Лей Бардуго - Тень и Кость (ЛП)

По вечерам они сидели в купольном зале, попивая чай или квас, и планировали экскурсии на выходных в Балакирев или другие деревни поблизости Ос Альты. Но поскольку Дарклинг все еще нервничал из-за покушения на меня, мне приходилось оставаться во дворце. Я не особо огорчалась. Чем больше времени я проводила со Взывателями, тем увеличивалась возможность, что мой секрет раскроют.

Дарклинга я видела редко, и то издалека, погруженным в разговор с Иваном или с военным советником короля. Я узнала от остальных Гриш, что он — редкий гость в Малом дворце, и проводил большую часть времени в путешествиях между Каньоном и северной границей, или на юге, где шуханские диверсионные группы атаковали поселения перед зимой. Сотни Гриш были размещены по всей Равке, и он был в ответе за всех них.

Парень не обменивался со мной фразочками и редко смотрел в мою сторону. Уверена, это из-за того, что я не показывала улучшений — Взыватель Солнца в моём лице оказался полным провалом.

Когда я не страдала от рук Багры или Боткина, то сидела в библиотеке, проглядывая книги по теории Гриш. Мне казалось, что я понимала основы их деяний. « Наших деяний », — поправляла себя я. Все в мире можно было разделить на одинаковые маленькие кусочки. То, что казалось волшебством, на самом деле было Гришиными манипуляциями над материей на самых низших уровнях. Мария не делала огонь из ничего. Она призывала горючие элементы в воздухе вокруг нас и нуждалась в кремне, чтобы сотворить искру, которая разожжет пламя. Сталь Гриш была наделена не магией, а талантом Фабрикаторов, которые не нуждались в тепле или грубых инструментах, чтобы манипулировать металлом.

Но если я и понимала, что мы делали, то в способе исполнения сомневалась. Основным принципом Малой науки был метод «подобное притягивает подобное», но в остальном все было сложно. « Одинаковость » делала всё подобным. « Этовость » делала всё разным. Одинаковость была связью Гриши с миром, но этовость давала им родство с чем-то вроде воздуха, крови или, в моем случае, света. Где-то на этом этапе моя голова начинала кружиться. Одно мне бросилось в глаза: слово, которым философы описывали людей без дара Гриши, « отказники » — «покинутые». Синоним к сироте.

***

Как-то вечером я проглядывала отрывок про помощь Гриш в прокладывании торговых путей, когда почувствовала чье-то присутствие рядом. Подняла взгляд и съежилась в стуле. Надо мной нависал аппарат, его бездонные черные глаза горели с подозрительным напряжением.

Я окинула взглядом библиотеку. Не считая нас, вокруг был пусто, и, несмотря на солнце, льющееся через стеклянный купол, по моей коже побежали мурашки.

Он присел на стул, поправляя свою старую мантию, и меня окутал запах влажной могилы. Я пыталась вдыхать через рот.

— Наслаждаешься обучением, Алина Старкова?

— Очень, — соврала я.

— Я рад. Но, надеюсь, ты уделяешь своей душе столько же внимания, сколько и разуму. Я — духовный наставник всех людей за пределами этого дворца. Если ты почувствуешь беспокойство или тебя настигнет какое-нибудь несчастье — можешь, не мешкая, обратиться ко мне.

— Обращусь. Не сомневайтесь.

— Хорошо, хорошо, — он улыбнулся, сверкнув своими желтеющими зубами с почерневшими деснами, как у волка. — Я хочу, чтобы мы были друзьями. Это важно.

— Конечно.

— Ты меня очень порадуешь, если примешь этот скромный подарок, — сказал он, потянувшись к складке своей коричневой мантии, и достал небольшую книгу в красной кожаной обложке.

Как можно предлагать подарок и при этом звучать так пугающе? Я неохотно потянулась и взяла книгу из его длинной руки с выступающими голубыми венами. Название было украшено золотом.

— «История Святых»?

Он кивнул.

— Было время, когда всем юным Гришам вручали эту книгу при поступлении в школу Малого дворца.

— Спасибо, — недоуменно поблагодарила я.

— Крестьяне любят своих святых. Они жаждут чудес. И, тем не менее, недолюбливают Гриш. Как думаешь, почему так?

— Я не задумывалась об этом, — ответила я, открывая книгу. Кто-то написал мое имя с внутренней стороны обложки. Перевернула пару страниц. «Святой Петр. Святой Илья в цепях. Святая Елизавета». Каждая глава начиналась с иллюстрации, искусно выведенной яркими чернилами.

— Может, это потому, что Гриши не страдают так, как страдали Святые или простые люди.

— Не исключено, — рассеянно сказала я.

— Но ты страдала, не так ли, Алина Старкова? И я считаю… да. Ты будешь еще больше страдать.

Я резко подняла голову. Показалось, что аппарат мне угрожал, но его глаза были полны странного сочувствия, которое пугало меня даже больше. Я опустила глаза к книге.

Мои пальцы замерли на иллюстрации смерти Святой Елизаветы, четвертованной в поле из роз. Из ее крови образовался ручей, текущий через лепестки. Я резко закрыла книгу и поднялась на ноги.

— Мне пора идти.

Аппарат тоже встал, и на мгновение мне показалось, что он попытается меня остановить.

— Тебе не нравится мой подарок.

— Нет-нет. Он очень милый. Спасибо. Просто не хочу опаздывать, — пробормотала я. Затем прошмыгнула мимо него к дверям библиотеки и задержала дыхание, пока не оказалась в своей комнате. Я кинула книгу Святых в нижний ящик комода и захлопнула его.

Чего аппарат хотел от меня? Подразумевали ли его слова угрозу? Или какое-то предупреждение? Я сделала глубокий вдох, и меня накрыла волна усталости и недоумения. Мне не хватало спокойного ритма картотеки, комфортной монотонности моей жизни в качестве картографа, когда от меня не ждали ничего большего, чем пары рисунков и чистоты за рабочим столом.

Я скучала по родному запаху чернил и бумаги. Больше всего я скучала по Малу. Писала ему каждую неделю, спрашивая о нашем полке, но ответов не следовало. Я знала, что наша почтовая служба была ненадежной, и что его военная часть могла передвинуться с Каньона в Западную Равку, но все равно надеялась получить весточку.

О его визите в Малый дворец пришлось забыть. Как бы я по нему ни скучала, мне не хотелось, чтобы он узнал, что я вписалась в свою новую жизнь так же «удачно», как в прошлую.

Каждый вечер, когда я поднималась по лестнице в комнату после очередного бесполезного дня, я представляла себе письма, которые могли бы ждать меня на комоде, и ускоряла шаг. Но шли дни, а писем так и не было. Сегодня ничем не отличалось. Я провела рукой по пустой поверхности стола.

— Где ты, Мал? — прошептала я. Но отвечать было некому.

Стоило мне подумать, что хуже быть уже не может, как все стало хуже. Я сидела за завтраком в купольном зале, когда главные двери распахнулись, и внутрь вошла группа незнакомых Гриш. Сначала я не уделила им особого внимания. Гриши на службе у Дарклинга постоянно приходили и уходили из Малого дворца, иногда — чтобы оправиться от ран, полученных на северном или южном фронте, иногда — чтобы отдохнуть от других заданий.