиться спать на голодный желудок. А ты спи давай, нужно набираться сил. Температура спала, будем надеяться, завтра ты сможешь идти сам. И я отказываюсь тебя на себе тащить, если что.

Парень осмотрел меня.

— А тебе не холодно без пледа?

— Нет. Я вон твоей курткой ноги укрыла!

— Моей? — возмутился напарник.

— Ну зачем тебе куртка? И так вон со спины живое тепло греет! — сказала я, указывая на ребенка.

Ким смолчал.

— О, знаешь, что я узнала от девочки? Оказывается, они с отцом ехали по лесу в собачьей упряжке, но волки испугали собак, и они дали деру. А девочка вывалилась.

— Ясно, есть шанс, что отца уже незачем иска-а-а-ть, — прозевал Ким, перевернувшись на бок.

— Почему?

— Волки в это время года голодные.

Утром, первым делом выйдя на улицу, Ким принялся внимательно осматривать конструкцию шалаша. Его она явно воодушевила.

— Что это? — спросил он, указывая на мое сооружение.

Шалаш был смастерен из наломанных сосновых веток, скрепленных вверху знакомыми кружевными трусами.

— Понимаешь, ночью мне было тяжело и лениво нормально соображать, что да как делать, и веревки с собой не оказалось. Я решила сымпровизировать. А трусы хорошие наколдовала, крепкие.

Ким еще раз обошел шалаш.

— Знаешь, я всегда удивлялся твоему неординарному подходу к самым обыкновенным вещам, — честно признался он.

Я зарделась, сочтя это за комплимент.

— Ладно, как мы пойдем? Твоя пошатывающая походка не внушает мне доверия, — откровенно призналась я, с опаской смотря на друга.

— Сам не внушаюсь, но идти надо. Буду опираться на лыжные палки.

Приняв решение, мы отправились в путь. Честно сказать, после вчерашнего усиленного дня лыжной ходьбы меня начинало нехорошо трясти при виде лыж. Как оказалось, Ким тоже был подвержен этому странному заболеванию. Он посмотрел на них таким полным отвращения взглядом, что лыжи были просто обязаны пристыженно извиниться и удалиться с глаз долой и из сердца вон. Но, похоже, они не понимали прозрачных намеков, и нам пришлось обуться.